Белая Кость (СИ) - Эль Кебади Такаббир "Такаббир"

Затаив дыхание, Барисса смотрела на соблазнительные мужские губы и ждала поцелуя.

— Я хочу рассказать вам одну историю, — вымолвил Рэн и выпустил её из рук.

Барисса почувствовала себя обманутой. Покраснев ещё сильнее, отступила на шаг:

— Я слушаю.

— Есть на белом свете королевство Баликлей — южный сосед прославленного и могущественного Дигора. У Баликлея тоже есть южный сосед — королевство Марла.

Кровь отхлынула от щёк Бариссы.

— Небольшая, но удивительная страна имеет выход к Медному морю, — продолжил Рэн. — Вы когда-нибудь видели Медное море?

— Да, — прозвучало еле слышно.

— Король Марлы находится при смерти. Прямого наследника нет, а значит, на трон метят все лорды. — Рэн говорил медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Ваш брат Джалей ждёт, когда король скончается и в стране начнётся междоусобная война. Он введёт в Марлу войска четырёх королевств, захватит трон или наденет корону на своего ставленника. Чтобы никто не догадался об истинной цели Ангельского похода и не успел подготовиться, Джалей распустил слух, что занимается организацией похода в Шамидан.

Барисса потупила взгляд:

— Король Марлы умер. Ангельский поход начался. Просто до вас ещё не дошли последние новости.

— Джалей не собирался нападать на моё королевство.

— Не собирался, — подтвердила Барисса.

— Признаюсь, он заставил меня понервничать. Несмотря на это, я очень ему благодарен. Изворотливость его ума сыграла мне на руку. Теперь я знаю, на кого можно положиться, а кому нельзя верить.

Барисса сжала вспотевшие ладони.

Рэн немного помолчал, рассматривая алый штандарт с изображением змеи, извивающейся в когтях орла, и вновь заговорил:

— Когда подводы с трупами прибыли в Дигор и клирики сообщили, что Святейшего определили в Безумный дом, вы отправились сюда, в Фамаль. Вы и правда испытываете тёплые чувства к дядюшке? Или это тоже часть вашего с Джалеем плана?

— Мой отец женился второй раз. Мачеха хотела отослать меня в монастырь, но сэр Кьяр не позволил. Я выросла в его доме, дядя заменил мне родителей. Я люблю его.

Рэн заложил руки за спину. Качнулся с пятки на носок:

— Вы приехали в Фамаль тайно, хотели увидеться с дядюшкой и сразу уехать. Но вас к нему не пустили.

— Не пустили, — эхом откликнулась Барисса.

— Безумный дом находится в ведении Просвещённого монастыря, поэтому вы пошли к настоятелю.

— Я надеялась получить разрешение.

— В тот день святые отцы подписали мою бракоразводную грамоту. Ещё никто не знал, что мы с Янарой разорвали отношения, а церковники знали. И вы узнали. Дождались, когда закроют городские ворота, вызвали лорда Айвиля, потом выступили передо мной в роли спасительницы королевства и сжали время на раздумья. — Рэн покачал головой. — Будь вы Джалеем, я бы сказал: «Блестящая игра». Ибо это игра могущественного мужчины, идущего к своей цели. Игра зрелого мужа, а не юной женщины, чистой, искренней, целомудренной. Была ли в ваших словах хоть крупица правды?

— Я люблю вас.

— Такая любовь мне не нужна.

Обладая сильным характером, Барисса оставалась подлинной женщиной, подвластной инстинктам и страстям. Она поняла, что теряет человека, которого полюбила всем сердцем и добивалась всеми способами. Скала её гордости не выдержала удара и рухнула. Барисса опустилась на колени и подняла на Рэна глаза, полные слёз.

— Простите меня.

Рэн изогнул губы в язвительной усмешке:

— Волнуетесь о чести и достоинстве?

— Публичное поругание и позор — заслуженная кара за то, что я сделала. Я люблю вас и умоляю простить.

Скрипнув зубами, Рэн уставился в потолок. Какие мысли витали в его голове — одному богу известно. Он вряд ли думал о чести невесты, наверняка его больше заботила собственная честь. Возможно, он думал о своём шатком положении или о предстоящем утомительном поиске другой претендентки на корону. Или искал способ спровадить герцогиню и при этом сохранить лицо.

