Лилия Касмасова - Инферняня
- Всего лишь маркер? - с сомнением спросила я, но ближе, чем на полметра, не приблизилась. (И ничего я не трусиха, но и маркеры ведь не должны плеваться огнями!)
- Точнее, небесный маркер. Я только читал о них, - Томас рассматривал находку с любопытством. Открыл колпачок, и провел несколько линий... в воздухе. За маркером, словно след от самолета, повисли огненно-оранжевые полоски. Томас прикоснулся к ним пальцем, они подернулись рябью, подул на них, они превратились в дуги, но не рассеялись и не исчезли. А так и висели посреди комнаты.
- Ух ты, - сказала я. - А мне можно?
Томас протянул мне маркер:
- Сбоку кнопки - выбирай цвет.
Я нажала на зеленую, нарисовала в воздухе улыбающуюся рожицу и сама рассмеялась.
- Но зачем он нужен?
- Развлечение богов. Дорисовывать закаты, например...
То-то мне иногда казалось, что облака ну никак не могут сами по себе получиться такой забавной формы. Типа верблюда с вопросительным кошачьим хвостом.
- Не знал, что и у богов его класса они могут быть... - пробормотал себе под нос Томас. - Посылка, наверное.
- Какого класса?
- Гермес Олимпус - бог второго круга.
- Да?
- Угу. Бог - служитель богов.
- О, - сказала я. - А он может дослужиться до первого?
- Нет, - Томас засмеялся. - Боги не меняют своих... э-э... сущностей. Никогда. Хотя, если случится большая заваруха. Революция, бунт...
- Все как у людей, - сказала я.
- Вернее, у людей все как у богов.
- Да какая разница, - сказала я.
- Боги были первыми... - удивился Томас моему безразличию. - Надо убрать следы.
Он вынул из кармана зажигалку, щелкнул ею, и поводил огоньком по едва колыхавшимся в воздухе линиям. Огонек стирал их, как ластик.
- Это журнал... Гермеса? - спросил Томас.
- А что? - ну вот, сейчас он заберет его, как улику.
- Не знаю, - Томас взял журнал, стал его листать. - Мужчины обычно не читают такие журналы.
- Ну, может, боги читают.
- Ну да, - хмыкнул Томас. - Смотри-ка...
Он раскрыл страницу с портретом Вивиан Джемисон. Обожаю эту актрису. Никто лучше нее не играет в романтических комедиях. Но Гермес явно ее терпеть не мог: на фото небесным маркером были пририсованы фиолетовые усы и борода, а в волосах торчали кривые рожки. Они переливались и горели огнем. Томас перевернул страницу - там была статья и около нее фотографии помельче. Их Гермес тоже не пощадил: тут был копьеносный хвост, там толстый зад, а одну, самую мелкую фигурку, неугомонный художник вообще повесил за шею на тут же сотворенную им ветку дерева.
- А Олимпус-то с фантазией, - сказал Томас.
- Да-а.
Больше ничего интересного в журнале не обнаружилось, и Томас отдал его мне с глупой наставнической фразой: "Никому не показывай".
- У него к ней определенно какие-то чувства, - сказал Томас.
- Да, она точно не его любимая актриса, - сказала я.
- Угу.
Меня осенило:
- Она, знаешь, наверное, кто?! Его... нелюбимая жена. То есть, когда-то любимая!
- Это вряд ли, - отмахнулся Томас.
Да, предположение выглядело неправдоподобно. Но я всегда думала, неужели есть простые смертные, которые женятся или выходят замуж за всех этих красавцев и красавиц? А теперь понятно: они выбирают себе в пары богов там всяких.
Томас сказал:
- А маркер я передам в корпорацию.
- Зачем? - я не спешила вытаскивать его из кармана - забавная все же штука. Можно детишек отвлекать от всяких глупостей.
- Затем, что он принадлежит не нам. А кому - можно выяснить.
- Знаешь, как говорят, что с воза упало, то пропало, - сказала я. Надоело мне во всем слушаться этого праведника и всезнайку.
Я думала, он начнет меня стыдить или угрожать не очень хорошими вещами, типа казни, но он только сказал:
- Как хочешь.
На кровати, где заснеженными Андами громоздились подушки, Петера не было. Почему-то меня это уже не удивило.
Потолок. Пусто. Под кроватями. Никого. В ванной комнате и внутри самой ванны - ноль.
На подоконнике за шторами! Нет.
Я начала тихо нервничать. Вышла в гостиную.
- Томас, ты не видел Петера? - а сама быстро окидываю взглядом и эту комнату.
- Нет, - он обеспокоенно вскочил.
Может, за телевизором? Я ринулась туда - пусто.
- Когда ты вышла завтракать, он оставался в спальне? - полуутвердительно сказал Томас.
- Ну да.
- Тогда зачем ты его ищешь тут?
- Потому что там его нет! - я почувствовала, что из моих глаз вот-вот брызнут слезы.
Томас ушел в спальню. Я за ним. Мы снова осмотрели каждый сантиметр спальни. Окна оставались зашторены и закрыты - с вечера.
- Наверное, он все же вышел из спальни в гостиную, - сказала я.
- Я бы не пропустил, если бы эта дверь открылась.
- А... А может, он просто пожелал очутиться где-нибудь, вот и все...
- Боги не могут просто желанием перемещать самих себя, только вещи... Твой? - Томас поднял с пола у окна полосатый кофейно-синий шелковый шарф. - Ты вчера вроде была без шарфа?
- Не мой, - сказала я. - Может, предыдущий жилец забыл.
- Нет, вечером шарфа здесь не было, - твердо сказал Томас. - Я осмотрел весь номер, прежде чем вы с Петером зашли.
Дрожащим голосом я сказала:
- Это же не гарпии?
- Конечно нет.
Томас сунул шарф в карман, присмотрелся к окну:
- Точно.
- Что? - я подскочила к нему.
Он показал на поднятый шпингалет:
- Окно всего лишь прикрыто, - и он открыл створку и мы выглянули наружу.
Перед нами раскинулся Нью-Йорк. В утреннем светло-сером небе никого вроде гарпий или человека в сандалиях не было. Тихо жужжа, летел вертолет, сине-перламутровый, с золотой полосой вдоль корпуса - он удалялся от гостиницы.
- Похитители могли быть на вертолете? - проговорила я.
- Могли. На крыше есть вертолетная площадка.
- Может, это они? - я показала в сторону уже скрывшегося за зданиями вертолета.
Томас не ответил, он размышлял о своем:
- Задвижку можно открыть только изнутри, а вчера она была заперта.
- И я ее не открывала, - сказала я.
- Естественно, - сказал Томас. - Ее открыл похититель, но как он это сделал снаружи? - он осматривал раму.
- Что? - спросила я.
- Ничего. М-да.
Он высунулся в раскрытое окно и, развернувшись, поглядел куда-то наверх:
- Ну надо же!
- Что? - обеспокоилась я.
- Веревочная лестница, - сказал он, - которая заканчивается этажа на два выше нашего.
- И что это значит?
Он не ответил, вернулся внутрь комнаты, раскрыл телефон, щелкнул парой кнопок и быстро-быстро стал докладывать:
- Томас Дабкин, - он вскинул руку с часами. - Между девятью и девятью тридцатью из спальни номера 1108 отеля "Ритц-Карлтон" был похищен полубог не более полугода отроду, около года по выращенности, Петер Гермес Олимпус. Обстоятельства: одно окно оказалось...
