Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне
Герцог постоял еще рядом с черными развалинами, поджал губы и отправился домой. Жаль, очень жаль, что в доме Бернта не погибли все. Жаль, что он не знал других. Но о Фирхане надо позаботиться немедленно. Человек, который знал, что Тазраш поддерживал заговор, не должен остаться в живых.
30 уктубира, Беероф
— Итак, ты вернулся в город, в котором тебе запрещено было появляться под страхом смерти, — Полад навис над парнем, облокотившись на стол.
Комната для допросов в Юдале была небольшой: стол да два стула. Узкое окно закрыли решеткой, и света сюда проникало совсем мало, поэтому Полад приказал зажечь факелы на стенах.
— О да, я снова нарушил приказ, — ехидно подтвердил задержанный.
Одежда на нем была новенькой, с иголочки. Хорошо, если дня два как купил. Он сидел прямо, дерзко вскидывал голову и смотрел в глаза. Отвечал с сарказмом. Но бравада была напускной. Опальный поэт всячески старался казаться прежним. Но Полад слишком хорошо разбирался в людях, чтобы не заметить перемен. Свальд изменился не только внешне: коротко постриженные волосы уже не торчали в сторону, а в одежде появился стиль. Дело было в чем-то, спрятанном глубоко внутри. Будто ненависть внутри сгорела дотла, и теперь он лишь по привычке поднимает в воздух ее пепел. Полад успокоился и сел напротив него.
— Хорошо. Скажи, зачем ты пришел?
Тагир появился в городе два дня назад, и, конечно, об этом сразу доложили Поладу. Какое-то время следили за ним, потом арестовали. И тогда он потребовал ни много ни мало встречи с телохранителем королевы. Сказал, что это касается принца. Для всех принц еще не вернулся из опасного путешествия, поэтому требование поэта поспешили передать по назначению.
Услышав вопрос, Свальд недолго хмурился, а затем произнес другим тоном, словно нехотя.
— Я знаю, как можно помочь принцу. Вернее, как можно попробовать ему помочь. Хуже, в общем, не будет.
— И ты так жаждешь помочь ему? Почему? Ты ведь всю королевскую семью ненавидишь.
Тагир помолчал. Потом промолвил глухо.
— Я знаю, почему Илкер выбрала его. Он… не знаю, насколько он искренен, но он умеет показать, что понимает тебя. Переживает о тебе, — в последних словах вновь послышалась ирония. — Так вот не он один умеет проявлять благородство.
— То есть ты хочешь что-то доказать леди Люп? — прямо спросил Полад.
— Не только, — усмехнулся Свальд. — Еще Хозяйка монастыря сказала, что эта поездка станет решающей. После нее она или позволит мне остаться в Песчаном монастыре или выгонит. Я не дурак. Она хочет убедиться, что я пригоден, для того чтобы жить в этом святом месте, — губы у него так же издевательски кривились — он вовсе не считал это место святым. — Так вот я пригоден, что бы они там себе не воображали.
— Зачем тебе вообще монастырь? Ты для него не создан.
— А вы, конечно, все знаете, да? Знаете, для чего я создан, а для чего нет? Я вам скажу, для чего я не создан. Я не создан быть придворным поэтом. Все. Точка. Больше вы ничего не знаете. И знать не можете. Я хочу стать монахом. И я стану.
— Хорошо, хорошо, — успокаивающе произнес Полад. — Так какой ты там способ нашел, чтобы помочь принцу?
— Его надо привести в Пустой дом.
— Только и всего? — с издевкой поинтересовался телохранитель королевы.
— Хуже не будет, — в тон ответил Свальд. — Я читал. Специально искал книги о магии отхи. У них очень сложная магия. Самое главное, что если защититься от нее не получилось, то отменить проклятие, которое эта магия принесла, нельзя. Разве только за дело возьмется Эрвин.
— Золотой Эрвин, — задумчиво промолвил Полад. — Мифический творец Гошты.
— Да никакой он не мифический. Уж вы-то должны об этом знать. Как и о том, что собой представляет Пустой дом.
— Наслышан, — печально подтвердил Полад. — И ради того, чтобы сообщить это, ты ехал в такую даль? Хозяйка монастыря не могла передать это послание?
— Я хотел…
— Увидеть ее высочество? Это невозможно, — отрезал Полад, чтобы отбить всякое желание спорить.
По лицу его прошла какая-то судорога, которая очень не понравилась Свальду.
— Тогда… можно мне передать ей письмо?
На этот раз Полад помедлил.
— Если оно будет открытым, и я смогу его прочесть, — промолвил он наконец. Но затаенная боль снова отразилась в глазах.
— Вы издеваетесь?
— А мне кажется, это ты издеваешься. Если предлагаешь мне стать посредником в отношениях с принцессой.
— С ней, по крайней мере, все в порядке? Мне что-то выражение вашего лица не нравится.
— А ты меньше на мое лицо смотри, — огрызнулся всемогущий телохранитель. — А то некоторые там смертный приговор запросто читают, — он отвернулся к стене.
После паузы Тагир уже не так уверенно произнес в эту спину.
— Принц сказал, что мне позволено жить в Энгарне, если я не буду создавать ненужных волнений.
— А что монастырь? Уже передумал туда ехать?
— Я поеду, — с вызовом заверил Тагир. — Когда решу некоторые дела.
— Хорошо. В таком случае, ты побудешь здесь, пока мы не посмотрим, чем закончится опыт с Пустым домом. Если все будет хорошо… По крайней мере не будет хуже, — Полад навис над поэтом, — тогда ты сможешь покинуть город, но будешь находиться под негласным наблюдением. В случае еще одной ошибки…
— Да-да. Я буду казнен, знаю. В таком случае распорядитесь, чтобы меня проводили в камеру. До тех пор пока не закончится опыт, я хотел бы побыть один.
— Ох, ты доболтаешься однажды, — скрипнул зубами Полад, быстро повернувшись к двери: — Стража!
Дни тянулись медленно и однообразно. Его заперли в холодной вонючей дыре без света. Раз в день просовывали в небольшое отверстие в двери миску с едой. Ялмари сначала не ел. Позже решил, что силы ему еще пригодятся, и похлебал отвратительную жижу. Заметив, что она погружает его в сон, снова перестал есть. Он ждал. Не могли эти твари запрятать его надолго. Зачем? Ведь они хотели сожрать и его, и всех остальных. Рано или поздно они придут. И он должен быть готов к этому.
От нечего делать он раскачивал крепление в стене. Кто знает, может, когда-нибудь оно ослабнет настолько, что он выдернет цепь из стены. И если в тот момент к нему кто-нибудь войдет… Это был его единственный шанс.
Но к нему пришли раньше, чем он приготовился. Дверь отворилась. Он едва успел зажмурить глаза, чтобы свет факела не ударил по ним, а потом постарался придать лицу безмятежное выражение. Может быть, твари посчитают, что он спит. Это еще один шанс на побег — если они подойдут поближе.
Но его маневр быстро разгадали. Он услышал это по интонации, хотя не смог разобрать ни слова. Раз притворство было бесполезным, он обнажил клыки, чтобы твари знали: сдаваться без боя он не собирался. Он будет драться, пока дышит.
