Русалочья удача. Часть 1 (СИ) - Рубцова Налия

– Чего одна сидишь? – Вячко бухнулся рядом. От него пахло хмельным мёдом. Гориславу передёрнуло.

– Ты пьян. Отстань, – сказала она, отворачиваясь.

– Эй, чего? Я ж тебе ничего плохого не сделал, – сказал Вячко обиженно. – И я твой друг всё ещё. Вон, уговорил отца взять тебя в охрану обоза. Хоть бы поблагодарила.

– Спасибо,– буркнула Горислава. От протянутого кувшина с хмельным мёдом отказалась. – Нет, хватит с меня.

– Не доверяешь? Ну, ладно, – Вячко только вздохнул. – Я б никогда не поступил, как Мал. Он получил по заслугам. Сжульничать решил…

– Чего?

– Да ничего,– Вячко глотнул из кувшина. – Слушай, у тебя с Малом чего-то было? Ну, успел он…

– Не успел,– Горислава хмурилась. – Давай-ка колись. Что значит «сжульничать»?!

– Да ничего!– пьяно рассмеявшись, Вячко вдруг подался вперёд и поцеловал её в губы. Горислава вскочила.

– Ты куда? Это ж просто поцелуй. Я коснулся тебя губами, и всё, – Вячко пожал плечами. – Я ж твой друг, нет разве?

– Ещё раз такое выкинешь, и я тебе… – Горислава перевела дыхание и села рядом. – Давай, говори, в чём Мал сжульничал!

– Ну, поспорили мы, – с неохотой сказал Вячко. – Мы с Малом. Кто первым тебя… Ты понимаешь, мы вроде как друзья, но ты девушка, да?– его рука легла прямо на грудь Гориславы. Она не двинулась.

– Отвали, – сказала она бесцветно.

– Ну, ты понимаешь? – повторил Вячко. Руку не убрал. – Ты девушка. Мы нет. И разве порядок, что ты такая… Одна и одна, любви не знаешь? Мы и поспорили, кто первый… Как это говорится… Цветочек твой сорвёт. А Лихо ставки принимал.

– Отвали, добром прошу, – омертвевшие губы двигались едва-едва.

– Вот я и подумал, – Вячко посмотрел на неё осоловелыми глазами. – Ты можешь со мной, того-этого? А выигрыша я тебе отсыплю половину… Иначе Лихо, хитрый гад, всё себе заберёт… Мы ж друзья?

– Больше нет,– сказала Горислава.

И влепила кулак в ставшую ненавистной пьяную физиономию.

Купава бросилась Гориславе на шею.

– Бедная ты моя сестрица! – прошептала она, прижимая её к себе. – Эти мальчишки – аргх – я б их в речке утопила, горло б перегрызла, попадись они мне! Так предать тебя…

– Ты думаешь?– Горислава криво ухмыльнулась. – Но... Так подумать – разве я была умнее их? Я бы могла, ну, не выбивать всё дерьмо из Мала. Он ж не успел меня трахнуть. И вообще думал, что это приворотное зелье, и я прям-таки жажду познакомиться с его… женилкой. С Лихо могла бы поговорить, может, у него совесть проснулась бы. С Вячко вообще глупо вышло… Могла бы его просто оттолкнуть и пойти прочь, но… Разозлилась.

– Ох, Горька, твоя жизнь – это твоя жизнь, но будь я на твоём месте, от меня бы они живыми не ушли, – глаза Купавы яростно блестели. – Я б им женилки оторвала и рыбам скормила, чтобы неповадно было, вот что я бы сделала!!

– Не ожидала от тебя, – хмыкнула Горислава. Как ни странно, после разговора с Купавой ей действительно стало легче. – Ты ж вроде добрая.

– Да раз я их убить хочу, разве я добрая? – вздохнула Купава. – Я ж себя не знаю, не помню. Может, я просто умею мило улыбаться, а на самом деле глубоко внутри чудовище…

– Чуть не неси. Какое ты чудовище! – отрезала Горислава.

Купава улыбнулась.

– Тебе поверю,– сказала она. – Поверь и ты: я не злюсь на тебя за это… приключение и не считаю тебя виноватой. Мне даже понравилось. Не та часть, где я связанной сидела, конечно, а та, где я сбежала. Это было так… – Купава замялась, подбирая слова – так весело. Мне кажется, я просто вспомнила, – пальцы русалки нервно скомкали понёву, – при жизни я любила рисковать. Любила попадать в опасные ситуации и выбираться из них. И смеяться при этом. Кем же я была? Может, разбойницей какой? Или этой, как её, скоморошкой?

