Наталья Белкина - Наместник
А где же цветок? Неужели то, из-за чего я чуть было не лишилась жизни, все-таки досталось чертовым выродкам? Я огляделась и прямо на том месте, где лежала, увидела странный предмет, похожий на жезл или скипетр. Внешне он напоминал сорванный мной цветок, только был уже гораздо больших размеров. Я осторожно взяла его двумя кулаками и как следует рассмотрела.
Растение, или то, во что оно превратилось, было уже совершенно твердым и прозрачным. Стебель — словно из какого-то зеленого камня, а сам цветок представлял собой шестигранный и чистый, как слеза, алмаз совершенно гигантских для алмаза размеров. Однако в внутри его горело что-то, словно там жил маленький светлячок.
Но мне пора было возвращаться домой. Я еле-еле поднялась на одну ногу и увидела, во что превратился мирный покос за одну ночь. Если бы я не знала, что тут было, то подумала бы, наверное, что смерч пронесся над этим местом. Повсюду валялись клочья сена, все, что осталось от кип-убийц. Весь луг был изодран, повсюду виднелись проплешины земли, как после бомбежки. Неподалеку стояла напрочь разбитая телега с остатками соломы.
Я взглянула на лес и речку. Там все уже было спокойно. Мост опять стал гнилушкой, а река — мирным ручейком.
Подняв с луга оторванную доску и опершись на нее, как на костыль, я заковыляла к дому.
Еще недавно я думала, что со мной никогда ничего не произойдет. А теперь? Что мне было думать и чего ждать? Что еще более невероятного могло бы случиться в моей жизни? Лучше уж и вовсе не ломать голову над тем, что никак не вписывается в мои привычные представления о мире и принять его таким, каким мне дано его было увидеть прошлой ночью. Несомненно, для меня наступила новая жизнь, в которую на правах реальности вошло чудо.
Мне повезло: по дороге к дому я не встретила никого из людей. Я благополучно миновала усады и подошла к нашему огороду. Теперь моей главной задачей было, не попасться на глаза бабушке в таком виде.
За огородом стояла баня, и я, едва переводя дыханье от усталости, почти вползла в нее. Моя нога и ладони очень болели, саднили ушибы и царапины на теле. Я опустила руки в оставшуюся в котле прохладную воду с налетом сажи и стала осторожно разжимать кулаки. Ладони закололо от боли, но мне ли теперь этого бояться? Чего вообще я могла бы испугаться теперь?
Наконец, мне удалось выпрямить ладони, и я увидела на них кровавую корку. С трудом, но все же у меня получилось снять с себя всю рвань и засунуть ее подальше в печку. Потом я смыла грязь с тела лица и волос, замотала руки порванным на полосы полотенцем и, надев на себя висевший тут же махровый халатик, вышла из бани.
Бабушка была уже в огороде и кормила цыплят. Увидев меня, она даже воскликнула:
— Ты что в такую рань?
— А сколько сейчас, ба?
— Восьмой час еще только.
Ее удивление было понятно: я раньше одиннадцати никогда не просыпалась.
— Понимаешь, бабуля, я, кажется, ногу подвернула.
Бабушка взглянула на мою иссини — черную ступню и всплеснула руками:
— Ах ты, боже мой! И лицо-то поцарапала! Никак все-таки провалилась в старый погреб? Говорила ведь тебе: не ходи через него! Доски-то гнилые!
— Точно так, ба. Я провалилась в погреб. Вот и руки…
— Господи! Побегу к фельдшеру, пусть придет. Может быть, ты и ребра себе переломала.
Высыпав ошалевшим от такой щедрости цыплятам сразу всю миску зерна, баба Саша побежала в медпункт, а я поплелась в свою терраску. Еще вчера я и не чаяла вернуться домой, а сегодня стала новым человеком. И уютная домашняя обстановка позволила мне вспомнить о своих болячках и пожалеть себя. Но первым делом я спрятала цветок: сунула его под матрас и уселась сверху. В терраске был полумрак, шторы я вчера задернула перед уходом. Я прикрыла глаза, прислонившись к стенке, и сразу же задремала.
Проснулась я, вздрогнув от непонятного звука. Дрему сразу будто ветром сдуло. Я вся напряглась и насторожилась, но через пару секунд поняла, что это был лишь звонок в дверь.
Бабуля открыла и, я услышала, как она разговаривает с кем-то, рассказывая историю о том, как я провалилась в погреб. Хорошо, что она сама ее выдумала и избавила меня от необходимости что-то сочинять на ходу. Баба Саша открыла дверь в терраску и произнесла шепотом:
— ИИриша, доктор к тебе. Я ему все рассказала. Проходите.
Бабушка скрылась, а вместо нее в комнату вошел небольшого роста молодой человек, патлатый и небритый. В сумраке я его не сразу разглядела, но когда он подошел поближе, поразилась:
— Доктор Ю-Ю! Вот это да!.. То есть, я хотела сказать Юрий Юрьевич. Извините.
Ну и дела! А мир-то и в самом деле тесен.
— Ладно, можешь звать меня Ю-Ю, если тебе так больше нравится. Мы ведь с тобой старые знакомые? Ну, так что ж с тобой приключилось?
— Да ведь бабуля вам все уже рассказала. Я упала в погреб, ну, и так далее.
— В погреб говоришь? А на самом деле? Я ни разу не видел, чтоб после падения оставались такие вот характерные царапины.
— А если серьезно, — вздохнула я, — на меня набросилась толпа злобных чудищ, которые пытались разодрать меня на сотню маленьких медвежат, ну, то есть, в клочья.
Доктор хмыкнул, а я подумала, что он сейчас, наверное, спросит, не ударилась ли я головой при падении в погреб и как сильно. Не отправил бы в психбольницу. Но Юрий Юрьевич лишь ухмылялся, и я продолжила:
— Кстати, уважаемый доктор, вы случайно не участвовали в этом? Вы ведь, если мне не изменяет память…черт? — спросила я, сразу же мысленно обругав себя за это.
— Нет, не участвовал. Я ведь не служу наместникам, — был его ответ.
— Кому?
— Все узнаешь в свое время, а пока дай-ка, осмотрю тебя.
Я нахмурилась. Мне в голову пришла нелепая мысль: а что если Ю-Ю, действительно черт.
А он тем временем взял мою руку и вместо того, чтоб проверить пульс, как я ожидала, вдруг положил ее на свою лохматую шевелюру. Чуть выше лба у доктора прощупывались скрытые под волосами два твердых бугорка. Я тут же отдернула руку.
— Черт! — вырвалось у меня привычное мое ругательство. — Это еще что?
— Вот именно, — хмыкнул доктор.
— И ты… вы…с ними!?
— Нет, я сам по себе.
— И что теперь?
— Ничего. Дай-ка ногу осмотрю.
Доктор-черт осмотрел и ощупал мою раздувшуюся щиколотку и сказал:
— Сейчас будет больно.
— Подумаешь! Если бы вы знали, что мне пришлось… А-а-а!!! Черт! Больно!
Он дернул меня за ногу, и в ней что-то пренеприятнейше хрустнуло. Сустав заныл.
— Я предупреждал.
— Теперь верю.
Доктор перемотал ступню туго-натуго бинтом, забинтовал ладони. Я терпеливо сносила все это и не могла понять, чем же черт отличается от человека. Посмотрела на его ноги.
