Анатолий Агарков - Семь дней Создателя
— Международная конвенция не запрещает.
— Не сомневаюсь, что идея магнитного оружия уже готова к воплощению.
— Правильно делаешь.
— Так что, доклад Президенту уже готов?
— В принципе.
— Какой фактор сдерживает?
— Человеческий.
— ?
— Специалисты, их быт, и что делать с незанятым населением?
— Для доклада можно и за уши притянуть.
— Самая затратная часть проекта — небольшая погрешность тянет большие деньги.
— Отнесём в графу прочие расходы: по экономическим нормам — до 10–12 %.
— Как скажешь, Создатель.
— Закругляемся. Пора дело делать, хватит считать….
Позвонила мама.
— Лёшка, здравствуй, что молчишь?
— Дела, мамуль.
— Я тебе говорила — Даша вернулась.
— Ты об этом говоришь каждый раз.
— И что ты об этом думаешь?
— Что я должен думать?
— Она носит твоего ребёнка.
— Она уехала от меня с другим мужчиной.
— Любой человек имеет право на ошибку.
— Только не моя же…. женщина.
Хотел сказать жена, но жена у меня уже есть. Правда, мама об этом ещё не знает.
— На себя посмотри — ты идеал?
Ах, мамочка, как ты права! Я распоследний негодяй — соблазнил одну женщину, женился на другой. Что же делать-то?
Я молчал. Мама перевела дыхание.
— Когда приедешь?
— Теперь уже скоро.
— Ты думаешь мириться с Дашей?
— Не знаю.
— Мы с ней дружим. Она тебя любит. У вас будет дочка.
— Тогда я лучше здесь останусь, — буркнул, сам не знаю почему.
— Как мне иногда хочется дать тебе в морду, — сказала мама и отключила связь.
Я за ноутбук.
— Билли, мне нужен совет.
— К твоим услугам, Создатель.
— Ты можешь работать с Любой — это моя жена?
— А ты?
— Я улетаю в Москву, Люба остаётся куратором проекта — кто-то должен нести твои мудрости в массы. Только мне не хотелось, чтобы ты очень озадачивал её своим интеллектом. Зачем пугать девочку?
— То есть, сохранить инкогнито?
— Правильно. Попридержи лирику: вопрос — ответ, вопрос — ответ.
— Не беспокойся, Создатель, лети с миром.
— Ты меня будешь информировать о делах здесь творящихся.
— Всенепременно….
Чуть позже разговор с женой.
— Люба, доклад готов, мы с Костылём летим в Москву. Ты останешься курировать проект.
— Расстаёмся? — жена горестно вздохнула.
Мы лежали в постели в нашей каюте на транспорте. Люба рисовала круги пальчиком на моей груди.
— Ненадолго. Я что хочу сказать: в компьютере программа, подписана "Piligrim" — я завтра покажу. В ней вся информация проекта. Возникающие вопросы туда. Через неё и со мной можешь общаться, хотя по мобильнику мобильнее. Можешь свой курсовой перелопатить — программа творческая.
— Когда вернёшься?
— Думаю через неделю — пару дней на Президента, пару на Правительство. У мамы надо отметиться.
— Хочу познакомиться с твоей мамой.
— Успеешь — свекруха она и есть свекруха.
— Ты её не любишь?
— Почему? Хочу сказать — строгая она.
— Ой, боюсь, боюсь, боюсь.
— Справишься без меня?
— Да что делать-то — всю группу распустили.
— С населением работать.
— Справлюсь….
Жена у меня молодец: она даже на Сахалин не полетела.
— Долгие проводы — лишние слёзы, — её слова.
Обнялись последний раз на палубе. Я на вертолёт, она рукой помахала.
Всё. Прощай, Курилы!
О результатах моей работы докладывал Президенту губернатор Кастиль. И это правильно. Под документом стоит его подпись. В случае одобрения изложенного, ему распоряжаться средствами, отпущенными из Стабилизационного Фонда. А я кто? Консультант, лицо материально безответственное. Мы оба осознавали это и, пожав руки, расстались во Внуковском аэропорту.
Поехал домой, и надо было видеть, как шёл двором, косясь на Дашины окна. Как вздрагивал и прятал взгляд, вжимал голову в плечи, если вдруг казалось, что дрогнула штора. Чего боялся? Да по большому счёту, самого себя. Грех тащился за моими плечами. Грех жёг мне сердце отметкой паспорта в графе "Семейное положение". А Даша? Даша разве безвинна предо мной?
В квартире было пусто. Пошарил в холодильнике, пожевал чего-то и лёг, не раздеваясь. Спал, не спал, дремал, не дремал — томился ожиданием. Вот щёлкнул ключ в замке. Лёгкие шаги в прихожей — мама. Что-то держит меня на диване. Мама подходит не слышно, шёпотом:
— Лёш, спишь?
Легонько касаясь, целует меня в ухо. Не оборачиваясь, ловлю её руку, целую и тяну под щёку. Мама садится рядом, гладит мои волосы.
— Намотался? Пойдём куда-нибудь, пообедаем.
— Приготовь дома.
— У меня пусто в холодильнике.
— Яичницу…. А лучше, закажи пиццу на дом.
— Даши боишься?
— Боюсь. И себя боюсь. Будущего боюсь, прошлого боюсь.
— На службе всё хорошо? Ну, тогда не заводись: главное вы с Дашей живы и здоровы, рядом — всё будет хорошо.
Второй день дома, второй день никуда не выхожу. Мама позвонила Даше в первый вечер:
— Приехал.
— Жив, здоров? Всё в порядке? Передавайте привет.
— Ты не хочешь к нам зайти?
— Нет, спасибо, не сейчас.
Во второй день мама позвонила Надежде Павловне:
— Надо что-то делать.
— Надо чтобы они встретились. Надо устроить эту встречу.
— Правильно. Посылай Дашу куда-нибудь через двор, я — Лёшку в магазин.
Так состоялся Великий и Коварный Заговор против наших с Дашей сомнений и за наше счастье.
Мама наехала, хлопнув по заднице пакетом:
— Хватит валяться — дуй за картошкой.
В овощной дорога мимо Дашиных окон. Иду как вчера — сутулясь, прячу взгляд и не спускаю его с Дашиных окон. Хлопнула подъездная дверь, а я всё наверх пялюсь. Опустил взор и увидел Дашу. Она мелькнула и скрылась за акациями. Я остановился. Вот она вышла на дорожку. Идёт, меня не замечая, о чём-то думает.
Да, беременность не красит женщин, по крайней мере, не украшает. Не та стала походка. Лицо, шея похудели, руки тоже. Живот торчит, ногами чуток заметает. Вот глаза по-прежнему красивые и огромные, но это возможно из-за тёмных кругов под ними….
Всё, увидела! Даша увидела меня и замедлила шаг. В глазах заметались растерянность, страх, радость, боль — калейдоскоп чувств. Она шла прямо на меня — правда, каждый следующий шаг давался ей с большим трудом, чем предыдущий.
Как поступить? Ждать, что будет? Сказать: "Здравствуй, Даша"? Шагнуть в сторону, уступая дорогу? Меня уже лихорадило. Чёрт!
Даша шла, шла, шла…. Я стоял и смотрел на неё. Глаза её затуманились, закрылись, ноги подкосились, и она упала в мои объятия.