– Да не важно,– сказала Горислава, и тут же поправилась, чтобы это не звучало пренебрежительно. – Мне не важно. Мне важно, кто ты есть сейчас, поняла? А сейчас ты моя младшая сестра. Которая… Которая уже второй раз спасает мою дурную задницу, – она скупо улыбнулась, и Купава с готовностью расплылась в ответной улыбке.– А сейчас давай-ка я тебе переплету косу. Эта совсем растрепалась.

***

Горислава наклонилась над рекой, силясь разглядеть своё отражение и оценить ущерб. Лицо до сих пор было припухшим, не хватало одного клыка, а от передних зубов остались только неровные осколки. Морщась от боли, Горислава расшатала их, выдрала из десны и бросила в реку – сначала один, потом другой.По воде расплылись кровавые кляксы.

За спиной хрустнула ветка, и Горислава резко обернулась. Отец Варфоломей стоял неподалёку; лицо оставалось в тени капюшона, и его выражение было не разглядеть.

– Умеете вы подкрадываться, святой отец, – усмехнулась щербатым ртом Горислава. Она не была рада видеть отца Варфоломея: пусть он и не рассказал другим монахам о беглянках (ну, или утверждал, что не рассказал!) и даже принёс хлеба, он оставался слугой Пресветлого Финиста. Горислава же была степной диаволицей – существом, которое Финист своим сиянием одарит в последнюю очередь. Да и ходил этот отец слишком тихо. Подозрительно.

– И тебе доброго утра. Ты выглядишь лучше, чем вчера, – сказал Варфоломей, спускаясь к воде.

– Говорите начистоту. Слишком сильно лучше, да? – сказала Горислава, сложив руки на груди.

– Твои раны заживают удивительно быстро, не иначе как милость Финиста снизошла на тебя, – невозмутимо сказал монах.

– За дурочку-то меня не держите. Будто не поняли, что я степная диаволица с нечистым даром, – проворчала Горислава. – На мне всё заживает как на собаке. Отец Валериан говорил, что это нечистый бережёт мою плоть, чтобы я больше зла могла причинить…

– Я понял, что ты девушка, попавшая в беду, – с достоинством ответил отец Сергий. – И я не могу придумать большой гадости нечистому, чем протянуть тебе руку помощи. Чтобы тебе не хотелось творить зло.

Горислава нахмурилась. Говорил монах красиво, но доверия к нему не прибавилось.

– К тому же у меня свои счёты со Ставром Елисеевичем, – невозмутимо добавил отец Варфаломей. – С ним ты и повздорила, верно?

– Угадали,– сказал Горислава: всё равно скрывать смысла не было, – Можете мне тогда сказать про него хоть пару слов? Кто он вообще такой?

– А ты не поняла? Ублюдок, незаконный брат князя Гордея, – Варфоломей присел на замшелый пень и сгорбился, – который с младых ногтей хочет надеть княжескую соболью шапку. Как старый князь умер, он мать Гордея со свету сжил, а брата споил до свинячьего состояния. Весть город его, но это ему мало.

– Понятно. А что за Пётр Червонец?– пусть Горислава и хотела убраться от Лукарецка куда подальше при первой же возможности, немного узнать о том, в какие игры её вовлекли, не мешало.

– Петька-то? Из Подгорного он, старшой тамошних наймитов, которые купцов за деньги охраняют.

– То есть не разбойник? – удивилась Горислава.

– Скажем так: если купец решит не платить подгорным, то разбойники на него точно нападут,– сухие губы монаха тронула ухмылка.

– Порядки тут у вас… – Горислава покачала головой.

– И так везде. От Царь-порта до Серебряного града, – слова монаха сочились горечью и желчью. – Переломили нам хребет степные ханы. Пусть мы и не платим им дань больше, не та Сиверия стала, совсем не та… Князья друг другу в горло норовят вцепиться, поселяне разбойничать идут. Шайки лихих людей свои земли и города имеют. Как стольный Семигорск змеи сожгли, так порядку и не стало. В каждом городе свой царь-государь! Царя Василия безумцем прозвали, да только при нём такого бардака не было… Сиверия – как труп, который черви глодают… А ведь заморские короли тоже не дремлют… Друзьями они нам никогда не были, пусть и князья отдавали своих дочерей им в жёны… Щерцинцы особенно, они давно зубы на наши западные города точат!