Наталья Белкина - Наместник
— А чего ты сама хочешь в замен?
— Идите и скажите своему хозяину, шестерки, что я еще подумаю.
— Хорошо, но поторопись это сделать до полуночи, — сказал Бобровник и развернул свою грузную тушу к выходу.
— Ты должна сообщить о своем решении сегодня же, иначе сила скипетра погубит тебя, — сказал Ю-Ю, когда посланники скрылись за стеной.
— Да я не успела еще ничего придумать. А кто такие эти наместники?
— Наместники Лютого Князя на земле, ну, примерно на территории европейской части России. В других местах — свои наместники.
— А откуда они все взялись?
— Гавр — он из титанов.
— Титанов?
— Ну да. Помнишь легенду о том, как во времена первых людей ангелы спускались с неба и любили жен человеческих? От этого рождались дети, призвание которых было небо, а участь — земля. От этого они становились агрессивными, и Демиург наслал на них Великий потоп. Кроме небольшой кучки людей, спаслись и некоторые из титанов. Но с тех пор они поклялись служить только Лютому Князю. Гавр — один из них.
— А кто еще?
— Василиса из людей. Когда-то очень давно была простой бабой, да чем-то заслужила бессмертие и наместничество. Кажется, ее раньше Иродиадой звали.
— Уж не та ли, что Иоанна Крестителя.?
— Не исключено.
Наш разговор был вдруг прерван новым стуком в дверь.
— А это, надо думать, послы Василисы. Будь начеку.
— Почему?
— Она очень хитра и хорошо знает людей.
Теперь за стеной возникла другая картина: большой светлый зал, мрамор, зеркала. Две девушки направлялись прямо к нам.
— Так и есть, подружки наместницы тихо проговорил Ю-Ю.-Та, что вся просвечивает — виллиса Повилика, а с ромашками — Ладо, придворная советница, в основном по амурным делам.
Сначала в комнату вплыла белокурая красавица. Цветочки, казалось, росли прямо у нее на платье и в волосах. Позади ее странно семенила Повилика, бледней самой бледности, с зелеными гладкими волосами и прозрачной, похожей на холодец кожей.
Первым зазвучал хрустальный голосок Ладо:
— Наша госпожа, Первая наместница Василиса, интересуется, что бы ты хотела за цветок.
— А что у вас есть? — спросила я с нарочитым безразличием.
— Есть то, чего нет у тебя и что бы ты хотела получить. Или, вернее сказать, кого, — ласково пропела Ладо, хитро взглянув на свою спутницу.
Ага! Значит, про мою несчастную любовь знают!
— Мы сделаем так, что он будет твоим навсегда, — таинственно произнесла советница по амурным делам. — А в придачу наша великодушная госпожа предлагает еще и вот это.
У Повилики в руках невесть откуда появился серебряный ларчик. Она открыла его, и вся терраска засветилась и засверкала от переливающихся бликов. Бусики, колечки, камушки, жемчуг — этим наместница пыталась подкупить меня.
— Не нужен мне ни Муромский, ни ваш драгоценный ларец, — твердо сказала я сразу, не дав себе времени испытать искушение. Наверное, я была бы рада вернуть Кирилла, но теперь сомневалась: стоил ли он всех перенесенных мной испытаний.
Гостьи, казалось, были немного удивлены такому повороту событий, но в отличие от предыдущих ораторов, красноречия им было не занимать, да и альтернатива имелась.
— Может, ты хочешь богатства?
— Нет.
— Славы? Мы сделаем тебя знаменитой.
— Не смешите меня.
— Вечной молодости?
— Об этом мне еще рано думать.
— А хочешь стать по настоящему неотразимой, чтоб ни один мужчина на свете не смог устоять перед тобой?
— А это-то мне зачем?
Ладо растерялась. Кажется, она не знала, что еще предложить и вопросительно посмотрела на виллу. Но та только пожала своими прозрачными плечами.
— Так назови свою цену, — упавшим голосом произнесла она, наконец.
— Я хотела бы еще подумать. До полуночи.
Девицы удалились, и стена сомкнулась за ними.
Я раздумывала. Ни в коем случае нельзя было продешевить. Я столько вынесла ради этого цветка, что желание должно быть необыкновенным. А что если…
— Ю-Ю, скажи, почему я не могу оставить скипетр себе?
— Ты уверена, что тебе это нужно?
— Не совсем, однако после того, что я пережила из-за него, мне не хотелось бы возвращать его, ни на одном из тех условий, что прозвучали сейчас.
— Ты ведь смертная, и его энергия сразу сожжет тебя. Это все равно, что человеку оказаться в эпицентре ядерного взрыва. Если только…
— Что, если только?
Черт покачал головой.
— Знаешь, последний раз человек срывал цветок папоротника лет шестьсот или семьсот назад, и ему удалось продержаться до утра.
— И что же с ним стало?
— Точно не знаю, это было еще до моего рождения, но слышал будто бы сделку он заключил с самим Лютым Князем. Давай спросим, если тебе хочется, у Матушки Заварзузы.
— Матушка Заварзуза? Что-то знакомое. Уж не та ли это особа, о которой мой дедушка говорил: " Матушка Заварзуза, не ешь наш город Саратов, поверни на Тамбов"?
— Думаю, она самая, — усмехнулся черт. — Да ты ее знаешь. Она вхожа в мир людей, ее тут все Фионой Игнатьевной зовут.
— Да как не знать! Она ведь и про цветок мне рассказала, только я ей тогда не поверила. Странно все это… Слушай! Я вспомнила, где ее раньше видела! В бреду! Помнишь, я попала к тебе в больницу? Мне тогда примерещилась какая-то старая карга. Теперь я поняла, почему лицо Фионы Игнатьевны мне показалось знакомым. И вот что еще: она как будто про меня что-то знает.
— А идем-ка к ней и спросим. У нас полно времени до полуночи.
— Смеешься? А моя нога?
— Хм. В порядке твоя нога. Все-таки я не совсем простой врач, а?
Действительно, хотя ступня еще сохраняла фиолетовый оттенок, я уже легко могла наступать на нее. Я благодарно улыбнулась доктору и сказала:
— Только не через речку. Идем в обход, через новый мост.
— Ладно, — с пониманием согласился Ю-Ю. — "Нормальные герои всегда идут в обход".
Я сказала бабушке, что мы идем в медпункт на процедуры, и мы оправились в Остаповку к старой ведьме. Скипетр я предусмотрительно захватила с собой, сунув его за пояс и прикрыв длинной футболкой.
ГЛАВА 10
"В обход" было несколько длиннее, чем обычной дорогой, но перебираться теперь в брод через Черную речку я ни за что не хотела. Мы шли пешком почти три километра и были на месте уже через сорок минут. Я очень устала, но, оказавшись на пороге старухиной избушки, оробела.
— Когда я сюда в первый раз пришла, то думала, что бабка — обычная деревенская знахарка. А теперь мне боязно: а вдруг она на их стороне.
— Нет, это она мне рассказала про тебя. И вообще… она моя мать.
