Последний Лист - Война Ангелов. Наследник (СИ)
К тому же, со времен Итора многое изменилось, и он более не был послом в Империи, а скуки в министерстве внутренней безопасности было хоть отбавляй. Потому новое задание его порадовало: непыльная работа, красивые места, пряности и цветы. В средней полосе Рипца было континентальное лето, цвели сандаловые рощи, а девушки готовились к Фестивалю Цветов. Простолюдины радовались жизни, пока их правители плели заговоры. Впрочем, последнее не мешало правителям так же радоваться предстоящим празднествам. Потому в павильонах, где велись переговоры, каждый вечер выступали танцовщицы, курились благовония и произносились красивые мудро-глупости. Вот и сегодня, кутая пухлый живот в белоснежных тканях паджама, управляющий планетой Урланис Маль произносил заздравный тост в честь достопочтимого гостя, когда андроид-слуга подошел к нему сзади и, склонившись, стал что-то долго нашептывать в ухо. Лицо Маля сначала побледнело, затем побагровело от злости, а потом приняло привычное благостное выражение.
— Не будет ли против наш дорогой друг, если еще один достопочтимый гость присоединится к нашему скромному ужину.
Ужин был более, чем не скромным, собеседник порядком надоевшим, а дело не двигалось с мертвой точки. Потому Уайт не возражал. Урланис кивнул андроиду, и железный слуга послушно направился к ожидающему за дверями гостю. И через пару мгновений в комнату уже входил высокий молодой человек в шафрановом дхоти и деревянных сандалях. Светлые волосы были забраны в пучок на затылке, но лицо украшала затейливая предфестивальная роспись, так что вошедшего было не узнать. Парень прошел в центр комнаты, выполнил положенные по этикету жесты приветствия и, скинув сандали, уселся на одну из подушек. Все его действия были наполнены такой грацией и уверенностью, что Грегор невольно залюбовался им, оттого и был так шокирован, когда с ним заговорили.
— Вижу, вы меня не узнали, бывший посол Уайт, — улыбка и легкий кивок головой в качестве персонального приветствия, — Не ваша вина, после смерти матери я старался не посещать публичных мероприятий.
Грегор вспомнил его. незнакомец был не кем иным, как Его Высочеством Александром сан Годжи котэй Крито, единственным сыном покойной Ванессы Шелли Роуз, урожденной Жадо. На похоронах он принимал от лица семьи соболезнования в Белой гостиной, так сильно любимой его матерью. Потеря принца нисколько не печалила, а происходящее и вовсе забавляло: редкий шанс почувствовать себя настоящим правителем. Александр охотно пожимал руки сильным мира сего, выслушивал утешения и произносил дежурные фразы, когда кто-нибудь спрашивал о его отце, что, мол, тот убит горем и не хочет никого видеть. И что же сейчас привело его на Орсим?
— Пытаетесь угадать зачем я тут? — умник, эту мысль прочитать было несложно, — Я здесь ради Вас и нашего общего друга Урланиса, — Маль горделиво зарделся и кивнул, подтверждая слова принца.
Вот значит как, потому управляющий и водил его за нос этими приемами, договариваться будет не он. Да и зачем планете, живущей в достатке, строить заговоры? Только если за этим кроется нечто большее. То-то простоватое лицо Урланиса Маля так оживилось, власти да денег алчет. Впрочем, высокородное с тонкими аристократическими чертами лицо Его Высочества желало именно того же, хоть на него и было наклеено величественное равнодушие.
— Итак, мы готовим ловушку кому-то из стоящих между Вами и властью, — принялся рассуждать вслух Грегор, и Александр милостиво позволил ему продолжать, — И если со стороны Республик в игру вступила мади Магдалена, то очень даже понятно кого будут ловить на живца, — экс-посол улыбнулся, — а наш добрый друг получит герцогство. Рин, Шенадоа или Ориц?
— Рин, — подтвердил принц, наливая себе холодного чая с корицей и медом, — Шенадоа слишком далеко от Орсима, — он пригубил свой напиток, выразил свое восхищение повару и гостеприимному хозяину и поднялся с подушек, — а сейчас, если вы не возражаете, я приглашаю вас на свой корабль, чтобы объяснить, как мы будем действовать. В подробностях, конечно же.
Башня Стража. Часть I: Некто из прошлого
Стены и сама лестница, включая перила и колонны, их поддерживающие, были сделаны из какого-то непонятного камня, отдаленно напоминающий мрамор, но таковым не являющимся. Ева поднималась по винтовой лестнице уже минут двадцать, но не встретила ни одного окна. Потолок так же был не досягаем и чернел где-то вверху. Почему всем нормальным людям после смерти достается свет в конце тоннеля, а ей высоченная башня без единого просвета? Непонятного вида лампы по стенам и явно люминесцирующая краска не в счет. Девушка прошла еще несколько витков, остановилась и, свесившись с перил, посмотрела вниз — там, как и наверху, чернела бездна. Иди-не иди, ничего кроме холодных ступеней с неприветливым освящением не получишь. Но она все равно упорно поднималась вверх, потому как другого выхода не видела.
Вдруг нога, не нащупав под собой ступеньки, на какое-то мгновение зависла в воздухе, но Ева продолжила шаг. В итоге девушка больно упала на лестничный пролет, употребив при этом исконно русское выражение из разряда «покрепче». Мама за такие слова обещала ей однажды вымыть язык с мылом. Когда же Ева подняла голову, увидела в стене проем, ведущий на балкон. Значит, здесь есть что-то еще, кроме бесконечной лестницы, а это уже плюс.
На балконе спиной к проему стоял высокий мужчина, облаченный в белоснежный мундир. Его черные с проседью чуть длинные волосы и короткий плащ развевались на несуществующем ветру, что на фоне заката делало картину эпичной.
— Ангел смерти? — Ева привыкла, что в этом мире некому слушать, поэтому произнесла свое предположение вслух, отчего незнакомец обернулся, хотя падение и ругательство он, очевидно, проигнорировал или чудесным образом не услышал.
Он долгое время молчал, пронзая девушку взглядом стальных глаз, от чего та смутилась и не решалась подняться с колен, застыв в той позе, в которой упала на площадку. Наконец, мужчина тряхнул головой, убирая с лица непослушную прядь, и поспешил на помощь нарушительнице его спокойствия.
— И что ты тут делаешь? — заботливо спросил он, протягивая Еве руку, у него был приятный глубокий голос. На вид незнакомцу казалось лет 40–45, у него были аристократические черты лица, родинка над левой бровью и татуировка в виде летящей кометы на шее.
— Я? — удивилась девушка, опираясь на неожиданно оказавшуюся теплой руку, и поднимаясь с колен, — Ну, вроде как умерла… Загробный мир, все дела…
— Ты не мертва.
— Ну не знаю, — она поспешно отдернула руку и недоверчиво посмотрела на обитателя башни, — Вот вы сами-то, кто? И откуда такие познания, различать кто жив, а кто умер?
