Карина Демина - Семь минут до весны (СИ)
— Привык… тебе не нравится?
— Не знаю.
Какая разница?
Или огромная? Шрамы на его щеках жесткие, а вот кожа мягкая. И что она творит? Весна виновата… дом, который хочет жить, а с ним и Ийлэ. Но она-то хочет давно, всегда хотела… тогда не в доме дело, но в том, что ей сложно без Райдо.
— Тогда не уходи.
— Я вслух сказала?
Он кивнул и руку перехватил, сдавил легонько пальцы.
— Хорошо, что сказала. А то бы я и дальше думал, что не нужен тебе.
— Нужен. Очень.
Дальше лгать не имело смысла, да и он просил говорить правду. Ему — можно.
Поймет.
— Тогда почему?
— Потому что я тебе…
— Тихо, — он прижал палец к губам. — Опять ты глупости думаешь, да?
— Откуда тебе знать, глупости это или наоборот…
— Оттуда. Глупости. Ты вот решила за меня. А это самая большая глупость, которую только представить можно. Никогда нельзя выбирать за кого-то… это неправильно. Понимаешь?
— Ты здоров.
— И уже начинаю об этом жалеть, — Райдо пальцы поцеловал. — Вот скажи, что за жизненная несправедливость? Почему больных любят и жалеют, а здоровых нет?
— Хочешь, чтобы я тебя пожалела?
Промолчал.
И к лучшему, поскольку разговор подошел к опасной грани.
Жалеть его Ийлэ не смогла бы… ему и не нужна жалость, а то, что нужно, Ийлэ… разве имеет она право любить? Что она вообще о любви знает?
Ничего.
Она читала книги.
О любви.
И еще стихи писала. Все писали, в девичьих разукрашенных альбомах не должно быть иных тем… любовь и красота… и красота любви… только это к Райдо не имеет ни малейшего отношения. Не увязывается он с девичьими альбомами.
— Молчишь? — Райдо провел мизинцем по ее губам. — О чем молчишь?
— Обо всем понемногу.
— Я пугаю тебя?
— Не знаю… нет, не пугаешь. Тебе нужна другая женщина.
— Какая?
Он улыбнулся. Ему смешно? А ведь эта, другая женщина, рано или поздно появится. И заберет себе Райдо, а с ним — и дом, оставив Ийлэ право на жизнь в этом доме.
Другая женщина наденет кольцо на палец, или что там еще надевают псы? Она родит детей. И будет требовать к себе почтительного отношения. А Ийлэ не уверена, что сумеет быть почтительной… что вообще сумеет жить рядом с той, другой, пока еще несуществующей женщиной.
Она постарается.
Ради Райдо.
Он ведь замечательный и заслуживает счастья. А Ийлэ… в конце концов, у нее останется многое, к примеру память… или черная жемчужина на цепочке… или вот нынешний вечер на двоих.
— Красивая, — ответила Ийлэ. — Из хорошей семьи… воспитанная…
— Была тут одна красивая из хорошей семьи, — Райдо передернуло. — И вообще, не хочу я другой женщины… меня эта вполне устраивает. Правда, она упрямая… и не хочет мне верить. Но у нее есть на то причины. Она не так хорошо меня знает, всего-то пару месяцев… но она уже подарила мне эти пару месяцев.
Райдо перебирал ее пальцы, касаясь каждого губами.
Странно.
Ийлэ не боится.
Она должна бояться, она знает, что происходит потом… и больно, и Райдо не причинит ей боли. Не должен. Ей отчаянно хочется верить в это.
— И сейчас она скажет, что я принимаю благодарность за нечто иное… и будет неправа.
— Райдо…
— Тебе неприятно?
— Нет.
— Хорошо, — он поцеловал раскрытую ладонь. — Если станет неприятно…
— Я уйду.
— Не насовсем.
— Ставишь условия?
— Конечно, — Райдо гладил запястье. — Я ведь не могу допустить, чтобы ты ушла насовсем. Я, кажется, говорил об этом. Но повторю еще раз. Или два… или столько, сколько понадобится, чтобы ты поняла. А лучше, чтобы поверила.
И пусть говорит с улыбкой, но это уже не шутка.
Никогда шуткой не было.
— Чем лучше?
Ийлэ руку высвободила, но лишь затем, чтобы коснуться коротких его волос.
— Всем, — Райдо подался вперед и уткнулся лбом в колени. — Мне тебя не хватает… ты есть, но тебя как бы и нет… и с каждым днем все больше нет, чем есть.
— Я…
Она не знает, что ответить.
Боится?
Нет, даже теперь, когда Райдо сказал больше, чем она готова была принять.
Не его.
Не того, что будет между ними, что возможно, а скорее того, чего быть не может.
— Ты растерялась, — подсказал Райдо.
Ийлэ кивнула: растерялась.
— И тебе нужно время, чтобы привыкнуть.
Его правда: ей очень нужно время.
Привыкнуть.
Не к нему, к нему она уже привыкла и как-то даже чересчур, но к тому, что все вновь изменилось.
— Ийлэ, посмотри на меня, пожалуйста.
А разве она не… нет, не смотрит, но чувствует его лицо под пальцами, она, оказывается, успела хорошо это лицо изучить, запомнить.
— Вот так, девочка моя, — он улыбается, а от улыбки его на лбу появляются морщины, но морщины его ничуть не портят. — Времени у нас много… и мы не будем спешить, да?
Да.
Наверное.
Мы?
— Мы, — подтвердил Райдо. — Ты и я. И еще Броннуин…
Нат и Нира, с которыми что-то происходит, загадочное, понятное лишь им двоим. И это что-то заставляет Ната то краснеть, то бледнеть, а Нира просто светится изнутри.
Ийлэ ей завидует.
Гарм. Он больше не пугает, пусть Ийлэ старается к нему не приближаться без особой надобности. А он понимает ее и сам избегает встреч.
Остальные.
Ийлэ не знает их имен, но лишь потому, что не хочет знать. А вот по лицам различает, они тоже, повинуясь негласным правилам, избегают ее, но в этом нет ничего оскорбительного. Ийлэ им еще не доверяет, но уже и не боится.
Мы…
Это хорошо звучит. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— И еще, — Райдо поднялся. — Земля уже достаточно прогрелась, чтобы… нужно похоронить их нормально. А я не знаю ваших обычаев.
Дождь.
Вода-бисер на паучьих сетях, на окнах и на молодых, еще измятых, листочках. Вода сладкая, Ийлэ облизывает губы, стараясь отрешиться от мыслей о жажде.
Ее просили уйти.
Всего-то надо было, что место указать. Если она, конечно, помнит.
Конечно, она помнит.
Двор вот изменился, потому что весна при всем ее сходстве — это не осень… но Ийлэ помнит. И ямы. И воду. И землю промезшую. В нынешнюю лопаты входят мягко, раздирают, вываливают липкие комки, один за другим.
И дождь спешит наполнить яму.
— Не смотри, — Райдо повторяет это, кажется, в третий раз. Или в четвертый. Или в сотый уже, а Ийлэ кивает, только все одно не отводит взгляда. Яма ширится.
