Анна Чарова - Любовь приходит в черном
— Возле нашего издательства. Что ты натворил, расскажи. А то меня любопытство обглодало.
— Давай закроем тему. Тебе лучше не знать.
Сказал, как отрезал. Марина подумала, не обидеться ли ей, и решила не заморачиваться — зачем портить себе прекрасный вечер?
* * *Гостиница «Космос» блистала в сгущающихся сумерках.
Один за другим к ограде и красной дорожке подъезжали дорогие автомобили. Марина смотрела на это в тонированное окно лимузина и чувствовала себя начинающей актрисой, внезапно приглашенной на «Оскар». Шофер распахнул дверцу, сперва вышел Артур, потом, опершись на поданную руку, Марина. Вспышки фотоаппаратов, улыбающиеся секьюрити, приглашение на глянцевой бумаге, «проходите, пожалуйста». Марина взяла Артура под локоть. Она улыбалась, но ей было неловко.
— Утрем всем нос, — шепнул Артур, словно почувствовав ее состояние, — посмеемся от души.
И стало легче.
Сквозь распахнутые стеклянные двери они вошли в холл. Кругом гудела толпа — лица, засвеченные на страницах таблоидов, фарфоровые улыбки, подтянутые щеки и округленные губы. Сияющая роскошь, лихорадочный блеск глаз. Окружающие провожают ее и Артура заинтригованными взглядами, остается только раскланиваться вежливо — и чуть иронически.
У столиков с закусками толпились представители прессы.
Официанты сбивались с ног, разнося шампанское.
Марина заметила Кристину и Тампошку. Дамочка нацепила коротенькое платьишко, переливающееся блестками, как наряд куклы Барби, с юбкой, похожей на балетную пачку, и, кажется, все бабушкино золото. Жидкие волосы она взбила в подобие Пизанской башни, а каблуки делали ее на полголовы выше кавалера. Тампошка был во фраке — наверное, мужской дресс-код предполагал такую форму одежды, и фрак был ему не по размеру — взял напрокат, скряга. Красная бабочка больше подошла бы выпускнику детского сада, чем солидному редактору.
Кристина Марину не узнала. Она вообще никого не узнавала, пожирая окружающую РОСКОШЬ широко распахнутыми глазами и фотокамерой телефона.
Марина дернулась было поздороваться, но Артур увлек ее в сторону, приговаривая:
— Подожди, представлю тебя имениннику.
Как зовут директора чего-то там, чей день рождения, собственно, отмечался в «Космосе», Марина не помнила — кажется, имя это мелькало в светской хронике, но не было отмечено особой скандальностью… А бизнесом она не интересовалась.
Виновник торжества принимал поздравления в стороне от основной массы гуляющих. Высокий, осанистый, с усами в стиле Михалкова, сразу видно — бывший партийный начальник, удачно приватизировавший государственную собственность. От него не просто пахло деньгами — ими разило со страшной силой. Прическа, фрак, кольцо-печатка, часы. Рядом с ним радушно улыбалась маленькая брюнетка с проседью в волосах и по возрасту закрытом бордовом платье. Жена, сразу видно — боевой товарищ, а не молоденькая дурочка, которую содержат «для статуса».
— Артур! — обрадовался сильный мира сего.
Это в каких же кругах вращается Артур, промелькнула мимолетная мысль.
— Петр Алексеевич, с днем рождения вас! Ольга Сергеевна, рад встрече!
В руках Артура откуда-то взялась небольшая коробочка, которую он с шутливым поклоном вручил имениннику.
— Угадал, — пробурчал Петр Алексеевич, — умеешь же… Черт, два года думал купить, да руки не доходили…
В коробочке были часы. Марина не разбиралась в них, но прямоугольный хронометр отблескивал сапфировым стеклом, и видно было, насколько хорошо выделана черная кожа браслета.
— Угадал, — повторил именинник и сгреб Артура в крепкие объятия.
— Артур, представь нам свою очаровательную спутницу, — попросила Ольга Сергеевна.
— С удовольствием! Друзья, это — Марина, самая прекрасная женщина на свете.
— Не спорю, не спорю… — Петр Алексеевич приложился к ее запястью.
У Марины немного кружилась голова: от запаха шампанского и морепродуктов, от многоголосого гомона и ощущения праздника, да просто от Артура рядом. Они еще некоторое время поболтали с юбиляром, получили приглашение «заехать, посидеть по-простому, по-дружески». Вспышки фотокамер подсказывали: коллеги запечатлели эту беседу.
Потом Артур увлек Марину танцевать.
В окружившей танцпол толпе промелькнуло удивленное лицо Кристины, дергающей Тампошку за рукав… Редактор увидел Марину, узнал и смешно выпучился, затеребил складочку между бровей.
Ох, сплетен будет завтра.
Артур вел Марину уверенно, будто они всю жизнь только и делали, что танцевали вместе, и вскоре зеваки отступили на задний план, растворились вовсе. Остались лишь теплые, в меру жесткие руки, прижимающие ее к себе, музыка и потрясающая легкость, наполнившая все тело будто бы пузырьками.
* * *Шампанское и великолепный вечер кружили голову, но присутствие Артура рядом — на сиденье позади водителя — действовало на Марину еще хуже. Она совершенно потерялась в пространстве и с трудом фокусировалась на пейзаже, затемненном тонированными стеклами автомобиля. Ощущение сна вернулось и не отпускало: ладонь Артура на бедре, ладонь обжигает сквозь тонкую ткань платья, молчаливый затылок водителя, фонари — оранжевыми тусклыми пятнами, и мир снова схлопывается до двух квадратных метров, и ничего, кроме НЕГО, не имеет значения.
И все-таки журналистская выучка брала свое. Марина машинально отмечала: они движутся по проспекту Победы в сторону центра, вокруг — дорогие пятиэтажки, отреставрированные лет пять назад. Деревянные перегородки снесли, коммунальные квартиры расселили, фасады подчистили, вставили новые стеклопакеты, и из убогих комнатенок — прибежища пролетариата — получилось элитное жилье, многие квартиры занимали не один этаж.
Вечером трафика почти нет, но шофер въезжает во двор, под сомкнутые кроны деревьев, золотисто-зеленые в отсветах фонарей.
— Приехали. — Артур улыбнулся, на секунду прижался к Марине. — Не боишься?
— Нет, — честно ответила она.
Рядом с Артуром и правда не было страшно. Сомнения предыдущего дня — а кто он, а что за тайна его окружает, не убьет ли ненароком? — растаяли без следа под солнцем его обаяния. Последний островок здравого смысла капитулировал, оставив записку «дальше как-нибудь без меня», крыша, похоже, поехала следом. Марина сама себя не узнавала. Она от природы не была доверчивой: стоит повернуться незащищенной спиной — пнут, покажешь себя мягкой — ударят.
Водитель распахнул дверь и помог Марине выйти, Артур выбрался следом, дверца автомобиля мягко хлопнула, зашуршали по асфальту шины.
