Белая Кость (СИ) - Эль Кебади Такаббир "Такаббир"

Лейзе помешал ответить камердинер, вошедший в комнату. Он поставил на стол поднос с кувшином и принялся разливать вино по кубкам.

Рэн вернулся гладко выбритый, с влажными волосами. Выпроводив слугу за дверь, взял бокал, сделал глоток. И направил на Киарана прояснившийся взгляд:

— Вашим людям удалось узнать о планах короля Джалея?

— Нет, ваше величество. Всё обсуждаемое на военном совете держится в строжайшей тайне. Выродков из личной охраны Джалея на заседания не пускают. Тем не менее им стало известно, что защитники веры стекаются в соседнее с Дигором королевство.

— Куда именно?

— В Баликлей.

Расположившись возле камина, Рэн покрутил бокал в руке, созерцая, как с серебряных стенок стекает вязкое вино.

— Мы подписали с Джалеем мирное соглашение. А он, вместо того чтобы распустить Ангельское войско, спрятал его в другой стране. Зачем?

Киаран пожал плечами:

— Мне тяжело соревноваться с Джалеем в хитроумии.

— Рэн, — подала голос Лейза. — А ты не думал, что Джалей и Барисса разыграли спектакль, чтобы подтолкнуть тебя к женитьбе?

— Думал.

— И что?

Он пригубил бокал. Подержал вино во рту, наслаждаясь его насыщенным вкусом.

— Ничего. Королю нельзя без королевы. Кого брать в жёны, если не Бариссу? Дочь лорда? Запрашивать портреты принцесс?

— Поверьте, миледи, Барисса не худший вариант, — произнёс Киаран.

— Конечно, вы будете отстаивать свою точку зрения! — вдруг разозлилась Лейза. — С вами всё ясно. Если бы вы не устроили им встречу, а выпроводили Бариссу из Фамаля, мы бы сейчас не изводили себя догадками.

— И готовились к религиозной войне, — сказал в дополнение Киаран.

Рэн выпил вино, отставил кубок и сложил руки на груди:

— Наш с Бариссой брак укрепит могущество королевства и обеспечит безопасность, пусть даже на некоторое время. Я знаю, что она изворотливая, хитрая, лживая. Знаю, на что она способна. Любая другая претендентка — кот в мешке. Короли не устраивают смотр невест. Династические союзы заключаются на расстоянии и закрепляются консумацией брака. Нельзя пригласить к себе принцессу, а потом сказать: «Простите, но вы мне не нравитесь». А с Бариссой мне повезло — я рассмотрел её изъяны и достоинства. Как человек она гниловата. Как потенциальная королева — бесподобна. И с ней хотя бы не противно лечь в постель.

— Ты до сих пор в обиде на Янару, — заключила Лейза. — Обида мешает тебе трезво мыслить.

— Обида — удел слабых. Любовь — это болезнь. Она отвлекает мужчину от работы, от жизни, от основной цели. Королю нельзя любить. Плохо, что я понял это слишком поздно. Хорошо, что я вообще это понял. Любовь к Бариссе мне не грозит. Поэтому я женюсь на ней.

Оставшись один, Рэн принялся в очередной раз изучать подписанную и заверенную печатями брачную грамоту. Документ настораживал тем, что Рэн не находил в нём подвоха. Чёткий, простой и прозрачный договор без единого конфликта интересов. Король Джалей не вычеркнул пункт, в котором Дирмут Хилд был назван главным наследником престола Шамидана. Не опротестовал право Игдалины считаться носительницей королевской крови и хранительницей титула. Это означало, что её будущие сыновья тоже смогут претендовать на корону. Более того, Джалей согласился с пунктом, в котором говорилось, что первенец Рэна и Бариссы будет внесён в официальный список престолонаследников Дигора. Этот список огромный, и очередь вряд ли дойдёт до их первенца, но всё же — щедрость и бесконфликтность Джалея поражала.

Рэн разложил на столе карту и провёл ладонью по шершавой бумаге. Защитники веры выдвинулись из Дигора в Баликлей. Туда же, скорее всего, направились Ангельские войска из Осмака и Хоры. Почему именно в Баликлей и почему зимой? В холодное время года, как правило, военные действия не велись, поскольку начинались проблемы с поставкой провизии для солдат и корма лошадям, конные атаки на заснеженных полях оборачивались провалом, воины болели, дезертировали, умирали.

