Сергей Коржик - Порубежье
— Эх ещё бы кофе в постель, помечтал я.
— Что такое кофе? Спросила меня Любава.
— Да напиток это такой, выпьешь и тебя взбодрило, сон пропал, хочется еще поработать.
— Знаю я такой напиток, вот придёт мой род, тётя у меня его варит, только она говорит его много нельзя пить, морок замучает.
— И кто у нас тётя?
— Тётя у нас ведунья. Очень сильная ведунья. Это она мне предсказала тебя, сказала, — придёт богатырь метнёт десять стрел, никого не убьет, но остановит войну, и я стану его женой.
— Предупреждать же надо! Экстрасенс такого уровня в семье, это ж такая удача, что ого. го. го! Что ещё тебе тётя говорила?
— Детей у нас будет пятеро, два мальчика и три девочки. Жить мы будем долго. Говорила ещё что-то, но я забыла, приедет, сам спросишь.
— То, что жить долго будем, это уже хорошо. То, что детей пятеро это тоже хорошо, значит можно спокойно работать, войны минут нас. Эх, теперь надо дождаться родню с обеих сторон и закрутить уже по–настоящему.
Как говорится, — говоришь про волка, а он шасть и через забор. Короче говоря, через неделю, в один прекрасный вечер, в нашу гавань заплыло с сотню челнов груженных по самое немогу. Мужчины тут же начали разгружать лодки, женщины разводить костры, детвора помогала по мере сил и тем и другим. На нас стоящих и смотревших на это переселение народа никто вроде не обращал внимание.
— Я не рассказывал как я свищу? Нет? Так вот, Соловей–разбойник услышав мой свист уссыкается. Это моё умение пришло со мной из будущих веков, я пробовал свистеть без публики здесь, получалось отлично. В данном случае я конечно слегка обиделся, вот так приплыли не спросясь разгружаются, на нас красивых ноль внимания .
— Любавушка закрой ушки ладошками и не открывай, пока я тебе не разрешу. Поняла?
— Да Алёша.
— Ну и отлично! я сунул два пальца в рот и засвистел! Любо ж дорого посмотреть! Народ где стоял там и упал, кое кто так прыгнул в лодку и уже грёб в какую то сторону может даже в сторону берега.
— Всё Любава, я тронул её за плечо. Всё.
— От толпы на берегу, отделилось пять человек и чуть ли не ползком в полу приседе, «крабиком», поползла к нам. За ними с достоинством, не особо склонившись, опираясь на посох, украшенный искусной резьбой, шла женщина лет сорока пяти.
— Тётя, проговорила Любава и попыталась поклониться подходящей ведунье, но я пресёк сие поползновенье на корню, поддержав её под руку.
Рядом с колдуньей, (чего уж кривить душой), шёл наш вездесущий переводчик Штырлик. Не доходя до меня пару шагов она остановилась, оглядела нас, поклонилась и что-то сказала. Штырлик тут же перевёл.
— Род Лебедя, просится к тебе под руку молодой вождь.
— Все ли хотят этого, нет ли недовольных, затаивших зло, — громко спросил я. Никого не держу, кто хочет уйти пусть уходит, тех кто остается, принимаю с открытым сердцем и распростёртыми объятьями. Здравствуйте старейшины, отцы семейств, матери и детвора, я беру вас под свою руку. В первую очередь обязуюсь защитить вас в случае нападения на нас врага, также обязуюсь приложить все силы, дабы приумножить наши богатства, нашу силу и славу, и да поможет нам бог пройти наш путь. Аминь!
— Сегодня ночь проведёте на берегу, а завтра я покажу вам места, где вы поставите шатры, потом нарубив брёвен, каждая семья поставит в том месте дом. Старейшины и вас тётушка прошу в избу, перекусим чем бог послал и простите за простоту, мы сами только начали устраиваться на новом месте.
Слава богу, Еремей успел изготовить стол и лавки. Зайдя в горницу, я пригласил их сесть за стол, подав личный пример и сев с Любавой во главе стола.
— Садитесь гости дорогие как хотите и с кем рядом хотите, не зная ваших обычаев, не хочу случайно обидеть, стол большой места всем хватит. По нашим обычаям род хозяина сидит справа, род жены слева. Справа от меня сел дядька во всеоружии и кольчуге, слева от Любавы старейшины, на противоположной стороне села Ведунья, челядь мышками забегала, накрывая стол. Штырлик всё это время лопотал на иностранном языке, переводя мои слова. Стол постепенно заполнился немудрённой весенне летней пищей, из даров леса и реки. Перед каждым поставили по плошке мёда и по полулитровой кружке с заваркой из листьев дикой малины и её сушеных ягод, которые не осыпались и не были склёваны птицами за зиму. Чем как говорится богаты, тем и рады.
На вопрос сколько их, четкого ответа не получил и поэтому утром просто пересчитал по головам. Оказалось, восемьдесят три мужчины от пятнадцатилетних парней до пятидесяти летних старейшин, «женска» полу, было около сотни, от маленьких ссыкушек до древних старух. Мальчишек, что гороху, мне так и не удалось их точно пересчитать. И как оказалось это не весь род, сидя «на чемоданах» вторая половина ждала возращения лодок. Вниз по реке, получившие указание от старейшин, их погнали пацаны, чего то быстро перекусившие с утра и отплывшие в дикой спешке и суматохе. Потом началось расселение. С трудом, но мне удалось донести до старейшин понятие «Туалет», «Участок», «Улица». Сошлись на том, что участок для семьи сто на сто шагов, в семье у них в среднем было до двенадцати человек. Жили они в землянках, топили по чёрному, мужчины занимались охотой и рыбалкой, женщины домом и детьми, а также собиранием ягод, грибов, выделкой шкур. Металлических изделий у них было катастрофически мало, на всё племя было четыре топора из плохонького железа, да несколько ножей и наконечников рогатин.
Блин придётся вытаскивать из дикого состояния целое племя. Так и надорваться можно. Я ожидал плотников да пахарей, а получил охотников да грибников. Как они переживут смену профессии? Надо поговорить с колдуньей, она как я понял у них непререкаемый авторитет. Ей кстати, я отвёл место для дома на своём подворье. А чё ноги бить, и искать местную Википедию, пусть рядом будет. Вот нисколько меня не ломало от её присутствия, наоборот, я чувствовал её помощь в разрешении различных конфликтов. Там где я прибегал к объяснениям, ей достаточно было кивнуть, и все мгновенно понимали, что им надо делать и куда идти. Была конечно опаска стать карманной буратинкой, но пару раз мне без труда, удавалось настоять именно на моём варианте и тётка также быстро соглашалась.
Так вот, собрались мы как то вечером, я, Любава, дядька, тётка, старейшины за столом, челядь натаскала кружек с «чаем» и я, попросив внимания начал разговор:
— Понимаете дорогие мои сородичи, нам не нужно столько охотников, нам нужны плотники, кузнецы, работники на полях, на огородах, нужно строить дома. Построим дома, посадим огороды, освободится народ, иди себе на охоту, неси в племя мясо, шкуры, рога. Мои люди не успеют вам построить избы, а рыть землянки конечно можно, но как это будет выглядеть? Половина живёт в домах вторая половина в земле.
