Анна Невер - Обжигающий след
Капитанская дочь вдруг поймала себя на том, что тоже невольно расплывается в ответной улыбке. И одернула себя. Не хватало, чтобы и она имела такой же глупый вид, как у всех девиц в этом зале. Как у него это получается? Наверняка вэйновские штучки. Например, вэйнодухи, вызывающие общий щенячий восторг.
— Поверь мне, Филипп, — откликнулась Ордосия Карповна, — будь у кого столь же безупречное воспитание, как у тебя, они бы тоже говорили об этом. Что тут такого, если мать гордится воспитанием собственного сына? Где ваши родители, милая? Почему они сами вас не представили?
Войнова с опозданием сообразила, что женщина обращается к ней, и упрямо поджала губы, не спеша отвечать. К ним подплыла Тонечка, удерживая рукой подол платья.
— О, наша Тиса — дочь капитана Лазара. Вы разве ним еще не познакомились? Капитан! Лазар Митрич! На одну минуточку.
Тонечка отправилась к кружку военных, прервала их беседу о прошедшей поездке в Ижеск и всех привела к вэйну, как пастух отбившихся овец. Кошкины и Лисовы вернулись к козетке. В суматохе Тиса уловила момент и вслед за ними скрылась от колючего взгляда Ордосии Карповны.
— Я так испугалась! — жаловалась Марика Ганне. — Думала, сквозь землю провалюсь, когда она стала говорить про вырез. Разве он такой глубокий? А Филипп такой душка, скажи? Но мать его — настоящая грымза.
— Марика, тебе не к лицу такие слова, — нахмурилась Ганна.
— Но ведь это так, — протянула девушка.
Наблюдая издалека, как отец вместе со старшинами и таможенниками назвал свое имя и коротко по-военному кивнул Филиппу и Ордосии Карповне, Тиса радовалась, что удалось улизнуть. Было бы неприятно видеть, как отец пытался бы строить из себя нормального папашу, представляя ее столичным гостям. Опять бы появилось это кислое выражение лица: да, это моя дочь, к моему вящему сожалению.
Вскоре Тонечка всех пригласила в чайную отобедать. Очень вовремя. У многих в гостиной уже урчали желудки.
Объявился Витер, поклонился Кошкиным и Лисовым.
— Разрешите проводить вас к вашим местам за столом, — предложил он Тисе и Ганне.
— Конечно, молодой человек. Буду очень признательна, — Амалия Валериановна уцепилась за руку старшины до того, как девушки успели ему что-нибудь ответить.
Витер с уморительной растерянностью на лице последовал в чайный зал со старушкой. Подруги пристроились за ними следом. В толпу влились военные, и Войнова разобрала басовитый шепот Кубача: «Завтра же прикажу всему подразделению высинить чубы в прачечной».
Глава 8. Видоскопы
Гости расселись. Во главе стола — виновники торжества и хозяева дома. Тиса и Ганна с бабулей разместились по соседству с семьей Кошкиных. Отец со старшинами и таможенники сели напротив. Стол ломился от яств: округ своей тарелки Тиса обнаружила жареного кролика в чесночном соусе с черносливом, салат «крассбургский», салат с маринованными патиссонами и жареными луковыми стрелками, салат из яиц и икры окуня, кувшин с яблочным киселем, графин красного вина и всевозможные закуски.
Девушка налила в свой стакан яблочный кисель и отпила. Есть особо не хотелось, но Витер уже положил в ее тарелку ножку кролика и налил в фужер вина.
Гости накинулись на еду, словно изголодавшиеся волки. Сначала помалкивали, но потом разговорились. Вэйн отвечал на вопросы, которыми его заваливали все кому не лень.
— Какими судьбами к нам, Филипп Дронович? — спросил начальник таможни, обгладывая утиную ножку.
Наместный промакнул салфеткой идеальной формы губы.
— Всегда мечтал служить империи и побывать в ее девственных краях. Представился случай осуществить и то и другое. Отправился в Вэйновий, получил в распределительном отделе служебную путевку — и вуаля, вот я здесь.
— Как же нам повезло, что вас направили именно сюда, — пробурчал с набитым ртом Лавр. По его пальцам потек жир, и Тонечка ткнула мужа в бок.
— А какая у вас специализация? — спросил Флор Игнатьевич Лопухин, с важным видом огладив выдающийся живот.
— Сельско-погодный факультет.
— Добро, — Кузьма Ильин погладил длинную бороду. — Прошлым летом такая засуха стояла, что с поля лишь по центнеру и сробили. А в этом муха побила. Мы без погодника, чай, десяток лет.
— Да, служил в наших краях до вас один, — подхватил разговор Панин, — угрюмый был старик, отшельником на болоте жил, но дело свое хорошо знал. Всюду поспевал, помогал. А потом пропал, сколько голубей ни слали, так птицы с письмами и возвращались. Находились смельчаки, кто к башне его ходил, да все бежали в страхе. По болоту-то, говорят, черный латник бродит.
