Юрий Валин - Дезертир флота
Квазимодо лежал головой на коленях Теа. Ноготки лиски очень осторожно снимали с неровной щеки возлюбленного лоскуты облезшей после обморожения кожи.
Бат смотрел на них с таким странным выражением, что вор спросил то, что давно хотел спросить:
– Слушай, возчик длиннорукий, уж очень меня любопытство мучит. Вот нам троим на глорском побережье, да и на Флоте Объединенном, пусть на него победы как сливы переспевшие сыплются, делать нечего. Мне так и вообще там для здоровья и целости шеи находиться вредно. Скучать мы по югу будем мало. Ну а ты? Человек ты работящий, руки на месте, уже в возрасте. Дом, говоришь, у тебя есть. Что ты здесь с нами снег из пустого в порожнее перекидываешь? Я бы не спрашивал, дело личное, да ты вроде закон уважаешь. Не то что мы, хари преступные. Ты не обижайся, не хочешь, так не говори. Мы не оскорбимся, если смолчишь.
– Да нет, я человек простой, какие у меня тайны? – Бат печально вздохнул. – Скажу – вы люди повидавшие, обсмеивать не будете. Родился я на речушке Дне, есть такая в двух днях езды от Глора. Отец мой, пусть ему и Там работается хорошо, много чего умел руками и меня сумел научить. Подрос я, отправился на заработки. Знакомства у отца были, подучили меня в городе ремеслу, стал не хуже других. И камень класть мог, и за наковальней приходилось стоять, но больше с деревом да с мелким железом дело имел. Замки там поставить, окна да двери. Работали мы от гильдии и на совесть. В саму Цитадель нас приглашали, ну и по благородным домам заказов хватало. На заработок жаловаться никак нельзя было. Женился. Хорошо женился – работящая девушка досталась, разумная и собою хороша, на улице на нее оглядывались. И по любви, стало быть, я ее любил, она – меня. Денег подкопили – землю купили, дом построили. Детишки пошли. Девчонка, мальчик… Жили хорошо. Прямо скажу – лучше и не нужно. Детишки росли, имущество потихоньку прибавлялось. Тут еще Флот строить начали, Великий Поход затеяли. Заработки втрое поднялись. Работал с утра до вечера. Ну и упустил чего-то. Дочь учиться отдали, сына тоже. Да вот с ним что-то не то приключилось. Забаловал. В мастерской его не бывает, пропадает где-то. Раз я с ним поговорил по-хорошему, второй раз… Не помогает. Тут я по-мужски… Мать – защищать. Ну и треснуло между нами что-то… Не хотел я с ней ссориться, да и за волосы трепать не хотелось. Думаю – она же у меня умная-разумная. А она на меня коситься начала, обидно ей. Ну, ладно, живем… Флот ушел, с заработками стало похуже. Пришлось из Глора выезжать. По поместьям мы стали работать. Возвращаюсь – все нормально. Жена вроде даже ласковее стала. Но опять же, вспомню, как раньше, – не то… Добрые люди, конечно, намекнули – мол, не сильно она без меня скучает… Но я проверять не стал. Тут ведь как – или веришь, или нет. Приезжаю в следующий раз – опять не так как-то. Сын почтительный, улыбается. Дочь смотрит жалостливо. Жена… Вроде и врать мне не может, а правду тем более говорить ей не с руки. Тут дочь просватали… Ну, думаю, хорошо, устроилась девка. Можно не беспокоиться. Подождал я – чую, не будет по-прежнему. Все, думаю – пропади они пропадом. Давно уж мир хотелось повидать. Нанялся возчиком. На Красногорье полюбовался. Возвращаюсь – жена ни рыба ни мясо, словно и не уезжал я. Тут вы – в Новый Конгер нужно ехать… Ладно, взял топор на память. Живите, как хотите. И не жалею. Здесь хоть и помирать собираешься, а на душе спокойнее. Хоть и старость вот-вот придет, а что поделаешь, если жизни дома нет. А ведь дом своими руками строил…
– Еще построишь, – заверил добрый фуа. – И дом, и даму тебе правильную найдем.
– Не нужно мне больше даму. Мне уж тридцать восемь. От баб в старости одни расстройства.
Лиска фыркнула:
– Тридцать восемь ему… Обленился ты, Бат, да простят меня боги. Ищи себе самку хорошую, да не задумывайся, сколько кому лет. Кстати, Полумордый, если ты вздумаешь сбежать, найду и… Или сама помру.
– Если кто-то из нас потеряется, оба помрем, – успокоил ее вор. – Сколько ведь мы вместе прошли, сколько нам крови пустили, сколько мы им… И почему это мы разлучаться должны?
– Ну да, ну да. – Бат привычно запустил пятерню в густые волосы. – Может, кровь – то, что нужно? А то жили мы слишком гладко…
– Печальная история, хоть и гладкая, без крови, – сказал Ныр. – Если уж такому, как ты, нормальная дама не досталась, тяжко нам придется. Это только ты, Рыжая, у Ква нормальная женщина. Ну, ничего, для этого на Север и идем. В смысле – искать. На Севере, говорят, девицы очень даже ничего.
– Это тебя в борделе просветили? – поинтересовалась Теа.
– И там тоже, – согласился фуа. – С хорошими женщинами везде трудно. Вот у нас на островах их вообще нет. Мало того что все мелкие и худосочные, так еще и если решишь в жены брать – разоришься. Родителям плати, вождям плати. И за что? Потом ведь жена сидит, и если на нее не орешь или палкой не учишь – так и будет сидеть и бездельничать. Но слишком сильно палкой нельзя – к родителям уходит. Если трезво посмотреть – не жизнь, а сплошное недоразумение.
– Ныр, а ты откуда? – спросил Бат. – Не может же племя Лягушками именоваться?
Ныряльщик начал объяснять, кто такие фуа. Квазимодо крепче обнял горячую подругу и быстро уснул.
Повозки готовы, груз увязан, приободрившиеся лошади рады отправиться в путь. Сквозь белесую муть на небе даже проглядывает солнце.
Ныр и Бат переглядывались и медлили.
– И что еще? – осведомился вор.
– Может, похороним его? – неуверенно спросил фуа.
– Он вроде как вместе с нами прошел, – сказал возчик.
– Ква, тот парень был храбрым, не хуже нас, – поддержала мужчин Теа.
– А я что? Только как мы до него долезем? – проворчал вор, глядя на две темные точки над снежным покровом. Торчал только локоть да древко копья, которое одинокий храбрец использовал как шест для дополнительной опоры.
Полезли Теа с Батом как самые длинноногие. Вытаскивать тело оказалось занятием нелегким. Лиска, забыв о своем благородном порыве, громко ругалась. Квазимодо тоже полез в снег, помог вытащить одеревенелое тело на твердую поверхность.
– Молодой совсем, – сказал Ныр. – Не старше тебя, Ква…
– Полумордый, если кончишь так, как он, – никогда не прощу, – отряхиваясь, сердито заявила лиска.
Мертвец до конца не бросил оружие. Даже проделав свой последний путь волоком, не выпустил из руки копье. Упрямый – в одиночку бороться куда как труднее, вор знал по себе.
– Ныр, забирай у него копье. Хорошее оружие, сразу видно. Парень возражать не будет – мы ему теперь не чужие…
Парня похоронили, завалив снегом и несколькими камнями у приметного выступа скалы. Квазимодо кинул тощий дорожный мешок покойного на повозку. Мертвым добро ни к чему, а живые будут благодарны.