В голове стучало: почему зимой?.. Рэн пробежался взглядом по названиям стран, расположенных южнее Баликлея и протянувшихся вплоть до Медного моря. И скривился как от зубной боли, настолько неожиданной и болезненной оказалась догадка.

— 2.51 ~

Блестящая кавалькада встретила кортеж герцогини Кагар за городскими стенами. Невзирая на холод и мрачное, готовое разразиться ледяным дождём небо, Барисса перебралась из кареты в седло и на гнедом скакуне въехала в столицу плечом к плечу со своим будущим супругом.

Процессию возглавляли гвардейцы и знаменосцы. Над их головами реяли штандарты: пурпурный с двумя лебедями и алый с орлом, сжимающим в когтях змею.

Придворные Рэна смешались со свитой герцогини и следовали за королём согласно происхождению и положению. За кавалькадой тянулась вереница повозок. В одной из них, украшенной бронзовым Ангелом-спасителем, находился Святейший отец. Рэн видел его мельком — когда Барисса пересаживалась на иноходца, Святейший высунулся из открытой дверцы, желая узнать причину остановки, и поздоровался с Рэном почтительным кивком.

Шествие замыкали эсквайры и слуги на облепленных грязью мулах. Кони дворян были чистыми, гривы и хвосты расчёсаны, на чепраках ни пятнышка. Кареты отливали матовым блеском. На плащах воинов ни единого залома, на сапогах ни комочка земли. Путники задержались на выезде из леса, чтобы привести себя в порядок и предстать перед королём в безупречном виде. Слуги и эсквайры позаботиться о себе не успели.

Горожане и гости Фамаля приветствовали величественную пару восторженными криками. В прошлом году ликующая толпа точно так же бурлила морским прибоем у ног Янары, когда она вернулась из Мэритского замка. Толпа — проститутка: быстро забывает, к кому ластилась недавно.

Барисса выглядела растерянной и словно коченела под взглядами. Одной рукой судорожно сжимала поводья, другой придерживала капюшон, хотя в тесноте улиц и переулков, заполненных простым людом и всадниками, ветер почти не ощущался. Медные локоны вздрагивали при звуке голосов, выбивающихся из однообразного гула, и боязливо подпрыгивали на высокой груди. Подол норкового плаща укрывал бока и круп жеребца, чернильное бархатное платье повторяло изгибы напряжённых женских ног. В позе наездницы сквозили настороженность и робость, будто под ней стеклянный конь и она боится с него соскользнуть.

Барисса действительно боялась. Боялась посмотреть по сторонам и увидеть Янару. Боялась, что бывшая королева выйдет из толпы и Рэн кинется к ней, не заботясь о чести и достоинстве своей невесты. Этот страх мешал Бариссе дышать, не давал ей чувствовать себя победительницей. Её сердце — сердце захватчицы — судорожно сжималось при мысли, что она вторглась на чужую территорию и никогда не будет здесь единственной и полновластной хозяйкой.

Кортеж покинул шумные улицы и двинулся через площадь мимо храма Веры. Барисса расправила плечи и превратилась в женщину, которой на роду написано величие. Ветер гонял по брусчатке снежную пыль. С карнизов под крышей грандиозного здания таращились нахохлившиеся вороны. На паперти столпились церковники, ожидающие приезда Святейшего отца. Несколько повозок, сопровождаемых десятком слуг, покатили к высокой лестнице.

Рэн оглянулся на свиту:

— Кто из них ваш брат?

— В алом берете с орлиными перьями, — ответила Барисса и с запозданием добавила: — Ваше величество.

Смазливый темноглазый юнец изобразил на высокомерном лице улыбку. Рэн улыбнулся в ответ и посмотрел на Бариссу:

— Вы не похожи.

— У нас разные матери.

— Я знаю. Но думал, что в вас есть что-то общее.

— Характер.

— И какой у вас характер? — спросил Рэн.

Впервые с момента их встречи Барисса повернула к нему голову:

— Наследственный.

В буйной зелени её глаз читалась дерзновенная отвага — качество, присущее человеку, переборовшему страх. Рэн с трудом сдержал усмешку и качнулся в седле, давая знак жеребцу идти быстрее.