Терри Гудкайнд - Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница
Что сделано, то сделано. Она должна была сконцентрироваться на том, что делать теперь. Она помчалась в тусклом, предрассветном свете, чтобы оседлать лошадь.
Она нашла лошадь на земле — мёртвой. Горло было перерезано. Сэмюэль, вероятно боясь, что она могла бы воспользоваться лошадью, чтобы так или иначе сбежать раньше, чем он смог бы завладеть ею — а потому перерезал горло бедного животного.
Без промедления она скатала в своё одеяло столько, сколько она могла унести и упаковала седельные сумки. Забросив их через плечо, она подняла Меч Истины с ножнами. С мечом в руке, Кэлен пошла прочь в противоположном к Тамарангу направлении.
Глава 57
В сокрушённом одиночестве Кэлен брела на северо-восток. Она начала спрашивать себя, а зачем ей, собственно, беспокоиться? Какой был смысл бороться за свою жизнь, если не могло быть никакого будущего? Что за жизнь может быть без своего собственного мнения в мире, где будут править фанатичные верования Имперского Ордена — люди, которые определили своё существование, ненавистно избавляясь от тех, кто хотел жить и достигнуть чего-то для себя?
Они не собирались создавать или совершенствовать чего бы то ни было; им просто хотелось убивать каждого, кто занимался этим, — будто разрушая плодотворные достижения, они могли отменить реальность и жить жизнью, сотканной из одних пожеланий.
Все те, кто строил своё существование на этой жгучей ненависти к другим, душили всю радость в жизни, а по ходу и подавляли само существование жизни, как таковой. Было бы легко просто сдаться. Никого бы это не заботило. Никто не знал бы. Но это заботило бы её. Она знала бы. Реальность есть реальность. Это была единственная жизнь, которая у неё когда-либо будет. В конце концов, эта драгоценная жизнь была всем, что она имела, да и вообще каждый.
Это было до того, как Самюэль решил, как он будет жить своей жизнью, и он сделал свой выбор. Это было не менее верно и для неё. Она должна была максимально использовать то, что она имела в жизни, даже если её выбор был ограничен, и даже если эта самая жизнь должна была быть короткой.
Она шла не дольше часа, когда до неё начал доноситься отдалённый топот несущихся галопом копыт. Она остановилась, когда увидела, как лошади появились из-за полоски деревьев впереди. Они приближались прямо к ней.
Она оглядела долину, которую она пересекала. В мрачном свете свинцового неба она видела, что деревья, покрывающие предгорья с каждой стороны, были слишком далеко для того, чтобы она могла скрыться под их укрытием вовремя. Трава, давно ставшая бурой, поскольку приближалась зима, была приплющена ветрами и непогодой. Укрыться было негде.
Кроме того, было похоже, что её могли заметить. Даже если и нет, то с той скоростью, с какой приближались лошади, они скоро нагнали бы её, и нет никакой надежды перебежать линию их поля зрения и остаться не замеченной.
Она бросила седельную сумку на землю. Слабый ветер откинул её волосы назад на плечи, когда она схватила ножны меча в левую руку. Её единственным выбором было стоять и бороться.
Но тут она поняла, что она была невидима для большинства. Она почти вслух засмеялась от облегчения. Это был один из тех редких моментов, когда она была благодарна за то, что была невидимой. Она стояла на своей позиции, стараясь быть незаметной, надеясь на то, что наездники не увидят её и просто проедут мимо и уйдут.
Но в глубине сознания она помнила, как Самюэль говорил ей, что Джегань пошлёт людей за ними. У Джеганя были мужчины, которые могли видеть её. Если они были из таких, что ехали к ней, то ей надо будет сражаться.
На всякий случай, она оставила меч в ножнах, если наездники, которые смогут увидеть её, не проявят враждебность. Она хотела начинать сражение, только в крайнем случае, если не будет иного выбора. Она знала, что сможет вынуть меч мгновенно в случае необходимости. У неё было ещё два ножа, но она знала, что может обращаться и с мечом. Она не знала, где она научилась, но она знала, что она хорошо владела мечом.
Она вспомнила, как видела сражение Ричарда с клинком в руках. Она вспомнила свои размышления в то время о том, что это напоминало ей что-то из того, каким способом она сама вела сражение клинком. Ей стало интересно, — мог ли Ричард — её муж — быть тем, кто научил её так владеть мечом.
Спустя какое-то время она заметила, что, хотя лошадей было три, лишь на одной был наездник. Хорошая новость. Это выравнивает шансы.
Когда скакавшие галопом лошади приблизились к ней, — Кэлен, узнав наездника, пораженно застыла.
— Ричард!
Он спрыгнул с лошади прежде, чем та, заскользив, успела остановиться. Она фыркала и вскидывала головой. Все три лошади были взмылены и разгорячены.
— С тобой всё в порядке? — спросил он, метнувшись к ней.
— Да.
— Ты воспользовалась своей силой.
Она кивнула, неспособная отвести пристальный взгляд от его серых глаз.
— Как ты узнал?
— Думаю, почувствовал это, — он выглядел так, будто у него кружилась голова от волнения.
— Ты не можешь представить, как я рад видеть тебя!
Когда она пристально смотрела на него, ей было жаль, что она не могла вспомнить их прошлое, вспомнить всё, что они значили друг для друга.
— Я боялась, что ты мёртв. Я не хотела оставлять тебя там. Я так боялась, что ты… что тебя убьют.
Он стоял, пристально глядя на неё и, похоже, утратил дар речи. Она чувствовала, что, судя по внешнему представлению, в нём бурлили тысячи вещей и все рвались наружу первыми.
На Кэлен нахлынули воспоминания того, как он сражался, объявив войну, как и предвещала тогда Никки. Перед её глазами вновь открылась картина тех его движений, когда он словно просачивался сквозь других игроков в Джа-Ла, а потом и сквозь то нагромождение скотов, что рубили мечами и топорами, отчаянно пытаясь убить его.
Она помнила особенность, когда клинок выглядел его неотъемлемой частью, как продолжение его рук, как надстройка его сознания. В тот день она была зачарована, наблюдая, как он прокладывал себе дорогу к ней. Это было всё равно, что созерцать танец со смертью, где смерти не удавалось коснуться его.
Она протянула меч.
— Каждое оружие нуждается в хозяине.
У Ричарда пробилась тёплая улыбка, словно солнечный лучик в холодный, облачный день. Она согревала сердце. Какое-то время он пристально смотрел на неё, не в силах отвести взгляд, затем осторожно взял оружие из её рук.
Наклонив голову, он продел перевязь на правое плечо так, чтобы меч расположился у левого бедра. Меч выглядел совсем естественно на нём, в отличие от того, как он смотрелся на Самюэле.
![Ирина Кнорринг - Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 1](/uploads/posts/books/41661/41661.jpg)
