Татьяна Любушкина - В лабиринте миров
— Давно?
Простой вопрос поставил даму в тупик.
— Давно… что значит давно? Говорил… когда пришёл, тогда и говорил!
Дама рассердилась и быстро набила рот листьями. Её речь стала совсем бессвязной.
Я не стала больше слушать даму и повернула назад. Каким бы безумным не казался мне Каролина, но из всех увиденных, он всё же, был самым нормальным. Если в этом мире вообще существуют нормальные люди!
* * *«Грибы» по-прежнему стояли высокие и неприступные, но теперь я знала, что уж в одном из них точно есть человек.
— Эй! — я сложила руки рупором и крикнула вверх. — Эй, Каролина!
«Грибы» заволновались, но ни один из них не склонил свою голову.
— Эй-ей! Каролина отзовись!
Ответа не последовало, и я оглянулась вокруг, подыскивая подходящий предмет. Вскоре предмет нашёлся. Полуметровая металлическая труба, проржавевшая в разных местах, как нельзя лучше походила для намеченного мною плана. Я схватила её в руки и принялась колотить по стволам «грибов» напевая как можно громче: «Каролина, отзовись! Каролина…» Дальше на ум приходило что-то совсем неприличное, соответствующее лексикону скотника Василия из деревни Грязновки и, потому мои выкрики сопровождались короткими истерическими смешками.
— Кароли-ина, отзовись! Каролина… ха-ха-ха… эй, открой гриб!
Грибы извивались, как змеи и даже шипение, подобно змеиному раздалось во влажном воздухе, но мне не было страшно. Куда страшнее было остаться в этом мире навсегда, рядом с безумной дамой, рядом с отвратительными немтырями… а потом и самой стать такой же!
— Каролина, твою мать!
Мой страх и злость перемешались, и удары становились для грибов всё более ощутимыми. Я это понимала, видя, волнение грибов и утроила усилия.
— Каролина, разнесу всё к чертям! Грибницу твою… с корнем выдеру! Уничтожу!!! Где ты, голожопая тварь?!
Неожиданно один из грибов своей блестящей шляпкой тюкнул своего соседа. Другой гриб поступил точно так же и вскоре вся «грибная поляна» принялась колотить шляпками своего товарища.
Я притихла. Чего это они?
«Гриб-изгой» зашипел, и его длинная шея метнулась ко мне. Не успела я и глазом моргнуть, как сухой горячий ветер схватил меня в свои объятия, и я снова оказалась втянутой в «грибное» нутро.
— Дождались, допрыгались! А что — я виновата, я?!
К моему удивлению Каролины я не увидела. В точно такой же круглой комнате бесновалась маленькая женщина, обнажённая с нездоровой желтоватой кожей, а в тени, подальше от окна-иллюминатора лицом вниз лежал какой-то человек.
Я насупилась.
— Где Каролина?
— Вот! — женщина с готовностью подскочила ко мне. — Я тоже говорю — я не виновата! Пусть Каролина отвечает! Почему я?! Это моя пища, я ждала… долго ждала! Почему я должна за всех расплачиваться?!
Я ничего не понимала.
— Мне нужно вернуться домой.
Я постаралась придать своему голосу твёрдости — женщина с готовностью подхватила: «Да, да! Конечно!!!».
На этом наша беседа закончилась. Я смотрела на женщину, женщина смотрела на меня. Увидев, что я не произношу больше ни слова, она вкрадчиво тронула меня за рукав.
— Ведь я не виновата?
Я не знала, что ответить и лишь неопределенно пожала плечами.
— Мне нужно вернуться домой, — повторила я. — А там посмотрим…
— А раз я не виновата, — женщина умильно заглянула мне в глаза, — я могу дать ему немного счастья… он был так озабочен, когда пришёл! Такой уставший…
Я напряглась. Ничего-то я не понимала! О ком она говорит? О чём?! Одно я знала твёрдо: что-то её пугает во мне. Пугает так же, как и Каролину. Если я сейчас выдам своё незнание, свою слабость — они возьмут надо мной верх!
Темнота в комнате стала гуще. Снова, как в гостях у Каролины волосы мои шевельнулись, щупальца-спруты, легко, мимоходом скользнули по моим волосам, и устремились к лежащему навзничь человеку.
— Он будет счастливым, — голос женщины умоляюще завибрировал. — Оставь его мне! Ты сильная, найдёшь себе другого…
Человек на полу застонал.
— Нет!
Снежный вихрь ворвался в затхлый полумрак комнаты, тысячами колючих снежинок пронзая скользкие щупальца-грибницы. Женщина завизжала испуганно, и я увидела или даже скорее почувствовала, как невидимые нити отпрянули, втянулись в тело женщины и человек на полу, освобождённый, задышал свободно и громко.
Я стояла, потрясённая увиденным. Что это было? Откуда здесь снег? И эти щупальца… да я точно видела их!
Если я и была удивлена, то женщина была поражена и испуганна. Она, скрючившись, сидела на полу и громко рыдала.
— Пощадите, госпожа, пощадите! Я не виновата…
Ничего не понимая, я всё же пошла в наступление.
— Не виновата? Я сморю вы все здесь невиноватые! Из человека немтыря хотела сделать? Тварь бессловесную?!
— Я х-хотела… по-одарить немножко с-счастья! — женщина так заливалась слезами, что мне даже стало неловко.
— Ну, ладно. Да ладно вам, встаньте! Что вы ей-богу!..
Человек за спиной застонал и я обернулась.
— Ре?!
Ре Тук собственной персоной сидел на полу в круглой комнате. На лице его красовался свежий синяк, лицо было бледным, но синие глаза улыбались.
— Женя, какое счастье! Вот уж не думал, что придётся увидеться! При таких обстоятельствах…
Он обвёл взглядом комнату и слегка покачнулся. Видно было, что движения даются ему с трудом.
— О, мадам! — нахальные глаза Ре уставились на обнажённые прелести рыдающей женщины. — Кто вас обидел?! Назовите его имя, и он будет иметь дело со мной!
— Она сама себя обидела, — буркнула я, и, наклонившись к его лицу, прошептала: — ты заешь, как отсюда выбраться?!
Брови Ре взметнулись вверх.
— Мадам нас отпускает?!
— Пусть попробует не отпустить, — я красноречиво покачала металлической дубинкой.
Лицо Ре выдавало смятение. Удивление сменялось недоверием, надежда — отчаянием и, наконец, Ре выдохнул:
— Да! Мы выберемся…
Женщина (я так и не узнала её имени!) и не думала нас задерживать. Ре пообещал поцеловать её на прощание, но, когда печальная дамочка согласилась и даже подставила щёку, почему-то передумал. Мне показалось, что он отчаянно трусит и свой страх скрывает под внешней бравадой. Так оно и было. Едва мы отошли на расстояние, скрывающее нас от всевидящих «грибных» глаз, Ре рухнул на влажный мох и блаженно вытянулся, подставляя лицо горячему солнцу.
— Свобода! Неужели свобода?!
Я присела рядом и снисходительно наблюдала, как он, катается на спине и хохочет, словно беззаботный щенок.
— Женька, ты даже не представляешь, в какое дерьмо, мы с тобой вляпались! И ведь выбрались!