Барисса увидела в долгом молчании Рэна дурной знак. Охваченная страхом, граничащим с паникой, она подползла на коленях к нему поближе, обвила его ноги руками и расплакалась.

Рэн посмотрел на неё леденящим кровь взглядом:

— Если вы ещё раз меня обманете, я заточу вас в монастырь.

— Я поняла.

— Если вздумаете навредить моим детям, Игдалине и Дирмуту, я вас казню.

Барисса отшатнулась, как от удара:

— Я никогда не обижу ваших детей! Я знаю, как расти без матери. Я постараюсь заменить им маму.

— А вот этого делать не надо! — произнёс Рэн, чеканя слова. — У них есть мама. Я не лишу её общения с дочерью и сыном. Сам я видеться с ней не буду, не переживайте. Но дети смогут поехать к матери, когда захотят, и жить в её доме столько, сколько им вздумается. А вы будете говорить о ней только хорошее.

— Я поняла.

— Вы согласны стать моей женой, зная, что от монастыря или эшафота вас отделяет один неверный шаг?

— Согласна.

Рэн протянул руку, чтобы помочь Бариссе подняться. Она стиснула его пальцы и припала к ним губами.

Весь следующий день Барисса отходила от неприятного разговора. Чувство собственного достоинства требовало собрать вещи, сесть в карету и покинуть Фамаль. Но как только перед внутренним взором появлялся Рэн, Бариссе хотелось плакать. Внутренний голос ласково нашёптывал: пережди, перетерпи, докажи свою преданность, и самый желанный мужчина на свете непременно тебя полюбит.

Решив, что Барисса волнуется, как и положено волноваться невесте в последний день девичества, фрейлины весело щебетали, примеряя праздничные наряды, и всячески старались растормошить госпожу.

Согласно канонам моды, красивая благородная дама должна обладать высоким лбом, длинной шеей, бледным лицом и светлыми бровями. Желая добиться высокого лба, женщины избавлялись от линии роста волос, используя уксус или негашёную известь. Брови осветляли несвежей овечьей мочой или отваром из луковой шелухи. Кожу лица отбеливали свинцовыми белилами. Тусклой и безжизненной внешности придавали выразительность, применяя настойку паслёна — она расширяла зрачки и зрительно увеличивала глаза.

Янара не прибегала к таким ухищрениям. Гармоничная внешность — подарок самой природы — делала Янару броской и неотразимой. Бариссу природа одарила королевской кровью и дерзким необузданным нравом. Она пренебрегала правилами и ломала закоснелое представление о красоте. Любила свои чёрные брови, смуглую кожу, не слишком высокий лоб. И на фоне отбелённых фрейлин смотрелась как яркая бабочка в окружении моли.

Волосы считались признаком сексуальности, поэтому церковь выступала против демонстрации этой греховной «части тела». Янара и Барисса — набожные женщины. На публике они накрывали головы вуалью или капюшоном, но обе любили, чтобы блестящие пряди или сложные косы были видны посторонним, будто волосы случайно вылезли из-под головного убора.

Барисса просила фрейлин то заплетать ей волосы, то распускать и слегка смачивать, чтобы они вились. Укладывать на бок, зачёсывать назад. Измучив девушек, надела свадебное платье из атласа малахитового цвета, подвела углём глаза, примерила драгоценности и корону и наконец-то восстановила душевное равновесие. Спать легла рано, чтобы утром выглядеть свежей и бодрой.

Рэн провёл этот день в долгих и утомительных беседах с послами соседних королевств. Подписал важные договоры и соглашения, обсудил цены на железную руду, серебро и золото.

Ближе к вечеру к королю пожаловал новоявленный Святейший отец. Им оказался моложавый человек приятной наружности, не кичливый, не брюзгливый, не стремящийся обратить Рэна в новую веру. Обсудив порядок церемонии, они поужинали в гостиной и расстались довольные друг другом.

На закате пришёл герцог Амий Кагар, брат Бариссы. Отец Амия, ныне покойный король Дигора, слыл плодовитым мужчиной и имел от трёх жён восемнадцать детей. Выжили только семеро: шесть мальчиков и девочка. Мать двух старших сыновей и Бариссы умерла от родильной горячки. Вторая жена испустила дух во время родов. Последняя жена приходилась королю племянницей. В тринадцать лет она произвела на свет единственного сына — он-то и приехал на торжество — и вскоре скончалась, вынашивая второго ребёнка.