Лилия Касмасова - Инферняня (СИ)
— Спаси нас, Томас. На нас напали какие‑то ужасные птицы…
— Напали? — его голос крайне напряжен. — Петер уцелел?
— Что значит уцелел? Он у меня на руках, — говорю я. — Но они сели на балкон и…
— Их несколько?? — он будто поперхнулся.
— Я видела трех…
— Ты в помещении?
— Да.
— Не подходи к окнам. Говори адрес.
— Гостиница Ритц, ну которая возле Бруклинского моста…
— Понял. Лучше выйди в коридор.
— Я уже.
— Молодец. В холл не спускайся, он стеклянный со всех сторон…
— Ты думаешь, они могут… атаковать гостиницу??
Тут рядом раздался громовой вопрос:
— Кто собирается атаковать гостиницу?
На меня полным паники взглядом смотрел мужчина в розовом галстуке.
— Никто… Папарацци, вот кто!
— А кто приехал? — тут же успокоился мужчина.
— Пэрис Хилтон.
— Но зачем ей тут останавливаться, когда у нее есть собственная гостиница?
— Да?
— Да.
— Ну откуда мне знать? — говорю я ему.
— Простите, — вежливо говорит он и спрашивает: — Вы не видели зажим от галстука, с большим розовым бриллиантом? Где‑нибудь тут, на полу, — и озирается на ковровую дорожку.
— Нет, — говорю. — На полу не видела.
И почему я всегда правду говорю? Он тут же настораживается:
— А где видели?
— На вас! — отвечаю.
Не думаю, что это его единственный зажим для галстука, а потому и не испытываю никаких угрызений.
— На себе я его тоже видел, — сник он. — Только час назад.
Вздохнул и побрел по коридору зигзагами, высматривая потерю.
А Томас в это время сказал в трубку:
— Я уже выехал. Буду через пять минут. Ты же на верхнем этаже?
— Да.
— Спускайся на первый…
— Но ты же сказал, что холл стеклянный…
— Не выходи из лифта, если меня еще не будет, а езжай снова наверх. А потом обратно. Поняла?
Ну чего тут непонятного. Сказал бы: «Покатайся в лифте, пока меня нет».
Мы спустились в лифте вместе с любителем лососевого цвета, который решил разузнать, где остановилась Пэрис. Когда лифт съехал на первый этаж, и я не увидела в холле Томаса, я сказала, едва мужчина вышел:
— Ой, я забыла в номере помаду, — и снова нажала кнопку, не успев ответить на его вопрос: «Сообщить вам потом, где она остановилась?»
Четыре раза я прокатилась туда — сюда, собирая по пути кучу народа и притворно ойкая, как только лифт оказывался в холле, и сообщая попутчикам, что забыла в номере «мобильник», «кошелек», «сережки» и даже «гантели». (Ну, случайно вырвалось.)
На четвертый раз я заметила, что на меня косится тот баран за стойкой, и собиралась сказать ему, что нельзя казнить человека за плохую память. Нет такого правила ни в одной гостинице!
На пятый раз я сообщила двум пожилым дамам, что забыла в номере «пистолет» и дамы округлили глаза так, что они по размеру стали соответствовать очкам, одинаково поблескивавшим на их носах. И, собираясь снова нажать на кнопку с буквой «PH», я увидела поверх седых буклей, как в холл вбегает Томас.
Едва я подошла к нему, он встал так, чтобы меня с Петером не было видно с улицы, и торопливо сказал:
— Мы не сможем уйти отсюда до рассвета. Над гостиницей кружит целая стая. Две или три сидят на деревьях прямо у входа.
— Но здесь же сплошные окна. Давай уедем…
— Если мы выйдем, они разорвут нас в клочья, только чтобы добраться до Петера. Тут и армия штата не спасла бы.
Его брови, ровные, как полоски, выражали такую решимость, что он и вправду стал похож на какого‑нибудь супер — агента. Вот бы его к тому же звали не так прозаично. Не Томас, а Джеймс. И не Дабкин, а Бонд.
— Где Петера увидели гарпии? — спросил он, снова ведя меня к лифту.
Ну, знаете, я не страдаю клаустрофобией, но если Томас — Джеймс скажет, что мне придется кататься в лифте до самого рассвета, я пошлю этого 007 куда подальше.
— В пентхаусе, — ответила я, выдергивая свою руку.
— Что ты? — нахмурился он.
— Мне надоело кататься в лифте!
Он усмехнулся, толкнул меня за одну из колонн:
— Стой и не шевелись. Я сейчас.
Он пошел к стойке, обернулся, мне пришлось снова спрятаться. Мне было слышно, как он говорит с администратором, но слов отсюда было не разобрать. Может, он притворяется ФБРовцем и приказывает немедленно заложить все окна кирпичом. И вообще, грозит позакрывать все стеклянные гостиницы в городе.
Томас вернулся через минуту, показал ключ:
— Номер. На 11 этаже. Если ты желаешь подниматься по лестнице… — он улыбнулся.
Хм. Ладно, на этот раз прощу его насмешливость. Он берет мою сумку, и мы заходим в кабину.
Номер оказался скромным, но вполне просторным. И смотрел не на гавань, а на город. Томас зашел первым, задернул все шторы и только потом включил свет и пригласил меня с Петером.
— Вроде бы никого не видно, — сообщил он. — Правда, в темноте их трудно увидеть.
В номере было две небольших комнатки: гостиная с телевизором и диваном, и спальня с двумя кроватями.
Томас принес из ресторана кучу еды, причем основная ее часть предназначалась для Петера, например, корзина фруктов и гора булочек на блюде. Мы поели, я уложила Петера спать на кровать в спальне (с одного бока я положила как барьер подушки, а к другому поставила два стула из гостиной, чтобы Петер не свалился на пол), мы оставили открытой дверь и уселись на диване для разговора.
— Так Гермеса Олимпуса вы здесь не застали? — спросил Томас. — И, кстати, я так и не понял, зачем он тебе сегодня понадобился, если он должен заехать за сыном лишь завтра? Если из‑за отсутствия амброзии, так Петер спокойно ест и обычную еду.
— Да знаю я, — отмахнулась я. — Но я же тебе рассказала про автоответчик!
— Что Гермес поздравил тебя с Новым Годом?
— Это не главное! И, между прочим, Гермеса Олимпуса мы очень даже застали. Но когда он увидел меня и Петера — то улетел!
Брови — полоски удивленно поползли вверх. И тогда я рассказала обо всем: и о негодяйской записи на автоответчике, и о внезапно подросшем Мосике, и о сбежавшей неизвестно куда со всей семьей вампирше Селии Барментано.
Временами Томас Дабкин округлял рот, а временами хмурил брови, но слушал очень внимательно. Я сказала все, вздохнула и сложила крест — накрест руки на груди. И пока он ничего не ответил, спросила:
— А кто такие гарпии и зачем им Петер? — слово «гарпии» вроде бы звучит вполне безобидно, не то что «маньяк с топором», но я поежилась, произнося его.
— Обитательницы самых глубоких пещер. Как говорится, древние, как мир. Но такие древние они потому, что им удается время от времени поймать…
