Антон Карелин - Книга Холмов
— Нет!! — закричал Кел, сжимаясь на земле, закрываясь руками, захлебываясь криком, переходя в истеричный визг. — Не надо!!..
— Дай. ДАЙ.
Черная тень, одетая в сноп белого света, проросла в реальность, возвышаясь над Келом, трясущимся и скулящим на земле. Ужас шел от нее во все стороны, физический, как объятие липкой паутины по всему телу. Ричард отшатнулся, увидев тварь, тут же всадил в колышущийся контур стрелу, но та брызнула осколками, разбившись словно о несокрушимую броню; Винсент слабыми руками попытался вызвать тень твари, но… у нее не было тени.
Вокруг зашумел, зашелестел стонущий ураганный ветер. Белые светящиеся руки, плывущие в пустоте, обхватили лицо Кела, искаженное беззащитным страхом.
— Мое. МОЕ.
Тень почернела, налилась мраком, режущий белый свет угас, и все словно растворилось. Мрак колыхался вокруг них, покрываю все вершину холма, пронзительный ветер выл, выстудив нагретую солнцем землю, все трое тряслись от холода и страха. Кел всхлипывал, как ребенок, закрыв голову руками и не показывая лица.
— Что это было?! — хрипло воскликнул Дик. Белые от напряжения руки сжимали бесполезный лук.
— Не знаю. Ну очевидно — это был Он. Запертый под Холмом. Но что он такое, я не понял. Пробовал читать магию, но все было такое резкое, этот свет все… засвечивает.
— Ты говорил, под Холмом сидит взрыв.
— Как видишь, я ошибался.
— Или он не из-под этого Холма?
— Не знаю.
— Может, он из свиты…
— Не знаю!
Винсент присел к тихо дрожащему Келу. Маг очень не любил подходить к людям близко и, тем более, прикасаться к ним, но заставил себя положить руку жрецу на плечо.
— Как ты? Что произошло?
Светловолосый поднял мокрое, бледное лицо, растрепанные волосы липли к скулам и ушам.
— Забрал. Он ЗАБРАЛ!
— Что?
— Я… не знаю, — глухо ответил Кел. Бессилие, непонимание, беззащитность отразились у него на лице. Он силился что-то понять, или вспомнить, но явно не мог. — Что-то… главное…
Боль утраты переполнила его лицо, всегда насмешливый, Кел снова всхлипывал, будто пережил что-то глубоко трагическое.
— Давайте валить отсюда, — лучник дернул углом рта. — И чем быстрее, тем лучше!
Они подхватили Кела под руки, развернулись — и снова ахнули, против воли, все втроем.
Из-под обелиска взвился огонь, пламя лилось из воронки пластами, нагромождением языков, они лизали землю, испепеляя траву, тянулись к Келу, скручивались, дергались, как в спазме, словно из последних сил.
— Бежим! — заорал Ричард и рванулся вниз.
Скрученные в единый пылающий жгут, потоки огня хлестнули, дотянувшись до Кела, тот закричал от боли, волосы и плащ вспыхнули, светловолосый вскинул руки, защищая голову первым, что попалось ему под руку — и это был свиток со всей информацией о семидесятом Холме… Огонь смял и испепелил его за секунды, Ричард сорвал и отбросил охваченный огнем Келов плащ; беглецы упали, покатившись по склону, но тем самым сбежали от гневного жара, огонь больше не мог дотянуться до них и бился на воющем ветру, иссякая.
Рэйнджер вылил флягу воды на тлеющую голову Кела.
— Не стоим, — дернул за руку. — Вниз, вниз! Ты бы, господин жрец, спросил мудрости у своего Странника! Что за ужас здесь творится, и чего с тобой теперь делать? Пусть покровитель тебя выручает!
— Кого? — с непониманием и болью спросил Кел. — Странника? Кто это?
Винсент и Ричард резко остановились, укротив свой бег. Согнувшись в поясе, уперев руки в колени и тяжело дыша, они с ужасом смотрели на парня с грязными, обгоревшими волосами, который потеряно моргал.
Они побывали в мирах Хаоса, вернулись из мира мертвых в мир живых, видели древние кошмары, восстающие из глубины Холмов, и в достатке извечных ужасов войны. Но такого еще не встречали. Чтобы жрец, истово и преданно служивший своему богу и любивший его, как отца, во мгновение ока утратил свое служение и ЗАБЫЛ…
— Вниз, — сказал Ричард. — Надо собраться всем и бежать в Землец. Там будем разбираться.
— Надо предупредить всех!
Маг потянулся за серым вороном, погрузив руку в сумрак своей мантии.
— Учитель, не тупи. Дмитриус и так нас слышит. И все расскажет Алейне с Анной, пока мы спускаемся. Бежим!
Но Дмитриус не слышал.
Скверна чистоты
Глава четвертая. Где ханта впервые столкнется с новейшими приемами диверсионной алхимии; Ганс Штайнер откроет Лисам, какую мерзкую скверну и страшную угрозу для всего мира несут их боги; и станет насиловать Алейну во имя чистоты
— Тебя еще можно спасти, фройляйн.
Алейна дремала, растянувшись на походном плаще. Не то чтобы ее силы закончились, не так уж и много она лечила сегодня. Но все же контузия от взрыва даром не прошла, пусть исцеление и вернуло силы, прояснило голову — но иногда во всем теле возникал легчайший «светлый шум»… Лежать было как-то приятнее. Солнечные лучи соткали невесомое теплое покрывало, мягкая кровать расстилалась широко-широко, пахла цветами, травами и землей. Всего пара минут отдыха, а ей уже было радостно и тепло, хотелось обнять весь мир, и чтобы война исчезла, растворилась в этой теплоте.
Голос канзорца, негромкий и четкий, вернул холод в груди.
— Еще можно вернуть тебя из бездны мерзости в стан людей. Дать тебе второе дыхание, вторую жизнь. Ты знаешь, что такое десеквенция?
— Знаю, — ответила Алейна, глядя на легкие, безмятежные завитушки облаков. — В прошлом месяце такие же как вы, уничтожители, поймали Аррена из ханты «Грифон». Мало того, что убили Скрипуна, безвинную тварь, который не смог улететь и бросить хозяина… так еще и замучили Аррена своей операцией до смерти. Пытались лишить его магии, но он не выдержал. Я все думала, из-за чего люди способны на такое?..
Ганс Штайнер молчал, синие глаза смотрели ровно, без движения.
— Так это были вы, — Алейна выдохнула, привстала, ее чистый лоб сморщился, в гримасе девчонки не было ненависти или злости, было полное, абсолютное непонимание. Она как будто смотрела на говорящий обломок скалы, и пыталась понять его правду, его логику. Честно пыталась, но не могла.
Дмитриус лязгнул, подавшись вперед. Его металлические руки приподнялись, кулаки сжались.
— Это были мы, — коротко кивнул Ганс. — Грифон суть созданная магами химера, угроза чистоте и должен быть истреблен. А губители мира не подлежат обмену военнопленными, пока сохраняют канал скверны в своем сплетении. После того, как канал вычищен, подлежат. Получают право рассматриваться, как граждане чужих территорий — если их преступления против мира не были слишком тяжелыми.
