Наталья Субботина - Клейменные одиночеством
— А что случилось потом?
— Потом? — Креяр грустно улыбнулся. — Потом была Война Континентов. Мы объединились с другими великими владетелями и Стражами Мира. И все пошло прахом.
— Почему? Мы же победили!
— Да, — с горечью сказал Креяр. — Вы победили.
Я тогда не понял его, но смутился и не стал расспрашивать. В словах великого владетеля мне послышался упрек.
Обогнув равелин и приблизившись ко рву, я направился на свет фонаря у ворот. Копыта Друга гулко застучали по заиндевевшему настилу узкого мостика. Он был такой же, как и семь весен назад: казалось, вот-вот обрушится. Креяр, гордившийся историей рода и трепетно хранивший всякое подтверждение его величия, помнится, собирался восстановить разрушенный подъемный мост «следующим летом». Но планам что-то помешало — вряд ли владетель просто передумал. Может, Аскел осуществит мечту отца? Как знать…
Ворота оказались заперты. Со стены меня то ли не увидели, то ли поленились окликнуть. А может, там и не было никого — снизу не разглядеть. Пришлось свеситься с седла, чтобы дотянуться до молотка, расположенного удобно для пешего. Слезать с нувара не хотелось: я слишком устал, чтобы стоя дожидаться привратника.
Однако скрип и шуршание из-за ворот послышались почти сразу.
— Кто там шумит на ночь глядя?
— Грэн Север. Одинокий.
— А я король Исталейн восьмой! — молодой, судя по голосу, парень, рассмеялся, довольный шуткой, но вновь посуровел: — Завтра приходи, спят все уже.
Тут он, скорее всего, соврал: так рано в замке не ложились.
— Я бы тоже не отказался.
— До утра отворять не велено! Иди в деревню просись. А хочешь — под воротами ночуй, мне дела нет.
— Ну что ж. Так и поступлю, — покладисто согласился я. И коварно предположил: — Может, даже умру здесь же… Холодает, знаешь ли, — действительно, дыхание на морозном воздухе вырывалось изо рта белыми облачками.
Что бывает с теми, кто находится рядом с Одиноким в момент его смерти, знали все. Привратник исключением не был и проигнорировать угрозу не смог. Однако узкое смотровое окошко, едва приоткрывшись, тут же со стуком захлопнулось.
— Врешь, проходимец!
Моего лица он, конечно, не увидел. Но чтобы сделать выводы, хватило рваной штанины и грязного легкоступа. Благородные люди — будь они урожденными аристократами или Одинокими — так не одеваются. Обычно.
После непродолжительного шороха наступила тишина. Стражник решил не морочить голову и вернулся в тепло? Я с проклятиями спешился и принялся колотить в ворота: да кто он такой, этот невежа, чтобы гнать меня?! Стук показался недостаточно громким. Я снова схватился за кольцо молотка, но парень уже вернулся.
— Что ж ты неугомонный такой?! — возмутился он. — Сейчас весь замок всполошишь. Сказано же: до утра не открою. Приказ у меня. На-ка вот, чтоб не околел, — из открывшегося окошка высунулся ком ткани.
Потянув за него, я вытащил потрепанный плащ с меховым подбоем — и рассмеялся, когда из свертка вывалилась краюха хлеба.
— В деревню ступай! Раз на трактир денег нет, к старухе Зарне постучись, во второй от дальнего конца дом. Она пустит, чужака не побоится. Красть у ней все равно нечего… а невинность сама бы отдала, да никто не берет, — он хмыкнул.
Малый оказался незлым. Пустить во двор неизвестного путника ему мешало служебное рвение, а вовсе не черствость. Однако захлопнуть окошко служака не забыл, свою клейменую рожу показать я не успел. Мелькнула мысль, не лучше ли и правда отправиться в деревню или заночевать в палатке у костерка, никого не тревожа. Помыться, опять же, не помешает, прежде чем к приличным людям в гости напрашиваться… Но тут послышались шаркающие шаги.
— Что тут еще, Кемен? — этот голос — низкий, густой, звучный — ни с каким другим не спутать.
— Капитан Снериг! — обрадованно крикнул я. — Это Север.
За воротами несолидно охнули, завозились, что-то грюкнуло, заскрипело — и мы с Другом едва успели шарахнуться в сторону, чтобы не угодить под удар тяжелой створки.
— Добро пожаловать, Страж Мира! — прогудел невысокий старик с вислыми усами и серебряными от седины волосами, собранными в хвост на затылке.
Богатырский бас никак не вязался с тщедушным на вид тельцем Снерига. Но мне однажды довелось наблюдать за его упражнениями с мечом во дворе — и убедиться, сколь обманчива бывает внешность. Конечно, с годами Снериг не молодел, но дряхлее, чем раньше, не казался.
— Видеть вас снова — великая честь, — капитан почтительно склонил голову.
Из-за его плеча на мое клеймо таращился расширенными от ужаса глазами темноволосый юнец в такой же, как у Снерига, синей рубахе с вышитым серебром гербом Зиал-Линарра. Я знал, что он видел: не просто розу ветров с удлиненным верхним лучом — смерть свою он видел, скорую и неотвратимую. А может, вообразил что-нибудь и пострашнее.
— Д-д-добро п-п-пожаловать, — выговорил он. — Простите, господин Страж Мира!
Военные никогда не называли нас Одинокими, предпочитая официальное именование. В отличие от Снерига, парень вряд ли успел послужить короне — скорее, просто брал пример с наставника.
Владетели не имели права держать собственное войско еще со времен Объединения[15], но слава дружины Зиал-Линарра не померкла за века, и юноши поныне приходили учиться ратному делу в эти стены. Их охотно принимали — и у хозяина замка была приличествующая ему охрана, которой не требовалось платить. А большинство парней, усвоив науку, проходили жесткий отбор в королевскую стражу. Каждый получал желаемое. Темноволосый, похоже, как раз из новиков.
— Пойдемте, господин Север, — сказал Снериг, — вам согреться нужно.
Как я и думал, замок еще не спал. Слышны были смех, незлобивая брань, чьи-то отрывистые распоряжения. Пахло дымом, прелым сеном, кислой капустой и свежесваренной хмерой. Я не снял с головы капюшон, затеняющий лицо, и в полумраке Клеймо Одиночества никто не приметил. Если кто из занятых делом людей и обратил на нас внимание, то никак его не проявил.
Опрометью пронеслась мимо служаночка с большой корзиной. Старик окликнул ее и приказал готовить купальню «для важного гостя». Девчонка понятливо кивнула на бегу и рванула в другую сторону.
— Воду пусть из прачечной натаскают! — крикнул капитан ей вдогонку. — А то пока нагреют… — Ты! — гаркнул он уже на привратника. — Скакуна на нуварню сведи и скажи, чтобы накормили и почистили.
— Проследи, чтобы о Друге хорошо позаботились, — попросил я.
— Добрый, должно быть, нувар, — с улыбкой прогудел Снериг, — следя глазами за уводящим животное новиком, — раз такое имя заслужил.
