Анна Чарова - Любовь приходит в черном
Настроение начало портиться. Воображение нарисовало заложников, запертых в соседней комнате, и Марина попыталась убедить себя, что это слуховые иллюзии. Но все равно хотелось посмотреть, что там. Вообще странно, что Артур занимался с ней любовью в гостиной, а не в спальне. Впрочем, может, просто не дотерпел?
Через десять минут Марина пила ароматный кофе из белой фарфоровой чашки. Артур, замотавшийся в простыню, напоминал бога, сошедшего с Олимпа. Марина млела от удовольствия и мысленно проговаривала: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно». Больше не чудилось странного, было хорошо и спокойно.
Здравый смысл ехидствовал, что не так все просто, потом будет очень больно, но Марина предпочитала не думать о будущем. У нее есть фантастическое сейчас, за которое не жалко заплатить любую цену. Да хоть душу продать.
Поставив чашку на стол, Артур проговорил:
— Мне нужно ехать, да и тебе пора на работу. Быстренько в душ — и по коням.
Когда хлынула вода, ударили фонтанчики из встроенной в стену душевой кабинки, Марине снова почудился женский плач. На цыпочках она ступила на пол и прижалась ухом к стене: ничего. Тишина абсолютная, и вдруг — звон разбитой чашки и снова тишина. Плач больше не повторялся. Спешно вытершись, Марина выскочила в гостиную, где уже одетый Артур собирал с пола осколки.
Но она была уверена: что-то разбилось именно там, за запертой дверью. «Успокойся, Кнышева. Ну не Нарния же у него там! Разве что если Нарния — имя собственное». Нет, это вряд ли. Если бы Артур был женат, он снял бы гостиницу, а не тащил бы любовницу к себе.
Лишь сейчас до Марины дошло, что ей не в чем идти на работу: не во вчерашнем же платье цвета морской волны. Где находится дом Артура, она запомнила плохо и не имела представления, есть ли здесь магазины.
— В сотне метров от дома магазин женской одежды, — сказал Артур, будто прочитав ее мысли. — Выберешь, что тебе приглянется, только быстро, а то я опаздываю.
Спускаясь на лифте, Марина прижималась к Артуру, жадно вдыхала его запах и думала о том, что в реальности карета превращается в тыкву не в полночь, а поутру. Рука Артура неподвижно лежала на ее плече, а взгляд был таким, будто он перемножает в уме многозначные числа.
Выйдя из подъезда, Марина оглянулась: Артур жил в отреставрированной сталинке. Выложенный булыжником двор не огораживался, живой изгородью служили тополя с обрезанными верхушками. Вдоль аккуратно подстриженных розовых кустов припарковались дорогущие «Лексусы», «Инфинити» и «Мозератти», рядом с которыми «Мицубиси» Артура смотрелся ведром с болтами. На медной табличке было выгравировано: «Полесская, 29». Значит, Полесская. Марина улыбнулась; раньше их с Артуром связывал лишь телефонный номер, теперь же она знала, где он живет — они стали ближе.
Вышли на шумящую машинами улицу и словно очутились в другом мире, где пахло пылью, бежали злые, озабоченные люди, сигналили застрявшие в пробке автомобили, отражаясь в бесконечных витринах.
Бутик назывался «Моя прелесть». Марина выбрала первую приглянувшуюся блузку бронзового цвета с короткими рукавами и узкую черную юбку до колен, выскочила из раздевалки, показалась Артуру и с ревностью отметила, что продавщица — брюнетка модельной внешности — вьется вокруг него.
— Шикарно, — кивнул он, отсчитал денег брюнетке и поспешил к выходу, Марина едва за ним успевала.
Продавщица с плохо скрываемой ненавистью глянула на ее обувь и отвернулась. Правильно, завидуйте, думала она, усаживаясь рядом с Артуром. Хотелось закутаться в плед, зашторить окна, закрыть форточки, чтобы не проникали посторонние звуки, поджать ноги к животу и замереть. Зажмуриться, замкнуться на себя, ловить и смаковать ощущение окрыленности, наполненности.
Но вместо этого надо переться на работу, где, будь она неладна, еженедельная субботняя планерка с разборами полетов. Наверняка Кристина всем уже растрепала об Артуре, и придется отмахиваться от чужих потных рук, стремящихся проникнуть в душу, облапить чужое счастье, исследовать его на ощупь.
Вот и знакомый проспект, и блестящее стеклом и металлом офисное здание, возле которого толпятся курильщики. Парковщик в оранжевом жилете прохаживается вдоль рядка автомобилей в ожидании новой жертвы.
Марина невольно положила руку на колено Артура. Безумно хотелось повиснуть на нем, прилипнуть и не отлипать, выйти за него замуж, чтоб умереть в один день, родить ребенка, а лучше двух…
Марина сдержалась, не спросила о грядущей встрече — негоже навязываться. Когда машина припарковалась, поцеловала Артура в щеку и шепнула:
— Спасибо за вечер, это было волшебно.
— Тебе спасибо, малыш. — Он улыбнулся и провел пальцем по губам Марины. — До встречи.
Марина прикусила язык, чтобы не спросить, когда же она будет. А вдруг не ответит? И что тогда? Не дожидаясь, пока он откроет дверь авто, будто приглашая удалиться, она выпорхнула и направилась к зданию, прямая и независимая.
Только возле парадного обернулась, провожая взглядом его автомобиль, ускользающий от пикирующего на него парковщика. Сунув в приемное отверстие пластиковую карту пропуска, Марина шагнула в просторный холл и на лифте, головокружительно пахнущем «Жадо», поднялась на шестой этаж, повернула в свое крыло и замерла перед дверью, но пересилила себя.
Что за приступ социофобии? Или это подсознательный страх, ведь мир полнится несчастными, обиженными жизнью людьми, а им трудно терпеть рядом с собой счастливого человека?
Ничего, переживут и смирятся. Расправив плечи, Марина протопала по пустынному коридору в актовый зал на пятьдесят персон, где всегда проводились планерки.
За приоткрытой дверью гудели сотрудники, но, когда Марина переступила порог, все они притихли, повисло молчание, как перед грозой. Поздоровавшись с собравшимися, Марина отыскала взглядом Танюху, села рядом с ней и невольно скрестила руки на груди, нашла Кристину, которая тотчас отвернулась и сделала вид, что соседка по кабинету ее нимало не интересует.
— Ну ты даешь, — шепнула на ухо Таня, пахнув сигаретами. — Они тебе все кости перемыли уже. Что, он и правда так хорош?
Ну вот, начинается!
— Ничего, если моют кости, значит, не будет остеохондроза, — ответила Марина в голос и добавила тише: — Да, он хорош, но кто, что и как, я не знаю. Вполне возможно, что это последняя наша встреча. Да, мне бы хотелось большего.
— Ага, — кивнула Таня. — В любом случае клево, рада за тебя.
В отличие от Кристины Танюхе было чуждо лицемерие, если она радовалась чужому счастью, то всегда искренне.
Марина глянула на часы: осталось две минуты. Тампошка был помешан на пунктуальности и являлся всегда ровно в девять тридцать.
