Тимур Вычужанин - Бастард
Дорнис поднял голову, отрывая взгляд от карт, но сперва в его глазах не было каких-то чувств и эмоций, связанных непосредственно с появлением здесь Адриана, будто бы все его мысли ещё находились где-то среди тех мест, коридоров и комнат, что были обозначены на лежавших перед ним бумагах, но это вскоре прошло, и проскользнуло удивление, которое, как ни странно, не сменилось тут же внезапной и яркой вспышкой безудержного гнева, а скорее столь неожиданным визитом бастарду удалось возбудить в главнокомандующем армии Ланда неподдельный интерес, ведь того никто не осмеливался без приглашения ступить в этот шатёр, зная все слухи, что ходили о вспыльчивом характере командира. Желтоглазый храмовник убрал руки со стола и выпрямился, внимательно разглядывая своего гостя, которого он что-то совершенно не припоминал среди солдат и уж тем более среди элитного подразделения, находившегося под его личным командованием, и тем более было странно, что этот человек, чей плащ промок от дождя, а сапоги были ещё даже более грязными, чем у вояк, которым пришлось испытать на себе все прелести скорого многодневного марша, казался Дорнису столь знакомым, хотя имя человека с таким лицом он бы точно запомнил, ведь такое количество уродливых шрамов и ожогов на одной физиономии ему ещё в своей жизни встречать не приходилось, хотя пару раз ему уже довелось побывать в тайных пыточных камерах Гильдии Сейрам, где остались ещё те, кого гильдийцы либо просто не успели вывести до прихода храмовников, либо просто эти несчастные сказали им уже всё, что знали на самом деле, и, судя по виду большей части пленников, количество лиц из второй категории можно было назвать всецело преобладающим. Несколько бесконечно долгих минут тянулось эта угнетающая немая сцена, во время которой оба старых друга смотрели один на одного и не могли узнать, ведь каждый из них изменился действительно до неузнаваемости, причём как внешне, так и внутренне, что было также весьма хорошо видно, ибо ни одному из них пока не за чем было скрывать от стоявшего напротив те чувства, что его сейчас обуревали, хотя сначала, справедливости ради нужно сказать, Адриан и пытался это сделать, однако лишь в силу старой привычки, нежели по реальной необходимости, ибо её на самом деле не было, ведь бастард всё ещё надеялся, что ему удастся переубедить Дорниса, что этому желтоглазому парню ещё можно доверять, но чтобы убедиться в этом нужно было хотя бы для начала заговорить, узнать с его собственных слов, что происходит и зачем он делает то, что делает, навязчивые ли это идеи, которые невозможно уже вытолкнуть из головы, или же просто ненадолго ослепившие амбиции, прозрев после которых Дорнис сам будет глубоко жалеть о том, что натворил и тут же попытается всё исправить. Адриан хотел верить в то, что видения, которые приходили к нему и другу Нартаниэля всё же являются просто обманом и иллюзией, навеянной мрачным видом некогда великого Города на Воде и окружающих его болот, вечно прикрытых дымкой зеленоватого плотного и будто липкого тумана, ведь если бы он доверился этому прозрению, то его бы не было здесь, потому как он принял бы будущее таким, какое оно есть, решил бы, что его уже невозможно изменить и что глупо даже пытаться тратить свои силы на подобные глупости, ведь есть вещи, которые пока что ещё неподвластны людям и менять будущее, когда оно уже предрешено какими-то другими высшими силами — к сожалению, одна из таких вещей. Но всё-таки бастард не отступил, он всё равно добрался до этого холма, несмотря на все свои сомнения и такие странные взгляды, которые перед расставанием бросали на него его товарищи, прошедшие и помогавшие выбрать ему этот нелёгкий, для некоторых даже кажущийся гибельным и саморазрушительным путь. Он собирался изменить всё, что приснилось ему, собирался сделать так, что бы выжженный чёрный безжизненный пустырь превратился в покрытые сочной зелёной травой поля, на котором бы в своё удовольствие работали люди под льющим свои тёплые ласкающие лучи солнцем. Конечно, вряд ли это будет легко, но Адриан на это никогда и не рассчитывал, но надо было уже начинать, иначе он рискует растерять даже те жалкие остатки боевого настроя, с которым он въехал в лагерь перед лицом этого желтоглазого человека, во взгляде которого интерес уже сменился судорожным нетерпением и раздражённостью, коя вполне могла объясниться тем, что его так бесцеремонно отвлекли от столь важного занятия, как планирование атаки на форт, которая должна была стать знамением либо того, что на самом деле армия ничего не может её не стоит бояться, либо того, что кара неизбежная и вскоре все эти новые государства охватит огонь очищения, если, конечно, противники не сдадутся, но даже и в таком случае судьбе их вряд ли можно будет позавидовать. Что же, теперь Адриану нужно было сделать всё возможное, чтобы необходимость возвращаться к картам и подобным планам у Дорниса отпала. Желательно навсегда.
— Дорнис, — будто бы вытолкнул это имя из себя принц вместе со вздохом, от чего оно приобрело какой-то шипящий змеиный оттенок, — я мог бы сказать, что рад тебя видеть, ведь в последний раз наша встреча была весьма сумбурной, а с того момента уже утекло достаточно много воды, но не буду врать, потому что и сейчас я предпочёл бы встретиться с тобой при других обстоятельствах, а не стоять по разные стороны крепостного вала и готовиться к тому, что ты можешь вот-тот кинуться на меня с кинжалом за то, что я смею перечить твоим идеям, — Адриан сделал несколько шагов на встречу Дорнису, чьи яркие глаза уже превратились в две узенькие щёлочки, потому как он ещё не до конца понимал, что здесь происходит и почему этот черноволосый молодой человек смеет так фамильярно и панибратски говорить с ним, при этом утверждая, будто бы они уже виделись когда-то.
Он вышел из-за стола и автоматически принял защитную стойку, рука потянулась к короткому мечу, что всегда висел у него на поясе пусть и покидал он ножны невероятно редко, а случай для этого должен быть действительно исключительный и невероятный. Во всяком случае, ещё никому из обыкновенных солдат не удавалось видеть клинок главнокомандующего обнажённым, не говоря уж о том, что бы рассмотреть, насколько хорошо Дорнис им владеет и какую манеру бою исползают, но принц, конечно же, совсем не хотел снова увидеть, как желтоглазый делает стремительный выпад, от которого ведь в любом случае придётся защищаться, а звон клинков может привлечь храмовников, и уж тогда Адриан точно не успеет ничего сказать, потому как элитное подразделение никогда не спрашивает и сразу же пускает своё оружие в дело, если видят, что их командиру угрожает опасность. От бастарда этот жест не укрылся, однако сам он пока не спешил на него отреагировать, но и сделать ещё один шаг не решился, поскольку уже не раз ему приходилось видеть Дорниса в действии и никогда ему ещё не приходила в голову какая-нибудь сумасшедшая мысль на счёт того, что ему хотелось бы скрестить свой меч с клинком этого желтоглазого убийцы.
