Карина Демина - Хельмова дюжина красавиц (СИ)
И глядит так, что Лизанька краснеет.
От злости.
Исключительно.
— Вы… я знаю, что вы не та, за кого себя выдаете!
— И кто я?
А взгляд-то такой кроткий, невинный даже взгляд.
— Папенькина акторка! Он вас привез, чтоб за конкурсантками приглядывать! И если вздумаете мне мешать… — Лизанька наклонилась к смуглому ушку. — Я всем расскажу! Поглядим, что тогда папенька с вами сделает… за разглашение…
— А вы не думали, — акторка глядела снизу вверх с такой улыбочкой, от которой у Лизаньки во внутри все переворачивалось, — что если вдруг вы заговорите, то хуже всего будет именно вашему папеньке?
Лизанька уйти хотела, но руку ее перехватили, сжали.
— Подумайте на досуге. Быть дочерью познаньского воеводы всяк интересней, чем быть дочерью бывшего познаньского воеводы.
— Ты мне угрожаешь?
Тиана руку выпустила и головой покачала:
— Это ты себе угрожаешь. И к сожалению, не только себе.
Вот же… кур-р-рва черноглазая!
Лизанька ушла с гордо поднятой головой.
Себастьян вздохнул и вытер пальцы о подол нового платья из воздушной кисеи. Вот же… Евстафия Елисеевича было по-человечески жаль, и Себастьян в кои-то веки не знал, как ему с этой жалостью быть. И с Лизанькой, конечно… по-хорошему, следовало бы доложиться, но начальство любимое, услышав о дочери этакое в расстройство придет. А у него, у начальства, язва, и седечко пошаливает… и вообще, вышел Евстафий Елисеевич из того возраста, когда любые огорчения переживались легко. С другой же стороны молчать никак невместно, поскольку кто ж знает, чего Лизаньке в светлую голову ее взбредет…
Себастьян вздохнул.
Доложит.
Вечером же отпишется…
Но до вечера предстояло дожить… утро выдалось спокойным, и это спокойствие несколько Себастьяна смущало, заставляя ожидать подвоха. И теперь, стряхнув остатки шелухи на траву, он огляделся.
Тихо.
И никого-то рядом. Скворец любопытный, на дереве пристроившийся, не в счет. Смотрит круглым глазом, подмигивает… нет, этак недолго и паранойю заработать.
Возвращаться надобно.
Себастьян вздохнул, подумав, что этак он до конца недели не дотянет…
…возвращаться в Цветочный павильон не хотелось. И он позволил себе минуту слабости… ладно, минут пятнадцать слабости и отдыха на скамеечке. Себастьян задрал подол по самые колени, откинулся и глаза закрыл… хорошо.
Солнышко греет.
…на рыбалку бы… в поместье… там Себастьян уже лет пять как не был… после смерти нянечки и не заглядывал, а следовало бы… на погост сходить, на могилку… розы вот посадить… или анютины глазки… или что там принято, чтобы красиво… а потом в сад, где уже вызревают яблоки…
И Лихо с собою взять, помириться, наконец, чтоб как раньше… младший и бестолковый, хотя серьезным пытается быть, а все одно бестолковый.
Родной.
И вдвоем на рыбалку, Себастьян места знает, если, конечно, за годы не изменились. Сядут на бережку, на травке, которая мягкая… вода, камыши, стрекозы… гудение мошкары… поплавки и снасти… беседа неторопливая… глядишь, Лихо и расскажет, как вляпался… а если и нет, то не надо.
Главное, что живой.
…а потом, уже по темноте, домой. И на пироги холодные, которые оставят на кухне… и еще молоко с вечернего удоя, отстоявшееся, с толстым слоем желтоватых сливок.
Хорошо…
Себастьян открыл глаза и вздохнул, отгоняя видение полусонного, словно бы выпавшего во вневременье пруда… интересно, а жив ли старый сом, о котором говорили, что будто бы он в бочаге еще при Себастьяновом прадеде завелся?
Или рыбы, даже огромные, столько не живут?
…а возвращаться пора. И пусть Боги милосердные, к которым Себастьян обращался редко, дадут ему терпения. И удачи, само собой.
Чуял: удача понадобится.
…к обеду Себастьян, естественно, опоздал.
— Рада, что вы, панночка Тиана, все ж изволили почтить нас своим присутствием, — едко заметила Клементина, когда Себастьян предстал пред ясные ее очи. — А мы уж стали волноваться, не случилось ли с вами еще какого-нибудь… происшествия.
— Да Боги с вами, панна Клементина! Чего со мною случиться-то? — почти искренне удивился он.
— Как знать… тогда не будете ли вы столь любезны объяснить, где пропадали?
— Дык… цветочки собирала. Веночек плела, — Себастьян продемонстрировал кривоватый веночек из одуванчиков. — Вышла погулять, а тут они…
— Кто?
— Одуванчики! И я вдруг вспомнила, как у дядечки дома на Ирженин день веночки плела. Все девки плетут, ну, чтоб в воду пустить и на женихов погадать. И я тоже! И этак мне стало тоскливо на душе, что прям хоть волком вой! А я себе и сказала, что от вытья проку никакого! А веночек сплести можно, глядишь и полегчает! Правда, хорошо получилось?
Тиана веночек примерила.
— Очень хорошо, — сдавленно произнесла Клементина. — З-замечательно просто.
— А хотите, вам подарю?!
— Что вы, — Клементина и отступила, опасаясь этакой щедрости. — Как можно, это же ваш венок!
— Так мне для вас, панна Клементина, ничего не жалко! — воскликнула Тиана и, поплевав на пальцы, принялась тереть кисейный рукав, на котором проступило бурое пятно. — От же ж! Изгваздалася! С одуванчиками — оно всегда так, как ни пытайся, а пятна останутся… а у вас, часом, спирту не будет? Спиртом если, они легко отходят!
Спирта не было.
Пришлось переодеваться…
— Вы поторопитесь, — сказала Клементина, все ж взяв веночек двумя пальцами. — Нас ждут…
…в королевском зверинце воняло королевскими зверями, и запах заставил красавиц морщиться, вытаскивать надушенные платочки и вздыхать от понимания, что просто так уйти из этого замечательного места не получится.
— Ее Величество, — к Клементине вернулась прежняя ее невозмутимость, — весьма обеспокоены тем, что в современном мире многие виды существ естественного и магического свойства находятся под угрозой исчезновения…
— Если они и в природе так воняют, то не удивительно… — пробормотала Габрисия, старательно платочком обмахиваясь.
Королевский зверинец располагался в бывших конюшнях, напоминанием о которых остался мозаичный пол с лошадиными головами и барельефы конских же мотивов.
— …будут сделаны снимки участниц конкурса с редкими животными, с которых отпечатают коллекционные карточки…
Широкий проход разделял два ряда клеток с весьма прочными на вид прутьями. Старый, матерого вида козел, наклонился, упершись лбом в решетку. При том он то левым, то правым глазом красавицам подмигивал, будто намекая на что-то неприличное. И пятнистая гиена в соседнем вольере, поскуливая, норовила сунуть меж прутьями лобастую голову.
