Лилия Касмасова - Инферняня
- Нет, - сказал Томас.
- Что?
- Это свидание.
Так он... для меня, что ли, так вырядился?
- Я пять минут, - сказала я. (Да ну их, эти предсказания!)
Он кивнул.
Я юркнула в спальню и молниеносно закрыла дверь, чтобы Томас не успел увидеть, что находится в комнате.
Я и правда оделась за пять минут. Ну почти. Потом я решила, что в белой блузке я выгляжу скучно. Потом, что желтая не сочетается с джинсами. А потом, что джинсы слишком обтягивают бедра... А чтобы достать каждую из этих одежек, мне приходилось прорываться сквозь пальмовые листья и биться головой о кокосы и ананасы.
- Кхм, - раздался за дверью голос Томаса, когда я натягивала клетчатые широкие штаны. - Я не настаиваю на бальном наряде...
- Сейчас, пять секунд, - отозвалась я.
Пять секунд продлились еще минуту. Ну ладно, десять минут.
В общем, через полчаса мы спускались вниз по лестнице. И на мне было мое лучшее платье - розовое в белые мелкие цветы. Оно подчеркивало талию и подходило к моим любимым белым с бантиками туфлям.
Когда мы проходили мимо почтовых ящиков, я увидела, что из моего торчит белый уголок. Я достала из клатча ключи, открыла ящик. Там были открытка и пухлый конверт. Открытка была рождественская. На обороте были зачеркнуты чьи-то поздравления с рождеством, а ниже накарябано крупно всего три слова: "Спасибо за фрукты". И подпись: "Зевс".
- Зевс? - я недоумевала.
- Я послал ему фрукты с нашей пальмы. От твоего имени, - сказал Томас.
Ну ладно. Пусть хрумкает, мне не жалко.
Затем я приступила к конверту. В нем было одно фото и стопка сложенных вчетверо листков. На фото был беленый домик на берегу океана, с пальмами и цветущими кустами. С обратной стороны было написано: "Спасибо, Алисия. Он твой. С любовью, Селия".
Селия? С любовью?
Я развернула бумаги. Какие-то документы, и что это написано наверху?
- Хм, - сказал Томас. - Дарственная.
Он взял из моих рук бумаги, пролистал.
- Поздравляю, - сказал с улыбкой.
- Что? - всполошилась я.
Знаете, юридические бумаги и документы редко сулят что-то хорошее.
- Селия подарила тебе дом.
Я перевернула фото с удивлением:
- Вот этот? Дом у океана? - кажется, мой голос дал петуха от радости.
Томас вчитывался в документ:
- Да. Дом во Флориде. Это часть владений Селии...
Я заглянула в напечатанный мелким шрифтом текст:
- "Так называемый амбар для инвентаря"... Ну и что...
- Конечно, - сказал Томас. - У него и окна как у жилья. Думаю, раньше это был дом садовника или что-то в этом роде.
- Но - за что? Почему она ни с того ни с сего дарит мне его?
- Почему ни с того ни с сего, - сказал Томас. - Я же тебе объяснил, что послал фрукты Зевсу.
Я одна тут тупая или другие бы тоже ничего не поняли?
- И Зевс теперь знает, куда делась амброзия. А значит, перестал гоняться за семьей Барментано.
- А-а! - сказала я. - Значит, это все по правде? - я кивнула на бумаги.
- Да, ты законная владелица. И к дому прилагается полгектара земли...
- Шикарно! - вскричала я. - Я владелица дома с парком!
- Ну, не с парком...
- Все равно! - сказала я. - Я никогда еще не была землевладелицей!
Ресторан находился в маленьком двухэтажном здании, прибившемся к многоэтажке, как ракушка к утесу. Внутри было мило, уютно и совсем по-домашнему: клетчатые скатерти, вязаные ажурные занавески, крашеные белой краской старые деревянные стулья. Посетителей было много, но нам удалось найти свободный столик - правда, не у окна, а в глубине - но там тоже было неплохо.
Буквально через минуту к нам подошла полная темноволосая девушка и с оживленной улыбкой сказала:
- Томас! Привет! - и подала нам обоим меню.
- Спасибо, - сказал Томас.
Она ушла, а я сказала, открывая меню:
- Ты здесь, наверное, постоянно бываешь?
- Да. Почему бы не навестить свою первую любовь...
- Что? - вскинула я глаза.
- С этой девушкой я встречался в старших классах. Это кафе ее семьи.
- Да? - произнесла я. - Все понятно.
- Что понятно?
- Ничего, - буркнула я.
- Да?
- Если ты все время сюда захаживаешь, значит, она до сих пор тебе... ну... нравится.
- Нет. Значит, мне нравится, как у них готовят, - сказал Томас.
Похоже, он не врет. Поверить, что ли?
Все же хорошо, что это не библиотекарша - та при каждой встрече лезет с ним целоваться!
А Томас рассматривал меню.
- У них очень вкусная паста. Из домашнего теста... - сказал он.
Я тоже рассматривала меню. Но думала о другом - уже и не о библиотекарше, и не о Томасе. А о своем доме у океана. И о том, что теперь мне будет куда высадить мою чудо-пальмочку! Буду с утра просыпаться, протягивать руку в окошко, и срывать манго или апельсин на завтрак!
- Да, все забываю спросить, - прервал мои мечты Томас. - Когда мы грузили пальму в фургон, я заметил, что вся земля в горшке перерыта. Ты не знаешь, кто мог это сделать? - он понизил голос: - Похоже, хотел взять отросток.
- Откуда мне знать? - как можно небрежней сказала я. - Наверное, соседский терьер. Не мог до улицы дотерпеть.
- Да? - улыбнулся Томас.
На что это он намекает, а? Я приняла невозмутимый вид и уткнулась в меню.
Но тут зазвонил мой сотовый. Я поспешно его выхватила из клатча и так неуклюже нажала кнопку ответа, что он шлепнулся в корзинку с хлебом и уже оттуда заверещал:
- Алисия! Я с детьми торчу у твоей двери и на нас пялятся соседи! Где тебя носит, черт возьми!!!
Это был голос Грыыхоруу. Который, похоже, изучил на своих актерских курсах, как выражать эмоции с помощью слов. Я представила, как они там стоят в подъезде, на детях антикислородные шлемы, Грыыхоруу, по обыкновению, в супер-мини-юбке. Хорошо, если не в облике старушки лет восьмидесяти. Отчего же соседям на них не пялится?
- Да, - сказала я, подобрав телефон. - Я буду сию секунду, - положила телефон обратно в клатч и посмотрела на Томаса.
- Ничего, - сказал он. - Пообедаем в другой раз.
А в голосе - ноль эмоций. Хоть бы огорчился, что ли.
Я кивнула и пошла к выходу. Выхожу, а кто-то меня догоняет и говорит:
- Подожди.
Я обернулась. Мне улыбается Томас и протягивает коробку:
- Это тебе. Пицца. Чтобы продержаться до нашего с тобой завтрашнего обеда.
А разве я соглашалась на завтрашний обед?
- Не любишь пиццу? - спрашивает Томас неуверенно.
- Люблю, - отвечаю я.
- И я люблю, - говорит он. А потом наклоняется ко мне и целует.
КОНЕЦ