— Да сказки все это, — отмахнулся Флор Игнатьевич. — Вот птицу, говорят, там видели огромную. В это я верю. Она-то, видать, душечку старика и подняла в небо. А черный рыцарь — это басня. Сочиняют дурни, лишь бы народ в страх вогнать.
— Э-э, не скажи, кум…
Тиса коснулась ладонью лба.
— Что с тобой? — обеспокоилась Ганна.
— Ничего. Я этим рыцарем в одном из своих видений любовалась.
Ганна охнула сочувственно:
— Ты же говорила, они тебя в покое оставили.
— Я тоже так думала. Но в последнее время словно с цепи сорвались…
Ганна погладила Тису по спине.
— Как неприятно, должно быть, тебе.
— Жаль Гарта, — покачал головой Панин, — как знатно работал!
— А вы тучи разгонять сильны? — спросил Кузьма Ильин.
— Да ты что, кум! Сомневаешься? — воскликнул Панин. — Господин в самом Крассбурге учился. Уж верно знает!
— Конечно, — улыбнулся вэйн и гордо добавил: — Сие мы уже на втором курсе проходили.
— Вот видишь!
— Так вы поселитесь в Гартовой башне, Филипп? — спросила Тамара Горчак, крича колдуну с другого конца стола.
Ордосия Карповна испуганно воззрилась на сына, ожидая его ответа.
— Что вы! — Филипп всплеснул руками, поправил кружевной манжет. — Жизнь нелюдимого аскета не для меня. К счастью, нас приняли на постой эти гостеприимные люди, милейшие хозяева — Антонина Сергеевна и Лаврентий Петрович.
Вэйн поцеловал ручку хозяйки.
— Ах, оставьте, — улыбнулась Тонечка. — Делить крышу с такими благородными людьми — одно удовольствие. Но, Филипп, вы нам лучше про столицу, про столицу расскажите. Что сейчас носят?
— О, в этом году в моде узкие клетчатые брюки с запонками. Причем, — красавчик изящным жестом показал на запястье, — запонки на рубашке и брюках должны быть обязательно из одного гарнитура. А еще в этом сезоне в моде шляпы с широкими полями и перьями, вот как у ма.
Тиса зашепталась с Ганной.
— Можно потише, пожалуйста! — шикнула на них Марика, вытягивая шею, как цапля из камышовых зарослей. — Мне не слышно.
— Как интересно! — воскликнула Анфиса. — Папа, я хочу шляпку с пером!
— Что это, Филипп? — мать вэйна ковырнула вилкой салат.
— Это грибы, Ордосия Карповна, — поспешила ответить Тонечка. — Их нынче много собирают в наших лесах. Очень вкусные, попробуйте.
— Я не ем грибы, — оттолкнула от себя тарелку женщина.
Тонечка отдала салат слуге, и тот унес его на другой конец стола, где его с благодарностью встретили шкалуш и Тамара Горчак. Женщина не переставала что-то рассказывать новобранцу. Тиса пожелала, чтобы она заговорила юнца до полусмерти. Но судя по его бодрому виду, до этого еще далеко.
— Попробуйте этот салатик, Ордосия Карповна, в нем только овощи и никаких грибов, — Тонечка поставила перед женщиной вазочку с овощным салатом.
Вэйн продолжал:
— В этом году после реставрационных работ открылась государственная филармония. Ма уже ее посетила, а я не успел. Открылось новое казино на Пряничной. Прекрасное сукно… Но самое интересное, — продолжил Филипп под взглядом матери, — появились новые тарантасы, которые не используют лошадиную силу для передвижения. Правда, ездят на них сейчас только высокопоставленные особы. Но говорят, за ними будущее.
— То есть как? — удивился Ильин. — Коляски без лошадей?
— Не может быть! — крякнул Нестор Обло, не замечая, что макает кудри парика в вино.
— Да, гениальный наклад вэйноцеха, — наместный поднял брови. — Как бы понятно объяснить… Кареты оснащены белым кварцем размером с мостовой булыжник. Если б вы видели, какой в камне наклад! Нитей в нем как пиявок в банке лекаря. Этот кварц собирает энергию солнца и преобразует в ходовую силу. И вуаля, лошади не нужны!
Зал ахал и восхищался полчаса.
Вэйн дождался, пока уляжется гул голосов.
— Позвольте от нас с ма подарить вашему городу в лице хозяев этого гостеприимного дома пару простеньких сувениров.
Общество одобрительно загудело. Ордосия Карповна, надув щеки, ткнула сына локтем. И пока он копался в своем саквояже, лежащем у ножки стула, ткнула еще раз. Когда колдун выпрямился, в его ладонях лежала пара круглых предметов. Взгляды присутствующих сошлись на них.
