Роджер Желязны - Вариант единорога
Он вспомнил, что был человеком – и, кажется, где-то должны были сохраняться его воспоминания, но где? Он попытался вызвать из ниоткуда свое имя, и внешний облик, и картины прошлого, но не смог. Отчаянные попытки вспомнить хоть что-то ни к чему не привели. Амнезия? Травма мозга? Глубокий сон?
Тело… Что это такое? Начнем с этого. Руки, ноги, голова, торс…
Через его сознание на мгновение пронеслось воспоминание о сексе. Два тела, когда… Он подумал о своих руках, не чувствуя ничего. Попытался пошевелить ими. Но ощущение их существования не возникло.
Дыхание… Он попытался сделать глубокий вздох. Ничего не произошло. Не было никакого свидетельства, что между ним и безмолвной темнотой существовала какая-то граница.
Словно бы ниоткуда появился жужжащий звук. Он заполнил все пространство, то поднимаясь на немыслимую высоту, то переходя в грохот, то возвращаясь к назойливому жужжанию. Обрываясь, он возвращался снова и снова.
Затем наступила пауза, и до него донеслось:
– Привет! Вы слышите нас?
Он почувствовал облегчение, смешанное со страхом. Слова заполнили его бесплотный разум, и что-то пробудили в нем.
– Вы слышите?
И ещё раз. Страх исчез, и на его место пришла смутная радость. Он почувствовал необходимость хоть как-то ответить – и, к своему изумлению, сумел сделать это.
– Да. Кто это?
Ему показалось, что где-то вдали беседовали несколько голосов – торопливые, высокие, странные. Он не мог уловить смысл разговора.
Затем:
– Привет ещё раз. Пожалуйста, ответьте. Мы настраиваем коммуникатор. Как вы теперь нас слышите?
– Лучше, – ответил он. – Где я? Что случилось?
– Вы что-нибудь помните?
– Ничего!
– Не паникуйте, Эрнест Докинс. Вы помните, что вас зовут Эрнест Докинс? Мы узнали это из ваших документов.
– Теперь вспоминаю.
Одно звучание его имени принесло целый поток o6pазов: его собственное лицо, лица жены, их двух дочерей, фасад дома, обстановку в лаборатории, где он работал прежде, внешний вид его автомобиля, пейзажи взморья солнечным днем…
Этот день на взморье… Тогда он впервые почувствовал боль в левом боку, тупую боль, которая усиливалась все последующие недели.
– Я… она вернулась… моя память… – сказал он. – Словно плотина прорвалась… Дайте мне минуту…
– Мы подождем.
Он не стал вспоминать о перенесенных страданиях. Он был болен, очень болен. Его положили в больницу, оперировали, накачивали наркотиком… Вместо этого он подумал о жене, детях, любимой работе. Он подумал о школе, любви, политике, науке. Он думал о растущем напряжении в мире, о своем детстве, о…
– Вы в порядке, Эрнест Докинс?
Похоже, он давно закончил свой жизненный путь, и потому этот вопрос вызвал у него нечто, похожее на смех.
– Трудно сказать. Я вспоминаю события моей прошлой жизни… Но где я? В аду? Что случилось?
– Выходит, вы вспомнили не все?
В доносившемся до него голосе что-то неуловимо изменилось. Или дело было в странном акценте?
– Похоже, что нет.
– Вы были больны, очень больны.
– Это я помню.
– Фактически вы умирали. Так говорили врачи.
Он заставил себя мысленно вернуться к периоду своих мучений на больничной койке.
– Да… – сказал он. – Я помню.
Он увидел словно бы со стороны свои последние дни в больнице. Его состояние резко ухудшалось, он словно скатывался по наклонной плоскости в точку, из которой нет возврата.
Ужас, который он при этом испытывал, усугубляли тоскливые лица членов его семьи, друзей и родственников. Он вспомнил, как принял решение провести свой заранее продуманный план в жизнь. Деньги никогда не были для него проблемой, и потому в завещании он мог позволить себе подумать о смерти, иначе, чем большинство людей. Он решил заморозить себя и прожить долгую зиму человечества, грезя во сне о будущей его весне.
– И как долго я спал?
– Немало.
Если бы у него были губы, он сейчас облизал бы их. Пришлось проделать это мысленно.
– Что с моей семьей? – спросил он.
– Увы, времени прошло слишком много…
– Понимаю.
Невидимый собеседник дал достаточно времени, чтобы он смог осмыслить услышанное. Затем:
– Вы, конечно, ожидали нечто подобное?
– Да. Я готовил себя к такому положению вещей – пока не потерял способность рассуждать.
– Прошло так много времени…
– Сколько?
– Давайте лучше поговорим о более интересных для нас вещах.
– Хорошо.
– Мы рады, что вы такое благоразумное существо.
– Существо?
– То есть человек. Извините нас.
– И все же мне хочется кое о чем спросить. Неужели по-английски ныне говорят так странно? Или это не ваш родной язык?
После паузы собеседник уклончиво сказал:
– Позвольте нам не отвечать на этот вопрос.
– Как хотите. Но вы же должны понять, что меня крайне заботит мое нынешнее состояние. Я ничего не вижу и не ощущаю.
– Мы знаем это. Жаль, конечно, но в таком пoлoжeнии есть и определенное преимущество. Еще не пришло время для вашего полного пробуждения.
– Не понимаю. Выходит, вы не нашли способа излечить меня?
– Мы не знаем другого – как вывести вас из замороженного состояния без значительных повреждений клеток вашего тела.
– Тогда как же… как же мы тогда разговариваем?
– Мы снизили температуру вашего тела почти до абсолютного нуля. Нервная система стала сверхпроводимой Затем мы включили специальное энергополе и стали воздействовать им на ваш мозг. В результате в нем начал циркулировать биотоки. Ныне мы обращаемся с помощью энерголуча прямо в ваш мозг и получаем оттуда ответы. Можете считать это телепатической связью.
На него нахлынула новая волна паники. Как долго она продолжалась, он не знал. Его привел в себя голос, настойчиво повторявший его имя.
– Слышу… – с трудом ответил он. – Я все понял… но это нелегко принять.
– Понимаем. Но то состояние, в котором вы находитесь, по-своему очень устойчиво. Мы могли бы даже удалить ваше сердце, и это ничего бы не изменило.
– Похоже, так и есть. То, что вы сделали, внушает мне кое-какие надежды. Но зачем вы сделали это? Наверное, вы не стали бы пробуждать меня только ради того, чтобы продемонстрировать свое могущество?
– Нет. Нас интересует время, в котором вы прежде жили. С чисто археологической точки зрения.
– Археологической? Выходит, прошло очень много времени?
– Простите, быть может, мы употребили не совсем то слово. Наверное, надо выражаться как-то иначе, когда говоришь о руинах. Но так или иначе, ваш мозг и нервная система – двери в далекое прошлое.
– Руины? Что, черт побери, случилось?
– Была война, и был хаос. Точной информации у нас нет.