Лилия Касмасова - Инферняня
Но он ускакал себе вперед. Может, это тот, чьи носки сушились на веревке? Может, он спешил проверить, не увел ли их кто, пока он бастовал?
- Алисия! - обернулся Томас. - Поедешь с Вивиан и Швайгером. А я верну тележку Алану.
- Я с тобой, - машинально крикнула я, догоняя их.
Ну и зачем? Чтобы переломать себе все кости в этой тележке? Плохая идея. Или чтобы Томас догадался, что я к нему чувствую? Еще хуже. А я что-то к нему чувствую? Ну ничего себе!
- Не надо, - ответил Томас, пока я впала в ступор от собственных мыслей. - Доберешься до дома с комфортом.
В итоге я напросилась в тележку. Сказала, хочу еще раз прокатиться с ветерком. А потом шла к орам, возле которых мы оставили наш садовый транспорт, и дрожала от страха, что вылечу из нее в первые же минуты после старта.
Но мне повезло. Гермес сказал:
- А хотите, я доставлю тележку Алану? Я доставляю посылки любого размера.
Ух ты!
- Хотим! - выкрикнула я моментально.
- Мне будет приятно сделать что-то для вас, - сказал Гермес.
Томас кивнул:
- Спасибо, Гермес.
Гермес полетел к тележке. А мы подошли к дому Аполлона.
У крыльца стояли одно желтое нью-йоркское такси и один длинный черный мерседес, в каких ездят звезды.
Петер и Гера сидели на ступенях. Гера читала книгу, Петер слушал и гладил белого курчавого ягненка, пристроившегося рядом и жевавшего большую оранжевую ромашку.
Когда мы приблизились, Петер вскочил и побежал к нам.
- Мы едем домой, - объявила ему Вивиан, обнимая его и целуя то в макушку, то в щеки.
Мы с Томасом уселись в такси, Вивиан, Швайгер и Петер - в мерседес.
Томас для вида сел на место шофера: хотя Гера сказала, что такси само отвезет нас куда надо, но шокировать людей и тем более, полицейских, нам не очень-то хотелось.
Я тепло попрощалась с Петером. Вивиан сказала, что когда они будут по делам в Нью-Йорке, няней она наймет только меня. А еще сказала, что когда мы с Томасом будем в Лос-Анджелесе, то добро пожаловать к ним со Швайгером на чай. Если бы мне сказали еще в понедельник, что меня позовет в гости сама Вивиан Джемисон, то я бы ни за что не поверила, что при этом больше всего меня взволнует ее предположение о том, что я буду в Лос-Анджелесе вместе с Томасом Дабкиным, соседом с пятого этажа!
Как мы добирались до Нью-Йорка, я не помню - я заснула, едва мы вылетели из тумана, скрывавшего Олимп. И проснулась только когда Томас открыл дверцу с моей стороны и сказал:
- Приехали, Алисия.
Я разлепила веки и увидела дверь моего подъезда с тусклым фонарем под козырьком. А, в Нью-Йорке же еще ночь. Я взглянула на свои часы - первый час. Пришлось сделать неимоверное усилие, чтобы вылезти из машины и потопать к этой двери.
Но тут уже меня окончательно разбудили - в дверях я столкнулась с миссис Трюфельс, выносившей мешок с мусором. Увидев меня, она его выронила, замахала на меня руками, что-то забормотала, вытащила из-за пазухи крестик, выставила его перед моим носом, а потом, ко всему этому, запела какой-то псалом.
Вид что у меня, что у Томаса, был, конечно, еще тот: одежда в лохмотья, в грязи, а что там у меня с лицом и прической - и представить страшно. У Томаса волосы как всегда аккуратно и модно торчали в разные стороны, а мои длинные, по ощущению, должны быть как воронье гнездо.
Но все же. Все же. Не псалмы же при виде нас петь?
Но не успела я задать этот вопрос миссис Трюфельс, она схватила мусор и заскочила обратно в подъезд.
Я повернулась к Томасу:
- Я ужасно выгляжу?
Томас открыл мне дверь, пожал плечами:
- Не до такой степени.
Мило. Мило.
Лифт долго не приходил (может, Трюфельс его застопорила?) и мы поплелись пешком. Сколько же лестниц мы одолели за эти три дня? Меня уже в альпинисты, наверное, записать можно.
Но когда мы поднялись до пятого этажа, мы забыли о Трюфельс: между перилами, с шестого этажа свешивались, теснясь, огромные глянцевые зеленые пальмовые листья.
- Хм, - сказал Томас и не пошел к себе, а поднялся вместе со мной на шестой.
На площадке моего этажа нас и ждала пальма. Настоящая, гигантская пальма - ствол ее выгнулся дугой под потолок, а широкие сочно-зеленые блестящие листья лежали на перилах. Из-под листьев краснели апельсины величиной с футбольный мяч, желтели метровые бананы, золотились ананасы размером с ведро. Два огромных красных цветка-метелки ввалились в кабину лифта, заклинив дверь.
И все это гигантское растение росло из крошечного глиняного горшка, стоявшего в ряду других горшков миссис Трюфельс. В тех жили себе спокойно обычные растения обычной величины.
- Может, они не настоящие? - пробормотала я, протягивая руку к фруктам.
Но на ощупь они были совсем настоящие. И потом, по площадке разливался такой коктейль ароматов!
- Похожи на настоящие, - сказал Томас.
- И почему их никто не сорвал, - сказала я и, обхватив ананас, потащила его к себе.
- Давай я, - сказал Томас и сорвал его: - Тяжелый.
А на месте ананаса тут же появился бутон, стал расти и через несколько секунд перед нами уже раскрывался красный многоярусный цветок.
- Потрясающе, - сказал Томас. - Мы идем? Мне тяжело.
Я кивнула и зашарилась по карманам в поисках ключей.
Томас занес ананас ко мне в кухню, и едва я размечталась о том, что можно будет выходить себе в подъезд и рвать каждый день фрукты, как он заявил:
- К ночи постараемся ее убрать. Лишь бы газетчики не налетели.
- Куда еще убрать?! - возмутилась я. - Зачем?
- Это ведь наших клиентов дело, - сказал Томас, устало прислоняясь к кафельной стене.
- Почему это?!
- Если ты не забыла, это у тебя из кухни ведро амброзии пропало. А пальма выросла в трех шагах от этой самой кухни.
- Ты хочешь сказать, кто-то пальму амброзией полил?
Томас только кивнул, потом сказал:
- Ну, отдыхай, - и ушел.
На то, чтобы привести себя в порядок, я потратила час. А потом свалилась как убитая и продрыхла до полудня.
Потом пошла в булочную, потому что есть в доме, кроме ананаса, было нечего. И по пути решила заглянуть к миссис Трюфельс, узнать, что это вчера на нее нашло.
Я стояла на площадке, придумывая причину визита (Не скажешь же: "Я пришла выяснить, не свихнулись ли вы?"), когда дверь ее квартиры открылась и оттуда вышел Томас.
- Скажи маме спасибо за рецепт, Томас, - сказала миссис Трюфельс. Потом она увидела меня и, на секунду замявшись, сказала спокойно: - Привет, Алисия.
- Здрасьте, - сказала я.
У нее дернулся глаз, но она улыбнулась и сказала:
- Ты ко мне?
- Нет, - сказала я.
- Хорошо, - сказала она, тщетно пытаясь скрыть радость, и закрыла дверь.
