Не своя война (СИ) - Морох Ольга

С дороги открывался вид на бескрайнее северное море и далёкую серебристую линию горизонта. Дженве залюбовался зрелищем, напомнившем ему о далёкой родине. Спокойная гладь воды отражала солнечный диск, уже почти коснувшийся горизонта.

— Ллойву! — Дженве в противоречивых чувствах вцепился в руку брата. — Посмотри!

Ллойву поднял голову.

— Это то, что стоит увидеть, хоть раз в жизни! — Восхитился Дженве.

Владетель с хитрецой улыбнувшись кивнул.

— Вам надо увидеть эти места летом. Поверьте, вам не захочется их покидать.

— О, я верю! — Дженве стиснул руку брата крепче.

— Ты сломаешь мне кисть, — сонно отозвался Ллойву. — Успокойся, прошу…

— Я не могу этого сделать! — Расхохотался Дженве. — Мы слишком далеко зашли с тобой, брат.

Джарий снисходительно улыбнулся.

— Я с нетерпением жду вашего рассказа о себе. Но прежде, разумеется, трапеза.

Дженве кивнул. Процессия поднялась по серпантину к воротам. С высоты расположившийся у подножия поселок казался игрушечным.

— У нас много свободных комнат, — продолжил Джарий. — Мы с моими родными занимаем несколько на первом этаже. Вас мы разместим в восточной башне. Она — самая теплая из всех.

Тяжёлые двойные ворота поднялись, пропуская путников в небольшой внутренний двор. Стены обрисовали замку небольшое пространство на плато, и конечно не рассчитывали, что в крепи, определенно предназначенном для обороны, станут разводить скотину. Во дворе шумно гомонила птица и протяжно мычали коровы. Рядом с конюшней разместился коровник, с противоположной стороны доносилось хрюканье. Пивень мог поклясться, что и птица жила где-то рядом.

Из четырех воинов, сопровождающих небольшой отряд, все были родственниками Джария. Самый юный — его племянник Агарон, с такой же кучерявой шевелюрой и гладко бритым лицом — его младший брат Владар, другие два, молча кидавшие тяжёлые взгляды на чужаков, были двоюродными братьями, сыновьями старика Вериго.

А сам Вериго, оказывается, был младшим из сыновей опального Зорры Калевала, чье имение Доенвальд разорил сотню лет назад по ложному доносу кого-то из свиты. С тех самых пор род Калевала обеднел и почти исчез. Мели — последний оплот обедневших танов. Все это братья узнали за ужином в просторном и теплом зале, куда их пригласили разделить трапезу с хозяевами. Зал был устроен иначе, чем в имении Грольссонов. Если там, в хунгуре, очаг разместился посередине, то в этом зале всех согревал огромный камин в человеческий рост возле самой стены. Братья познакомились с женой Джария, изысканной дамой в строгом темном туалете и крепкими рыжими косами. Звали ее Висметия, и родом она был из Гордарии. Познакомились и с Неоной, женой младшего из Калевала. За огромным столом было позволено сидеть и детям, которых в замке оказалось немало. За обедом стоял невообразимый гвалт. Многочисленные близкие и дальние родичи старались урезонить бегающую ребятню, но это им никак не удавалось. Несмотря на это Дженве чувствовал себя много уютнее, чем в имении Грольссонов. Тан Калевала был обходителен и вежлив. Его жена улыбалась вполне искренне. А юная Вимлин изо всех сил старалась привлечь к себе внимание.

После ужина женщины убрали со стола остатки небогатого ужина, а мужчины остались для разговора. Были принесены трехголовые канделябры с огарками свечей. Разожженный по случаю благополучного возвращения дядьки камин добавлял уюта. Сытые желудки тянули присесть и обсудить произошедшее за день. Хозяин распорядился принести гордарского вина из запасов. И теперь сидели, неспешно тянули вино из глиняных кружек и вели негромкую беседу. Вериго отправился отдыхать, сыновья отнесли его, потерявшего возможность ходить, к себе. Вимлин отправили к матери, не смотря на протесты девушки.

Джарий молча выслушал историю братьев о произошедшем в Броде. Лицо его оставалось бесстрастным. Владар только усмехнулся.

— Доенвальд берет большую мзду со своих тъёрдов, — задумчиво проговорил Джарий. — Уже не один тан жаловался мне на поборы. Он дал большие права своим къёрмам. Говорят, тех, кому нечем платить, они угоняют к Имперским границам. Теперь-то дорога свободна…

— Для чего? — Поинтересовался Ллойву. Тепло и пища придали ему сил. Дженве с удовлетворением отметил себе, что на щеках брата появился румянец.

