Анатолий Агарков - Семь дней Создателя
Отошла, вернулась.
— Тебе алмаз в дыру бы вставить — ну, вылитый Будда, индейский бог.
И тут меня пронзила мысль одна.
— Подожди, Надежда, что нам гроши собирать — сработаем по-крупному. Найди какую-нибудь брошку, пуговицу, стекляшку, чтоб по размеру подошла. Я буду брамина изображать, целителя из Индии.
Кащеевна влёт поймала мысль, хихикнула:
— Врать ты горазд — а мне б накостыляли.
Вернулась через час с голубым стеклянным глазом от Масяни — полутораметровой куклы, рекламирующей бытовую химию у входа в магазин — и тюбиком клея "момент".
— Это зачем?
— Пальцем собираешься держать?
Помазав клеем око лупоглазой зазывалы, Кащеевна вставила его во вмятину моего лба. Отошла на шаг, склонила голову.
— Тебе идёт.
— Надолго присобачила?
— Он отвалится, когда кожа отомрёт.
Взяла меня за руку.
— Здесь бармины не гадают.
Мы прошли вглубь церковного двора, оккупировали пустующую беседку. Кащеевна подвязала мне пандану и распустила закатанные рукава.
Осмотрев критически:
— Какой же ты бармин? Если б не седая грива, вылитый цыган из табора.
И утопала, скрипя песком посыпанной дорожки.
Не похож — много ты понимаешь в целителях индийских — браминах.
Попытался настроиться на предстоящий спектакль. Но в беседке, увитой плющом, было прохладно. А снаружи плавился день, журчал фонтанчик, и в кустах малиновка ссорилась с супругом, не желавшим высиживать потомство.
Слипались веки, я подумал, не прилечь ли на скамейку. Мне нужен сон. Пару часиков живительного сна, и головокружение отступит, улетучится и тошнота.
Прилечь так и не решился, но откинулся на решётку и смежил веки.
Шаркающие шаги, голос Кащеевны:
— Проходите, бабушка, — бармин вас ждёт.
Старушка маленькая, опрятненькая, со скромною улыбкой и добрыми глазами — одуванчик Божий. Грех врать такой.
— Садитесь, — указал напротив место ей. — Как вас зовут?
— Антонина Васильевна, — голосочек у старушки почти детский.
— Положите на стол руки, Антонина Васильевна, ладонями вверх. Глаза закройте.
Обратил пандану в паранджу, потёр ладони — ну-с, приступим. Накрыл её ладони своими, закрыл глаза.
Надо что-то врать. Всевышний, вразуми!
Будто в ответ на обращение моё где-то чуть выше переносицы в черноте закрытых глаз затеплился огонёк. Какие-то линии замельтешили световые, круги, изгибаясь в эллипсы, завращались — светлое пятнышко растёт, растёт, вытесняя черноту. Круги, и линии, и эллипсы вдруг упорядочились в узнаваемую картину. Это….
— Кровеносная система у вас в порядке, и кровь хорошая, и сердце работает без перебоев. Долго жить будете, Антонина Васильевна.
Картинка поменялась.
— Лёгкие чисты. Кишечник, желудок — всё у вас в норме. Не износились, ваши органы. Зачем ко мне пришли?
— Сыночек у меня в тюрьме сидит. Пришла спросить, дождусь ли. Вернётся он после отсидки или опять с дружками завихрится?
Вот чёртова макумба — чего там наплела? Ведь русским языком сказал — целитель я, брамин из Индии.
— Я вас, Антонина Васильевна, внутренней энергией сейчас заряжу, чтобы сына дождались. И письма ему шлите бодрые — объясните: жить можно и судимому, главное знать для чего.
— Руки у него золотые, — лопотала старушка. — За что не возьмётся, всё сделает. Ой! Чтой-то ваши руки стали горячими….
Получилось! Я ведь только подумал о внутренней энергетике — не плохо бы…. Стало быть, действительно могу целить людей. Ай да "подставка для чернильницы"!
Вернул на лоб пандану.
— Глаза откройте.
Старушка засуетилась, достала в узелок завязанный платочек.
— Чего я вам должна?
— Ничего. Копите деньги на посылку сыну.
— Я заново как будто родилась, такая бодрость, — развязала узелок, из комка купюр, серебра и меди извлекла смятую десятку, с мольбой взглянула. — Хватит?
— Хватит, — я пожал ей пальцы. — Спасибо.
Антонина Васильевна ушла. Кащеевна пришла, кивнула на мятую десятку.
— И всего-то?
— А ты ищи клиентов побогаче.
Следующая пациентка по всем приметам при деньгах была. Упитанная и жаловалась на полноту.
— Уже не знаю, какому идолу молиться — все диеты испробовала, целое состояние извела. Вы посоветуете что?
— Я вас изящной сделаю, сколько заплатите?
Толстушка поджала губы:
— А вы, сударь, не шарлатан?
— Вы кем работаете?
— Работала бухгалтером, сейчас у меня своя торговых точек сеть.
— С компьютером, стало быть, знакомы. Наш мозг тот же компьютер, и если с нами что-то происходит, то первопричина в нём — где-то, что-то глючит. Сейчас я вас перепрограммирую, и вы будете хотеть, и потреблять пищу ровно в таком объёме, который требуется для поддержания изящной формы. Сколько заплатите?
— Вы программируйте, я решу.
— Положите руки на стол ладонями вверх, глаза закройте.
Опустил пандану на низ лица, накрыл её ладони своими.
Вот она, святая святых — хранилище человеческого мозга. Вот и он, самый наисложнейший в мире компьютер. Какая тут ячейка вас, мадам, заставляет обжираться? Нет, так, пожалуй не найти — метод тыка не проходит. Нужна система. Вот тебе пончики в меду, балычок осетровый — что ты, лапушка, больше любишь? Ага, вижу активность в связке нейронов. Ну-ка, ну-ка…. Ну, зачем же напрягаться? Добрый доктор Айболит никому не навредит….
Неспешное ковыряние в клетках чужого мозга было кошмарным образом прервано церковным перезвоном. Пациентка моя прянула в сторону.
— У вас, у вас…. - она пятилась и указывала перстом на мой лоб, — там светится.
— Это глаз Шивы. — Я прикрыл его панданой. — Сядьте и успокойтесь — сеанс ещё не завершён.
— Не надо больше ничего, — она извлекла из ридикюля и бросила на стол банковский билет достоинством в тысячу рублей. — Спасибо.
И ретировалась.
Светится…. хм. Почесал масянин глаз сквозь материю. Этого ещё не хватало — чтобы организм срастался с инородным телом. Мало мне лишней дырки в черепе….
Явилась Кащеевна, цапнула купюру со стола.
— Да ты сущий клад, буржуй! И бить не будут?
— Не будут. Хватит на сегодня?
— С лихвой.
— Я не о деньгах. Может, на базу пойдём?
— Пойдём, только загрузимся.
И загрузились — шесть пакетов со всякой снедью.
— Не понесу, — заартачился. — Меня и так швыряет.
— Миленький, два пакета с хлебушком, — уговаривала Кащеевна. — Тебе же падать мягче будет.
— Зачем столько водки набрала?
— Разве это много — на полдраки не хватит.
— Вы ещё и дерётесь?
