Терри Гудкайнд - Девятое правило волшебника, или Огненная цепь
— Ну, сильфида может быстро переносить на огромные расстояния. Но это — не мгновенная процедура, перемещение занимает некоторое время. Думаю, время изменяется в соответствии с расстоянием, но все же занимает несколько часов, мне так кажется. Сильфида выглядит, как живая ртуть. Чтобы выжить, пока она переносит тебя в нужное место, ты должна вдохнуть ее. Ты вдыхаешь сильфиду, и это каким-то образом поддерживает тебя. Если ты не обладаешь обеими сторонами магии, это не сработает, и ты умрешь. Все просто.
В какой-то момент Ричарду захотелось разбудить сильфиду, чтобы спросить, помнит ли она Кэлен. Но, обладающие потрясающими способностями волшебники древности, создали сильфиду из дорогой шлюхи. Она увязла в политических интригах, которые, в конечном итоге стоили ей жизни. природа этой женщины частично сохранилась в сильфиде; она никогда не рассказывала о своих «клиентах».
— Хорошо бы нам пойти наверх и сказать Зедду, что с нами все в порядке. — Мысли Ричарда вернулись к насущным проблемам. — Кара, наверное, готова разобрать Башню по камешку.
— Ричард, — мягко окликнула Никки, когда он направился к выходу.
Он обернулся, и увидел, что она пристально смотрит на него.
— Да?
— Что ты будешь делать с Энн и Натаном?
Он пожал плечами.
— Ничего. А что?
— Я имею в виду, что ты думаешь об их словах? Что ты думаешь о войне? Время пришло. Думаю, ты и сам это знаешь. Ты не можешь продолжать искать свою мечту, в то время как весь мир стоит на краю. Это же конец всего, конец всех надежд и мечтаний.
Он мгновение пристально смотрел на нее. Она не уклонялась от его взгляда.
— Ты сама сказала, что тело в гробу ничего не доказывает.
— Разумеется, нет. Но все же это — доказательство того, что ты ошибался в том, что именно мы можем там найти. Раскопав могилу, ты не смог подтвердить, по крайней мере, свои утверждения. Возникает вопрос, почему так произошло. Почему ты нашел не то, что ожидал? Единственно возможный ответ — кто-то подложил тело в могилу, чтобы ты его нашел. Но зачем? С той ночи на кладбище прошло некоторое время, и ты не добился ничего. Возможно, настало время подумать о большем. И пророчество ясно дает понять, о чем следует думать. Я понимаю, что жизнь любимой женщины — даже будь она реальной — для тебя представляет большую ценность, чем все остальное. Но разве одна единственная жизнь стоит больше, чем жизнь всех остальных?
Ричард медленно шагал, ведя пальцем по камню колодца сильфиды. Последний раз он путешествовал в сильфиде, когда они с Кэлен отправились в племя Людей Тины на собственную свадьбу.
— Я должен найти ее. — он оглянулся на Никки. — Я — не орудие в руках пророчества.
— И куда ты пойдешь? Что будешь делать потом? Ты уже побывал у Шоты, приехал сюда, к Зедду. Никто ничего не знает ни о Кэлен, ни об Огненной Цепи, да и ни о чем другом. Ты исчерпал все свои идеи, все варианты. Если не сейчас, то когда же еще взглянуть в глаза реальности?
Ричард почесал бровь. Как не хотелось ему допускать этого. Как он боялся, что Никки окажется права. Что делать дальше?
Он не мог представить, что делать дальше, куда идти. Во всяком случае, ничего определенного сейчас в голову не приходило. Да и ничего хорошего не выйдет, если он начнет блуждать в поисках Кэлен без всякого плана, без цели.
В комнате царила мертвая тишина. Колодец сильфиды выглядел пустым. Сильфида была где-то далеко, там, где находилась ее душа. Он гадал, жива ли еще Кэлен. Сглотнув, он постарался отогнать от себя дурные мысли — наступал один из тех ужасных моментов, когда он помимо воли начинал сомневаться, а была ли она на самом деле. Он так устал от этих сомнений. Не сомнений в существовании Кэлен, сомнений в самом себе.
В то же время на его плечи давила страшная тяжесть вины за то, что он пренебрегает своей обязанностью, избегает своего предназначения вести армии свободных людей против страшной угрозы. Он часто думал обо всех хороших людях, которых он даже не знал, тех, над чьими любимыми тоже нависла страшная угроза. Смертельная угроза оказаться под властью Имперского Ордена. И он может покинуть их всех, чтобы всю жизнь искать Кэлен?
Никки шагнула поближе.
— Ричард, — мягко заговорила она шелковистым голосом, полным сочувствия. — Я знаю, как трудно решиться… сказать себе, что все… кончено. Как трудно понять, что нужно двигаться дальше.
Ричард первым отвел взгляд.
— Не могу, Никки. Я понимаю, что у меня не получается объяснить так, чтобы все поняли. Просто не могу, и все. Я хочу сказать, если бы она заболела и умерла, я страдал бы, но, в конечном счете, должен был бы продолжать жить. Но тут есть разница. Это, как если бы она тонула в бурной реке, звала на помощь, а я — единственный, кто ее слышит, единственный, кто может ее спасти.
— Ричард…
— Ты, в самом деле, считаешь, что меня не волнует то, что под угрозой оказались невинные люди? Что дикая орда идет убивать и порабощать их? Волнует. Не только беспокойство о Кэлен не дает мне спать. Ты не можешь даже представить себе, что я чувствую. Представь себе, что ты разрываешься между желанием помочь единственному любимому человеку и всем остальным. Скажи мне, что я должен делать? Что бы выбрала ты? Я просыпаюсь в холодном поту, когда передо мной встает не только лицо Кэлен, но и лица тех, у кого никогда не будет шанса на жизнь, если не остановить Джеганя. Когда мне напоминают, что от меня зависят жизни всех этих людей, это разрывает мне сердце — и потому, что я очень хочу помочь им, и потому, что они считают, что лишь один я могу им помочь, только один я могу победить в войне, охватившей миллионы людей. Как смеют они взваливать на меня такую ответственность?
Она подошла ближе и мягко положила свою руку на его дрожащие пальцы.
— Ричард, ты знаешь, я не хочу, чтобы ты делал что-то, что считаешь неправильным. Я вовсе не хочу убеждать тебя в ее смерти, хотя тому и есть свидетельства, пусть даже спорные. Но, думаю, есть и другие причины для такого вывода.
— Знаю…
— После той ночи, когда ты вскрыл могилу, пока ты бродил по округе, я тоже много думала.
Ричард смахнул с колодца маленькие осколки камня, и не глядя на нее спросил.
— И что надумала?
— Наблюдая за тобой на крепостных стенах, я вспомнила одну неприятную вещь. Я ничего не говорила отчасти потому, что не могу сказать наверняка, отчасти потому, что если окажусь права, это будет означать гораздо большие неприятности, чем любое твое заблуждение, вызванное ранением. Я не знаю, верна моя догадка или нет, но очень боюсь, что это окажется так. Тем не менее, я ничем не могу подтвердить мои догадки — доказательство давно уничтожено, но, думаю, настало время проверить мои выводы.
