Наоми Митчисон - Иди легко. Повесть о Халле - приемыше драконов
Им показалось, что после этого очень долго было тихо, но прошло всего лишь несколько минут, когда Порфирородный встал с трона и впервые обратился прямо к ним.
— Милость моя и святая справедливость да пребудут с вами. Объявляю неправедного Правителя низложенным и предоставляю выбор его преемника верному другу нашему Алексису Аргирию. Убедитесь, дети мои, что все к лучшему и что власть наша простирается до дальних окраин христианского мира!
— Ниц! — зашептал отец Иоанн. — Ниц!
И они уткнулись лбами в ковер, а когда подняли головы, Порфирородный уже ушел. Высокочтимый Аргирий заговорил с Родином о новом Правителе. Халла стала переводить, потому что Родин тоже был потрясен. Страшно было ему думать о том, что сделали с Милой Пташкой, и что могли сделать с его женой и детьми, которые оставались дома. Ведь прошло уже много времени. Он сказал, что хотел бы получить позволение немедленно отправиться домой вместе со своими спутниками.
— Вы можете отправляться, — сказал высокочтимый Аргирий. — Садитесь на корабль, который повезет нового Правителя, и плывите под его защитой. Вы получили помощь, и до нас дошло, что в благодарность за нее вы пожертвовали щедрые дары бедным. Это весьма похвально, да, и пришлось очень вовремя. Но что касается бегов, — добавил он, — то я должен получше расспросить эту женщину. И, как пожелал сам Порфирородный, ее плащ, являющийся, без сомнения, святой реликвией, — она объяснит нам, как он ей достался и от какого святого получен, — останется здесь.
Родин поднял голову и собирался что-то сказать в ответ, но Халла, уловив возмущение в его взгляде, схватила его за руку и тихо шепнула:
— Молчи. Я сама скажу.
И она, с самым смиренным видом, сказала, что остается в его распоряжении, но сначала должна вернуться в дом вместе с остальными, помочь им уладить дела с сапожником и, может быть, добавить что-нибудь еще на благотворительные нужды великого города. После этого она расскажет ему все, что он хочет узнать.
Он согласился и сказал, что отец Иоанн придет к ним и принесет грамоту купца, чтобы они прочитали ее еще раз на тот случай, если не все поняли. Потом послал за носилками для них. Это был тот же самый большой паланкин, они в него вошли и сели, и паланкин тронулся.
Таркан-Дар, который до сих пор не плакал, вдруг задрожал, из глубины его существа вырвались рыдания, и он согнулся, конвульсивно сотрясаясь, как смертельно раненный зверь. Халла подошла, села рядом и взяла его голову к себе на колени, чтобы ему легче было плакать.
Конец второй части
Часть третья
Глава первая
В ПУТЬ
Они вернулись в свою комнату в доме сапожника. Хозяин, считавший их тихими и благонравными постояльцами, очень беспокоился, когда их увели солдаты, и боялся, не случилось ли с ними несчастье, уж очень долго их не было. Теперь он расспрашивал, что произошло. Они сказали ему, что своей цели они добились, побывали у Императора, но получили плохие вести из дому. Сапожник посмотрел на всех по очереди и увидел, что это в самом деле так.
— Сам Император вас принял! — сказал он. — Это чудо. Теперь вам всю жизнь будет о чем вспоминать.
— Будет, — сказал Родин таким голосом, что сапожник опять забеспокоился.
Через некоторое время он послал к ним жену со сладким вином и фруктами, в знак особого уважения. Она ужасно хотела расспросить их про дворец и про Императора, и как он был одет, но, увидев их состояние, не посмела.
Потом пришел отец Иоанн и сказал, что если они очень спешат, то могут отправиться домой еще раньше нового Правителя. В порту стоит корабль, который поплывет в Ольвию, но согласен по дороге завезти их в Мароб. Им показалось, что отец Иоанн так же спешит от них отделаться, как они спешат домой, а они очень хотели поскорее оказаться дома, подальше от него и от Византии. Корабль отправлялся на следующее утро, так что уже пора было собираться. Если у них еще есть дела, например, если они хотят передать храму еще что-нибудь для бедных, он согласен выполнить их поручение.
— Да, мы поедем, — сказал Родин. — Да. Завтра.
— Но она останется.
Отец Иоанн посмотрел на Халлу так, что она поняла, что он не собирается ее отпускать, хотя ей трудно было увидеть в этом смысл. Он хочет оставить ее здесь — навсегда.
— Да! — быстро сказала она. — Я останусь.
И она сделала остальным знак рукой за спиной.
— Когда отзовут Правителя? — спросил Родин.
— Императорский корабль для особых поручений выйдет из порта одновременно с вашим, но поплывет быстрее. Когда вы доберетесь до дома, его там уже не будет.
— Благодарение Богу. А новый Правитель… он друг высокочтимого Аргирия?
— А также истинный христианин? Он что, беден?
— Нет, нет, — сказал отец Иоанн. — Наоборот, он очень богат. Ему незачем будет облагать вас непосильными налогами.
Отец Иоанн улыбнулся. Похоже, что он в самом деле желал им всего хорошего, подобрев сердцем после того, как с их помощью осуществил свои планы.
— Кроме того, ему сообщат, что высокочтимый Аргирий покровительствует вам, — добавил он, — и он поможет вам отомстить своим обидчикам.
— Но прежний Правитель к тому времени уедет.
— Когда вы вернетесь, — сказал отец Иоанн с хитрым выражением лица, и в самом деле стал похож на лиса, — то, наверное, узнаете, что кроме Правителя найдутся и в вашем племени люди, которые не погнушались…
Таркан-Дар в первый раз за все это время поднял голову.
— Ты прав, — сказал он.
Он знал одного человека, который хотел взять себе Пташку, но она… — она! — он не мог вспомнить о ней без боли, от которой темнело в глазах.
Родин быстро произнес:
— Скажи капитану корабля, что мы придем вечером. Потом вернешься и поможешь нам в некотором деле.
Отец Иоанн, слегка поклонившись, ушел, бросив из дверей косой взгляд на Халлу, сидевшую на табурете в новом платье, с руками на коленях.
— Значит, богатый Правитель-христианин, которого посадил над нами высокочтимый Аргирий, поможет нам отомстить за обиды, — сказал Киот. — А потом пройдет время, власть сменится или этого Императора отравят, на его месте окажется другой, войдет в силу Железный Заслон и пришлет нам нового Правителя, который поможет нашим обидчикам, и они отомстят нам, и так будет продолжаться без конца, именем Бога и великой Римской Империи. Хорошо, что мой дед не узнает, чего добивался для нас своей смертью.
Киот говорил это с большой горечью. Он дольше остальных верил в то, что в Византии живы заветы Бога и выполняется Его воля.
