Дженни Вурц - Корабли Мериора
Медлир слегка отхлебнул настойки, затем откинулся назад и закрыл глаза.
— Это почему?
— Изворотливый он, бестия, — ответил Дакар, одновременно созерцая недоступную служанку. Та, покачивая бедрами, обходила зал, гася свечи. — И скрытный. Никому не позволял вмешиваться в свои дела. А уж что у него на уме — думаю, этого и сам Асандир не знал.
— И какие же, по-твоему, у него могли быть дела? — поинтересовался Медлир.
К этому времени в зале стало почти совсем темно. Дакар оттопырил нижнюю губу и тут же закашлялся, вдохнув горлом крепкие испарения, исходящие от настойки.
— Об этом надо спрашивать не меня, а Дейлиона-судьбоносца. Я честно пытался подружиться с Аритоном. Куда там! Этот придурок такого святошу из себя корчил. Выпивка его не занимала, хорошенькие девчонки — тоже, и вообще ему было плевать на радости жизни. Уж лучше я сяду пить с Даркароном, чем с Повелителем Теней. Правильно его назвали. Ему только с тенями и якшаться.
— Понимаю, — ответил Медлир. Он поднял веки, и в отсветах догорающего очага его глаза по-кошачьи блеснули.- Если ты боишься, что Асандир разыщет и накажет тебя, почему бы тебе не отправиться вместе с нами? Мы опять выберемся на равнины и двинемся в сторону Шанда.
Медлир встал, потянулся и великодушно подвинул полупустой графин к левой коленке Дакара, возвышавшейся над столом.
— У Халирона от холода сводит пальцы. Ему уже не по силам играть и петь часами напролет, поэтому мы редко задерживаемся в тавернах больше чем на один день. На правах нашего гостя и попутчика ты можешь рассчитывать на бесплатную выпивку и большинство привычных для тебя радостей жизни.
— У меня просто нет слов, — пролепетал Дакар.
Он засмеялся, как обрадованный ребенок, осушил бокальчик и облизал сладкие капли с усов.
— Вот уж не думал, что госпожа фортуна поцелует меня прямо в губы.
Дакар подвинул графин поближе и, бормоча благодарности, поспешил налить себе новую порцию. Райское наслаждение продолжалось еще какое-то время, после чего он повалился на скамью и захрапел.
Первым ощущением проснувшегося Безумного Пророка была необычайная тяжесть в голове и отвратительный вкус во рту. Если ночью госпожа фортуна и поцеловала его, утром она, видно, пожалела о содеянном и со всей силой прошлась ему по всем ребрам. Похмелье после абрикосовой настойки было худшей из мук Ситэра. Наверное, даже если бы какой-нибудь безумец воткнул ему в глазницы тяжелые ножницы стригаля (причем по самые рукоятки), Дакар страдал бы меньше, нежели сейчас.
Его терзания усугублялись тряской. Постепенно он сообразил, что находится не на скамье в зале деревенской таверны, а едет в низенькой повозке, со всех сторон зажатый непонятными узлами. Вероятно, сейчас повозка сползала с холма. Из-под железных ободьев колес с хрустом и треском вылетали камешки. Грохот стоял, как на мукомольне. В ребра Дакару упиралось что-то жесткое и острое. Ледяной ветер вкусно пах хвоей, но нещадно пробирал до костей. Пророк застонал.
— Смотри-ка, твоя добыча еще жива, — произнес чей-то насмешливый голос. — Может, остановимся и покормим его? Впрочем, нет. Вначале надо спросить, не желает ли он облегчиться от излишков жидкости.
Дакару удалось разлепить глаза. Он увидел перевернутую вверх тормашками дорогу, окаймленную елями. Он еще раз застонал и попытался занять более удобное положение, однако тут же уперся затылком в ручку сковороды. Сомнений не оставалось: он находился в повозке Халирона, в которую попал благодаря сладкозвучным речам Медлира и собственной слабости к выпивке. Не самый плохой поворот судьбы, если вспомнить, что еще вчера он торчал в захолустной таверне без денег и без каких-либо перспектив на будущее.
Вслед за этим Дакару вспомнился кошмарный сон, наверняка вызванный чрезмерным интересом к абрикосовой настойке. Во сне его постоянно преследовал язвительный человек с зелеными глазами, темными волосами и острыми чертами лица, характерными для династии Фаленитов. Оставалось только гадать, что подняло из глубин сознания воспоминания о Повелителе Теней.
Повозка неожиданно остановилась, оборвав размышления Дакара. На него упала чья-то тень. Если ростом Медлир почти не отличался от его мучителя из сна, намерения ученика менестреля разительно отличались от коварных замыслов Аритона.
— Как ты насчет прогулки в ближайшие кусты? Дакар смахнул льдинки с ресниц. Медлир стоял сбоку и внимательно смотрел на него карими, с оливковым отливом, глазами. Улыбка ученика менестреля выражала искреннюю заботу и дружеское участие.
— Наверное, муторно тебе после вчерашнего? Вот уж не думал, что ты окажешься таким героем и опустошишь графин до дна!
— Я бы опустошил и второй, да и ты, думаю, тоже, будь ты знаком с человеком, которого мне велено защищать.- Поморщившись, Дакар добавил: — Раз уж ты спросил о кустах, мне и впрямь хотелось бы туда наведаться.
Медлир опустил задний борт повозки. Жалобно скрипнули ремни, их песню подхватили доски, и, наконец, к хору присоединились ржавые петли. Стараясь не вертеть головой, Дакар осторожно спустился на землю и, шатаясь, побрел к обочине. На сей раз бунтовал не мочевой пузырь, а желудок. Безумный Пророк чувствовал, что его в любую секунду начнет выворачивать. Угадав это состояние, Медлир пошел вместе с ним. Возле придорожной канавы Дакар остановился и нагнулся. Если бы не своевременная поддержка Медлира, любитель эля и абрикосовой настойки наверняка ткнулся бы лицом в канаву, затянутую корочкой льда. А то и в колючие кусты ежевики.
Исторгнув из себя все, что не смог переварить его могучий желудок, Дакар выпрямился. Только сейчас он заметил у себя на ногах сапоги, заботливо найденные кем-то в зале таверны. Правда, сапоги оказались натянутыми прямо на заскорузлые от эля чулки. Сотня-другая шагов, и стертые в кровь ноги ему обеспечены.
Ковыляя к повозке, Дакар рассуждал сам с собой. Он решил, что только после миллионного по счету похмельного мучения согласится выполнить приказание Асандира, касавшееся Повелителя Теней.
— Если бы эти противные маги не портили мне жизнь, я бы, может, давно бросил пить, — бормотал он, залезая под рогожу повозки.
Халирон убрал стопорящие палки и слегка стегнул сонного пони. Повозка тронулась и покатилась дальше на юг. Эльтаирская дорога вилась вдоль узкого пространства, с одной стороны теснимого темными берегами залива, а с другой — Скайшельскими горами, увенчанными снежными шапками. От холодных морских ветров на губах оставался соленый привкус. Халирон восседал на козлах, его руки защищали несколько пар рукавиц. Медлир легко шагал рядом, повторяя слова баллад. Иногда он звонко пропевал несколько тактов. Халирон редко удерживался, чтобы не высказать свои замечания.
