Бернхард Хеннен - Королева эльфов. Зловещее пророчество (Elfenkonigin ru)
Некоторые воины беспомощно толпились у ковра. Рядом с принцем стоял на коленях старик и пытался напоить его водой из серебряной пиалы.
— Ты знаешь, как обстоят дела? — мягко спросила бородача Эмерелль.
— Ты великая целительница! — хриплым голосом ответил мужчина. — Умение надеяться — последняя добродетель, которая есть у нас. Помоги ему!
Эльфийка взглянула на Фальраха. Воин потянулся и расслабил мышцы плеч и шеи. Рядом с принцем находилось семеро воинов и бородач. Скалы скрывали группу от остальных.
Гости из Альвенмарка сумеют победить, но в таком случае спокойно поговорить с газалой не удастся.
— Мне нужно свежее мясо, если я займусь исцелением. Оно должно быть еще теплым!
Бородач вопросительно взглянул на Эмерелль.
— Мясо?
— Хочешь остудить его раны при помощи мяса? — Стоявший на коленях рядом с принцем старик пристально посмотрел на нее. — В первую очередь ему нужно пить. Все, что мы можем дать принцу, — это милосердную смерть. Посмотри на него. Исцелить его способны только боги.
— Я принесу мясо! — упрямо заявил воин и побежал прочь.
Старый целитель поставил серебряную пиалу на ковер. Потянулся за маленькой деревянной шкатулкой и открыл ее.
Эмерелль увидела, как дрожали его руки, когда он извлекал фиалу с молочной жидкостью внутри.
— Опиумный мак?
Старик поднял взгляд на целительницу. В глазах у него сверкали слезы.
— Ты знаешь, он лучше, чем о нем говорят. Большинство преступлений, которые приписывают ему, были совершены другими людьми.
Эмерелль опустилась на колени рядом с принцем. Протянула руку к одной из его обнаженных ног. Кожа была прохладной и сухой. Королева закрыла глаза. Боль хлестнула ее, словно плеть. Эмерелль сжала в руке камень альвов, висевший у нее на шее. Разделила боль умирающего. Тело пирата отчаянно боролось с ожогами. Пыталось остудить раны. Из ран постоянно выделялся секрет. И иссушал тело, не помогая.
Эмерелль отняла руку и тяжело вздохнула.
Старый целитель недоверчиво наблюдал за ней.
— Вот уже пятьдесят лет я помогаю раненым и больным.
И за все эти годы я ни разу не видел, чтобы фокусы-покусы ведьм-травниц когда-нибудь помогали. Все, что вы можете, — это пробуждать надежду. Тщетную надежду. Ты молодая красивая женщина. Большинство мужчин наверняка верят во все, что ты им говоришь. Иди своей дорогой. Я позабочусь о том, чтобы Миридас оставил тебя в покое. Иди к оракулу.
Чудодейственные целительницы и жрицы чудесно подходят друг другу.
— Ты уже смирился с его смертью. Что тебе терять, если я попытаюсь помочь ему?
Он мягко улыбнулся.
— При всем уважении к твоим стараниям, женщина… Дело не во мне. И не в принце. Он уже почти с богами. Речь о тебе. Если я назову тебя шарлатанкой и с руганью прогоню прочь, то Миридас не тронет тебя. Но если ты будешь проводить при нем какие-то варварские ритуалы с мясом и принц умрет, то вся ярость и разочарование Миридаса обернутся против тебя.
Эмерелль поглядела на стражей. Несмотря на слова целителя, она увидела на их лицах робкую надежду. Их взгляды молили ее остаться.
— Пойдем, мама, — негромко произнес Никодемус. — Старый человек дал нам добрый совет.
Эльфийка снова коснулась ноги принца. Она не была готова еще раз разделить его боль. Но был и иной, более темный способ помочь ему.
— Он заслуживает жизни?
Старик раздраженно нахмурился. Сердито посмотрел на нее.
— Тебе не пристало судить его.
— Поэтому я тебя и спрашиваю, — приветливо ответила Эмерелль. — Заслуживает ли он жизни?
Целитель поднялся. То был невысокий сгорбленный человек.
— Убирайся, женщина! Тигранес не заслужил, чтобы рядом с его смертным одром была такая, как ты!
— Каждый из нас умер бы за него, — произнес один из воинов, светловолосый, со щетиной на щеках, состарившийся раньше времени. — Он был героем. Нашей надеждой. Если бы он был в сознании, то не потерпел бы твоих речей, Серенас.
А над тобой, ведьма-травница, подшутил бы, незлобно. Он заставил бы всех улыбнуться и при помощи нескольких слов заронил бы в нас семя надежды.
Эмерелль посмотрела на умирающего. Пожалуй, о ней никто бы так не сказал. Интересно, сколько лет принцу? В любом случае, ноги у него не стариковские. По лицу возраст определить трудно. Несмотря на то что ожоги не разрушили ни нос, ни губы, оно было настолько изувечено, что кожи на нем почти не осталось.
Вернулся Миридас. За собой на веревке он тащил шелудивую пегую собаку, бросившуюся в глаза Эмерелль у причала.
— Это мясо достаточно свежее? У нас здесь нет ни овец, ни коз, чтобы их можно было забить. — Бородатый воин вынул кинжал. — Как лучше? Перерезать ей горло?
Фальрах придвинулся к Эмерелль, а Никодемус вцепился ей в ноги. Голос Миридаса звучал резко. Старый целитель был прав, когда предупреждал ее. Воина лучше не разочаровывать.
— Живое животное лучше куска мяса, — спокойно произнесла целительница. Она посмотрела на собаку и прошептала слово силы. Та немного успокоилась. Эмерелль погладила ее за ушами. Затем оттянула ей губы. Несмотря на всю свою шелудивость, животное было нестарым. — Прости меня, — прошептала эльфийка ему на своем родном языке.
А затем снова повернулась к воину.
— Держи пса крепко! Ты ни в коем случае не должен отпускать его, что бы ни происходило. Если он бросится на меня и укусит, пока я буду лечить Тигранеса, все будет испорчено и твой принц умрет.
— А что может произойти?
— Увидишь.
Эмерелль положила руку на спину собаки, другой рукой коснулась обожженной груди принца.
— У тебя чистые руки, ведьма? — набросился на нее Серенас.
Она закрыла глаза и зашептала. Слова силы. Темная магия, рожденная из крови и страдания. Она снова почувствовала боль принца. Его ранил сноп огня, когда он прикрывал отход своих людей с горящего корабля.
Эмерелль передала боль дальше. Она была лишь мостом.
Она пропускала ее через себя. Собака завыла. Запахло горелой шерстью. Затем горелой плотью. Собака уже почти не сопротивлялась хватке Миридаса.
Кого-то стошнило. Эмерелль услышала поспешные удаляющиеся шаги. Боль стала отступать. Кожа принца стала гладкой и теплой на ощупь. Эльфийка открыла глаза. От собаки остался съежившийся, дочерна обгорелый труп. Тигранес был исцелен не полностью. Там, где ожоги были самые сильные, кожа все еще была темно-красной. Может быть, это навсегда.
Но принц не умрет. Теперь стало очевидно, насколько он молод. Эмерелль всегда было тяжело оценивать возраст детей человеческих. Они слишком быстро старели! Но принц, наверное, и двадцати еще не прожил.
