Владимир Романовский - Год Мамонта
Брант поймал его за плечо.
— Вон там, — сказал он, показывая пальцем.
Нико побежал, прихрамывая и поминутно хватаясь за похмельную свою голову. Брант вернулся по мосту в замок.
Еще раз убедившись, что дочь тяжелее и неудобнее матери, он поднял ее и закинул на плечо. Охотничий сапог упал на пол, но Брант не стал его подбирать. Он снова перешел мост и опустил Шилу на траву рядом с Фрикой, не очень заботясь о сохранности ее кожного покрова.
Можно было идти обратно в замок и искать Хока, и помогать ему искать Фалкона. У Хока было достаточно времени закончить свои дела с Фоксом. Но Брант боялся оставить Фрику без защиты. Можно было подождать Нико и отправить его с Фрикой и Шилой в стан, к мерзавцу Зигварду, а уж потом идти помогать Хоку. Еще можно было упасть на траву и полежать немного. Брант распрямился и повернулся к замку.
Стрела попала ему в живот. Заваливаясь на бок, он успел заметить одинокую фигуру, освещенную луной, на карнизе, на втором уровне, и подумать, как все-таки недальновидны были те, что строили этот сарай — ведь тот, кто захочет этот замок завоевать, наверняка подойдет со стороны моста, а смотровые окна расположены под таким диким углом, что в сторону моста никак не взять прицел, вот и пришлось Фоксу — а ведь это Фокс! собственной персоной! не знаю, почему, но я уверен, что это именно он — вылезать на карниз.
Боль ударила в мозг и разбежалась по телу, а потом вернулась к животу. В падении Брант разглядел положение лежащего в траве арбалета и упал рядом. Фокс наверняка заметил, что объект в сознании, и снова заряжал теперь арбалет — на это нужно время. Но и Бранту нужно было время на то же самое, а сознание мутнело. Он никак не мог поймать крюком тетиву. И стрела не вкладывалась. Он зарычал и заскрежетал зубами от утонченной боли, злости, и отчаяния, и тут стрела вошла в паз. Он задел рукой черенок, торчащий у него из живота, и боль смешалась с криком и отчаянием, и эта адская смесь рывком подняла его на колени. Брант приложился и спустил курок.
Он промахнулся.
Стрела лишь слегка задела цель, расцарапала цели бок, но цель на мгновение пришла в замешательство. Она, цель, не выронила заряженный уже арбалет, не вскрикнула, не повернула головы, но переменила положение ног, и один из камней карниза, стукнув два раза по стене и один раз по груде камней рядом с мостом, предназначенных для дальнейшего укрепления идиотской этой постройки, упал в воду, противно булькнув. Цель качнулась, потеряла равновесие, оступилась, крутанулась на месте, не нашла левой ногой опору, отбросила арбалет (раз, два, три, четыре, бултых!), завертела руками и плечами, и спиной вперед отделилась от карниза, в горизонтальной позиции пролетела пятьдесят футов вниз, и упала, переломясь, на груду камней.
На несколько мгновений Брант потерял сознание, но оно снова включилось, подстегиваемое тревогой. Где эта кникическая сволочь, где карета?
Ждать пришлось вечность, но все-таки топот копыт и скрип колес донеслись наконец до слуха Бранта. Нико чуть не наехал на обеих женщин, но вовремя остановил лошадей, а может они сами остановились, увидев препятствие.
— Ну, теперь чего делать? — спросил он с энтузиазмом.
Лежа на боку, Брант поднял руку и сделал пригласительный жест. Нико спрыгнул с облучка.
— Я ранен, — сказал Брант.
— Куда? Кем?
— Заткнись, — сказал Брант. — Слушай меня внимательно, Нико. Один раз в жизни твоей дурной, сделай все, как тебя попросят, не отступая ни в одном пункте. Иначе я пошлю в Кникич письмо, и тебе там поставят мраморный памятник в виде неблагодарной свиньи, нос пятачком, хвост колечком.
— Я…
— Заткнись. Видишь, лежат две женщины? Перенеси их в карету. По одной. Потом подойди опять ко мне, и я скажу тебе, березе кникической, что делать дальше.
Брант прикрыл глаза. Через некоторое время Нико подошел и присел на корточки.
— Брант?
— Где женщины?
— В карете.
— Хвалю. Пятачок отменяется, хвост колечком пока остается. Ты поедешь сейчас обратно в стан. Ты приведешь эту карету прямо к Зигварду. Ты сдашь ему этих женщин с рук на руки. Это его жена и дочь. Если он сразу же не пошлет за лекарем, беги за лекарем ты. Сам.
— А ты? Давай я тебя тоже перевезу.
— Нет, — сказал Брант. — Слушай, что тебе говорят, хрюмпель изогнутый. Я останусь здесь, мне нужно полежать. Отвези их к Зигварду, понял? Если ты где-нибудь остановишься, или потеряешься, обещаю тебе, что для таких, как ты, в аду существует специальное отделение, где целую вечность грешника окружают люди, непрерывно повторяющие «ты не драконоборец, а жопа, ты не нивериец, а обыкновенный артанец и слав, ты не воин, а просто баран глупый» и я лично на Страшном Суде буду просить, чтобы тебя, мухомора пятнистого, туда определили. Все. Езжай.
— А…
— Заткнись и езжай. Все!
Брант успокоился только когда услышал удаляющийся скрип колес и удары подков о глинистую почву. Только бы он карету на тропе не перевернул, подумал он. Только бы не перевернул.
Он выдрал стрелу у себя из пуза и, шипя и плюясь, задрав рубашку, придавил рану в несколько раз сложенным краем плаща.
Прекрасная ночь. Приятно умирать вот так, под звездами. Правда, очень раздражает этот дурацкий замок. Как, бишь, он называется? Замок Оранжевых Листьев. Надо же. Гадость какая. Бараны.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ. ПЕРЕМЕНЫ
Драконоборческие навыки применимы бывают в делах, не имеющих, казалось бы, отношения к собственно ниверийскому драконоборчеству. Например, можно, вспомнив, как управляет лошадью всадник, управлять сразу двумя лошадьми. Помимо этого, лошади и карета на поворотах стоят под углом друг к другу, образуя ломаную дугу — совсем как дракон, когда ему нужно на лету куда-нибудь повернуть. Сам Нико никогда драконом не был — он бы запомнил — но, часто их, драконов, наблюдая, видел, как это делается, получая таким образом косвенный опыт. Правда, у драконов нет колес, которые съезжают с дороги и застревают в рытвинах. Ну, тут просто интуиция. Например, когда выталкиваешь карету из рытвины, а лошади, не дожидаясь, пока ты запрыгнешь эффектным воинским прыжком на облучок, вдруг куда-то побежали, нужно бежать за ними очень быстро, прыгать на козлы, лезть на крышу кареты, стараться с нее не свалиться, перебираться на облучок, искать вожжи, натягивать их, и кричать «Стойте, дурни гнедозадые!»
Нико серьезно рассчитывал встретить опять медведя, и медведь действительно выскочил на дорогу, от чего оба коня встали на дыбы, но Нико закричал на медведя страшным голосом и обозвал его мордатым хрюмпелем и березой, от чего медведь, вероятно обидевшись, убежал по своим делам.
