Евгения Петроченко - В летописях не значится
Когда утреннее солнце начало заполнять светом комнату, я взяла деньги, вышла из спальни, умылась у вполне приличной раковины на этаже и отправилась покорять город.
9
Ранним утром на территории академии оказалось многолюдно. Пока все были одеты в обычную одежду, без разделения на факультеты. Я принялась юркой мышкой протискиваться между адептами и абитуриентами, стараясь не привлекать внимания и замирая от каждого направленного в мою сторону взгляда. Чертова магия, как же я боюсь, что кто‑то её применит. Но пока всё было тихо и спокойно, и я без происшествий выскользнула за ворота.
В прошлый раз за поездку я отдала одну серебряную монету, поэтому вполне могла нанять экипаж ещё раз. Хотя было бы неплохо узнать курс медяшек к серебру, но это потом. Адрес Гидеона я помнила, поэтому с транспортировкой проблем не возникло. Разве что лошадь я выбрала медленную, с пожилым возницей и дряхлой коляской, но он и взял в итоге меньше — лишь одиннадцать медяков. Это подтвердило мои подозрения, что местные деньги вряд ли имеют эквиваленты в десятеричной системе наших денег.
Дверь прекрасного и огромного дома Гидеона отворила служанка, сразу узнавшая меня. Но надежда увидеть торговца не оправдалась. Оказалось, что он ещё ночью уехал по срочным делам в какое‑то село, но про меня не забыл, приказав сыну позаботиться о своей подопечной. Поэтому вместо доброжелательного коллекционера мне пришлось иметь дело с хмурым и сонным Рамоном, которого я была вынуждена ждать целый час.
Но в ожидании сына господина Брора на удивление не оказалось ничего неприятного. Утро наполнило меня надеждой, которая появилась в сердце с первыми лучами солнца и расцвела ещё ярче после предложенного служанкой чая с булочкой. Поэтому Рамона я встретила в крайне добродушном настроении и улыбнулась его кривой ухмылке.
— Доброе утро! — радостно поприветствовала его я, да так, что он сбился с шага. И тут же не выдержала, выпалила новость: — Я поступила!
— Что? — тупо спросил он. Неужели факт того, что я поступила, может ввести в такой ступор?
— Прекрасное утро, не находите?
— Это вы меня так приветствуете что ли? — подозрительно уточнил Рамон, наконец дойдя до края лестницы и лишившись опасности упасть со ступеней.
— Ну да…
— Отец предупреждал, что вы не местная и придется разъяснять обычные вещи… Но я не думал, что начну это делать после вашей первой фразы, — он подошел ближе и взял с подноса вторую чашку местного специфического чая. Отхлебнув, добавил: — В солнечные дни принято здороваться словами «светлого дня», в пасмурные — «тёмного дня», после заката — «тёмной ночи». Ведь если нет света, в права вступает тьма, и надо отдать честь Тёмной матери.
Кажется, что‑то про Тёмную мать я уже слышала, но не помню, при каких обстоятельствах.
Рамон между тем не садился в кресло, предпочитая завтракать на ногах. Я получила возможность рассмотреть его поближе. В нем, в отличие от отца, было очень мало гномьего, по крайней мере, на поверхностный взгляд. Он был выше меня на пол головы, коренастый, тёмноволосый и смуглокожий, с резкими чертами лица, словно вырубленными из скалы. Но губы мягкие, красивые. Наверное, он часто улыбался, только не со мной. Для меня предназначался лишь подозрительный взгляд и вытянутые в тонкую линию губы.
Одет сын Гидеона был не по — домашнему. Высокие сапоги тёмно — коричневой кожи, узкие черные штаны, заправленные внутрь сапогов, небрежно расстегнутый кирпично — красный сюртук из плотной ткани с золотыми пряжками. Этот серьёзный и представительный вид портила лишь связка амулетов, висящая поверх белой рубашки, отчего Рамон напоминал средневекового хиппи. Я разглядела перстень с красным камнем, висящий на цепочке, пару продолговатых бронзовых побрякушек, золотую монету с проделанной в ней дыркой, через которую была продета тонкая золотая цепь красивой вязи.
Сделав ещё глоток, Рамон отставил кружку и подошел ближе, скомандовав «Встань».
Я встала под его пристальным взглядом. Некстати вспомнилось, что он тоже маг, и сразу же захотелось отпрыгнуть на пару шагов. Но я сдержала этот порыв.
Между тем мужчина протянул руку и отодвинул прикрывающую мои уши широкую повязку. Этот жест был очень личным для меня, но в нём не было ласки, только некая уверенность человека, знающего, что он делает.
Рамон задержал дыхание и спросил странным голосом, вынуждая меня поднять голову и встретиться с ним глазами:
— Тебя пытали? Ты поэтому тёмная?
Это было так неожиданно, что я даже не сразу нашлась с ответом. Я могла предположить какой угодно вопрос от него, но только не этот. Поэтому в итоге лишь тупо спросила:
— Что?
— У тебя дырки в ушах. Что за изощренная пытка? — в его голосе сквозило неподдельное возмущение, а я закусила губу, чтобы не рассмеяться.
Что ответить? Отец ему сказал, что я не местная, но не уточнял деталей, поэтому, наверное, можно сказать, что эти отверстия от серёг. Но в то же время он так удивился, словно даже не предполагал, что тут могут быть другие варианты. Неужели они вообще не носят серьги?
— Я… не могу сказать, — выбрала я самый безопасный ответ.
Он нахмурился, но теперь смотрел на меня теплее. Наверное, мне нужно было как‑то развеять этот обман, но я малодушно смолчала.
Тут я заметила у него в руке странную вещь. Это однозначно являлось украшением, так как было выполнено из золота. Искусное переплетение тонких золотых нитей больше напоминало узорчатую паутинку полукруглой формы, чем какой‑либо известный мне предмет.
Рамон аккуратно дотронулся до моего уха, а затем его рука быстро закрепила это украшение на его изгибе. Было немного больно, но лишь долю секунды, а затем до меня дошло, что это каффа. Я никогда не носила её, предпочитая обычные серьги, поэтому не сразу узнала.
Наверное, мой взгляд был слишком удивленным, поэтому Рамон снизошел до объяснений, выпустив наконец моё ухо:
— Отец велел передать тебе этот амулет против ментального вторжения. Ты не должна его снимать, по крайней мере, до тех пор, пока не решишь отправиться… в путешествие. Не знаю, какая между этим связь, он не ответил мои вопросы.
Мне же, в отличие от Рамона, всё было ясно. Гидеон передал, чтобы я снимала каффу перед переходом в свой мир, ведь тогда магия исчезнет. Какой же он всё‑таки предусмотрительный! Учёл вариант, что ко мне в голову могут залезть, и обезопасил меня. К тому же украшение в самом деле очень красивое. Теплое чувство благодарности прочно поселилось в моем сердце.
— Спасибо вам, господин Брор. Прошу вас, передайте и вашему отцу мою благодарность. Он мне очень помог.
