Эрин Хантер - Небесный огонь
Стая сбилась в плотную кучку, удерживая друг друга на поверхности воды. Вскоре почти все киты уснули. Уджурак бодрствовал слегка подольше, пытаясь вытащить что-то из собственной памяти. Ядозверь и камнегрыз напугали его, но он чувствовал, что знает о них нечто большее. Если бы он только мог выхватить это что-то из своей головы!
Так или иначе, прежде чем ему удалось это сделать, его мысли унеслись в спокойную тишину вместе с шелестом ласкающих его бока волн, и вскоре он тоже погрузился в сон.
Следующим утром Кассук и несколько других китов взяли Уджурака с собой на охоту. Он почувствовал, как набухают в его груди пузырьки радости, когда он помогал им спугнуть косяки серебристых рыбок в одну точку. Когда достаточно много рыбы было загнанно в одно место другими китами, было совсем не трудно нырнуть внутрь их стаи и поймать хотя бы нескольких рыбок в пасть. Он по-прежнему видел беспокойство своей новой стаи. Было трудно найти косяк, в котором бы хватило рыбы на всех, а некоторые из них были тусклого, болезненного окраса, как те, которых он заметил у камнегрыза.
Он спросил об этом Кассука, когда они, вернувшись в дыхательную прорубь, грели бледные спины в лучах утреннего покатого солнца:
— Везде охотиться так трудно?
Кассук вздохнул:
— Это нынче так. Такого не было, когда я был телёнком. Тогда даже шевелить плавниками не надо было, чтобы достать рыбы. Некоторые киты считают, что вместе нам скоро станет не хватать пропитания. В воде поселилась болезнь, спасибо за то по-земле-ходящим.
— Нет! — воскликнул Уджурак, чувствуя нарастающую панику. Он резко повернулся, бросив на лёд за своей спиной волну воды. — Должно быть что-то, что мы можем сделать!
Он должен остановить по-земле-ходящих, где бы они не были: они поставили его друзей, его стаю, весь его вид под угрозу вымирания! Он должен спасти воду, и китов, и всё, что живёт в океане.
Но как? Должен быть какой-то способ; он знал это ещё до того, как впервые нырнул в воду, где и когда бы это не произошло. Сколько сезонов он уже провёл здесь? Он потряс головой, пытаясь вспомнить. С ним был кто-то, кто мог ему помочь… был ведь? У него было чувство, будто он не был одинок, но он не мог дать этому объяснения. С ним не было других белуг, когда Углу нашла его. И даже если где-то далеко у него были друзья, что они смогут сделать против плосколицых, и огнезверей, и ядозверей, и все прочее штуковины, существующие в мире, отравляющее всё нефтью?
Кассук окончательно сконфузился:
— Что ты имел в виду под "можем сделать"?
— Мы не можем изменить время приливов и отливов, течение волн, так не изменить нам и ход событий, — вставил другой пожилой кит. — Болезни, как морские течения, — они просто есть, и всё, а киты должны научиться с ними выживать.
— Или умереть, — мрачно сказал старый самец.
"Но я не кит! — неожиданно осенило Уджурака."
Дрожь осознания прокатилась по его коже. Он не был китом, он не приплыл сюда из далёкой стаи. Он вспомнил, что у него должны быть шерсть и когти…
"Я МЕДВЕДЬ!"
Может быть, если ничего не может поделать кит… может быть, медведь что-нибудь сможет!
Его тело мучительно закололо, как будто из его могла в любую минуту вырасти шерсть. Он должен вернуться к своим друзьям. Его друзьям. Токло, Луса и Каллик подобно молнии пронзили его сознание. Он снова забыл о них!
— Мне жаль, но я должен идти, — сказал Уджурак Кассуку, отплывая в сторону. — Я кое-кого оставил — они ждут меня. Мне жаль.
Старый кит кивнул, выглядя изумлённым, и Уджурак нырнул в море опять, стуча хвостом, чтобы плыть быстрее.
Темная холодная вода сомкнулась вокруг него, и он старался не думать ни о чём, кроме медведей.
"Лишь бы снова не забыть. Я должен вернуться к ним, прежде чем всё забуду… пока я по-прежнему знаю, что я медведь".
Он мечтал, если бы он мог плыть быстрее. Как долго он отсутствовал? Он больше не мог продолжать изменять форму. Когда-нибудь он может забыть всё, и провести остаток своих дней в теле другого животного, в другой стае.
"Я медведь! — гремело в его голове. — Я не забуду… я не забуду… я не забуду…"
Глава 8. Луса
— Вставай!
Луса спрятала нос под лапкой и что-то невнятно пробормотала.
— Луса! Вставай! Ну же! — Токло снова толкнул её лапой.
Сквозь полузакрытые веки Луса увидела свет, просачивающийся сквозь стены снежной пещеры, а, значит, она проспала всю ночь. Но даже этого казалось ей не достаточно. Она по-прежнему чувствовала себя усталой.
— Луса, пожалуйста! — простонал Токло. — Я пытаюсь разбудить тебя целую вечность. Уджурак вернулся.
— О, — сказала Луса, пытаясь открыть глаза. Она попыталась сесть и чуть не упала обратно. Она чувствовала себя так, будто к её лапам были привязаны тяжёлые, скользкие, и, главное, абсолютно бесполезные рыбины, из-за которых ей не удавалось держаться на ногах. — С ним всё в порядке?
Тут же в пещеру стал протискиваться Уджурак, за его спиной стояла Каллик, заталкивая его внутрь. Его шерсть вся пропиталась водой, и он дрожал, но его глаза смотрели странно и рассеяно, как будто он смотрел внутрь себя самого вместо того, чтобы взглянуть на друзей.
Каллик и Токло столпились вокруг Уджурака, укладывая его в центре пещеры рядом с Лусой и сворачиваясь вокруг него, чтобы согреть. С удовлетворённым вздохом, Луса легла обратно и положила голову на лапы. Даже не смотря на то, что холодный, мокрый бок Уджурака прижимался к её спине, это не заставило её почувствовать себя бодрее.
— Куда ты уходил? — буркнула Каллик. — Тебя так долго не было!
Уджурак уставился в свои лапы.
— Я был со стаей таких же китов. То есть… стаей обычных китов. Не таких же, как я. Не медведей, — его голос звучал таким же усталым, как и Лусин.
— Ты видел каких-нибудь тюленей там, внизу? — спросил Токло. — Здесь есть какие-нибудь дыхательные лунки поблизости?
— Каково там, подо льдом? — надавила Каллик, её глаза наполнились любопытством. — Ты испугался? Ты же не встречал касаток, верно?
— Тебе понравилось быть китом? — пробормотала Луса, широко зевая.
— Должно быть, это великолепно, уметь так далеко плавать! — мечтательно протянула Каллик. — Так долго оставаться под водой… Я уверена, ты видел там все те вещи, которые никогда не увидеть медведям!
Уджурак приподнялся на лапы.
— Я предпочитаю быть медведем, — сказал он.
Пока остальные расспрашивали его, Луса почувствовала, что снова начинает куда-то мысленно уноситься. Здесь было так уютно… так тепло, так комфортно, а она была такой усталой, что…