— Продают, — коротко пояснил Владар. Зашла, словно вплыла, в зал и Висметия. Присела рядом с мужем.

— Но вас же много, — возразил Дженве. — Тех, кто недоволен…. Разве вы не можете сказать о своем недовольстве?

— Нас-то много, — усмехнулся Джарий. — Да все судьбой не вышли. Все разорены в край. А у Доенвальда — армия. Наёмники, къёрмы, да и союзники…

Серая кошчонка потерлась о локоть, прося внимания. Асатр в недоумении поднял руку, и скотина, замурчав, свилась в клубок на коленях. Ллойву положил руки на стол, опасаясь касаться грязного животного. Но тепло и приятный урчащий звук отчего-то не давали согнать кошчонку. Начала одолевать приятная усталость.

— Мы бессильны, — подтвердила Висметия. — Все боятся.

— Не гневи богов, женщина. Вы не побоялись дать им отпор… это опасно для вас, — Джарий чуть улыбнулся. — Я укрою сколько смогу. Но если потребуется сделать выбор…

— Мы понимаем, — кивнул Дженве. Ллойву слушал, как урчит кошка, и мысли его плавно сворачивались в клубок вместе с ней, отодвигая все заботы. Теплый, уютный, меховой клубок. Дженве что-то говорил. Доказывал. «Ох, Дженве, это не наша война». Джарий спорил и оправдывался.

Рядом с расслабленной рукой возникла еще одна, детская. Маленький кулачок с сокровищем внутри. Ллойву заставил себя повернуться к обладателю руки. Девочка лет семи в простом сером платье, подпоясанном выцветшей лентой, и в грубых башмаках на босу ногу стояла рядом со скамьей и ждала чего-то. Серые огромные ее глаза смотрели с любопытством и ожиданием.

— Чего тебе, дитя? — Спросил Ллойву расслабленно. Казалось, он готов был поговорить даже с этой девочкой. Дженве что-то жарко обсуждал с хозяином, но суть его беседы не задерживалась в мыслях, утекала по волнам журчащего спокойствия и неги. Сегодня Ллойву не хотелось вникать в суть разговора. Девчонка разжала кулачок, выложив на стол свое сокровище.

— Прости, дитя, я не вижу, что это? — Ллойву потянулся за окулярами за пазуху. Нацепил на нос свой аксессуар.

Камень, просто камень, обколотый со всех сторон. Если приглядеться и подключить воображение, можно было различить птицу. Ллойву взял камень в руку. Девчонка с интересом наблюдала за ним и даже забралась на скамью, чтобы сесть рядом. «Слишком острый для игры,» — подумалось. Ллойву начал пальцами разглаживать сколы, позволяя Искре свободно протекать сквозь пальцы, менять структуру камня. Птица, это Птица. Под пальцами асатра камень поддался Искре и начал менять форму, уподобляясь мягкой глине. Ллойву сформировал голову и тело, получился и хвост. Теперь гладкая, словно речной валун, в руках сидела каменная Птица. Именно так. С большой буквы. Девочка с восхищением в глазах осторожно взяла в руки свою новую игрушку.

— Марисса, не приставай к господину, — раздался голос хозяйки. — Простите ее. Она почти не говорит. Сиротка.

— Ничего, — вежливо кивнул Ллойву. — Это не трудно.

Но девочка, получив игрушку, не уходила. Она неожиданно заглянула в глаза, положила ладошку на запястье асатра. И Ллойву дернуло от нахлынувших видений, ударив волной чужих образов и воспоминаний. Кошка, выпустив когти, с громким мявом слетела с колен.

… Распахнутые черные крылья в небе. Окровавленное лицо Дженве. Долина, заставленная походными шатрами и людское море, колышущееся, словно волны, набегающие друг на друга. Гремит оружие, слышится боевой клич и звук рога. Руки, пытающиеся дотянуться до кимейров. Его руки. Злость на свое больное тело. Снова черная тень в небе, закрывающая крыльями солнце. А затем, словно гигантский огненный спрут, Окто…

— Ллойву! — вдох полной грудью. Казалось рёбра выламывает от невозможности вдохнуть. Оказывается, ему не хватало воздуха. Дженве с тревогой склонился над ним. Щекой Ллойву чувствовал прохладную поверхность стола. Вдох, выдох, снова вдох. Боль в груди утихала. Дженве приподнял и придержал брата. Исчезло чувство безопасности и тепла. Снова над ними нависла беда. Девочка исчезла. — Тебе надо отдохнуть… Дорога далась тебе тяжело…