Майк Эшли - Волшебники: антология
Когда процессия пересекала зал, шествуя по мерцающему полу, Савринор ощущал глубоко укоренившийся трепет благоговейного страха, который он никогда не смог бы вытравить никаким количеством знаний. Врата располагались точно в центре зала. Когда они были закрыты, их обозначал лишь черный круг на мозаичном узоре пола. Однако сейчас близ круга клубилась мгла, и пастельные оттенки переливались темными, опасными цветами. Заняв предназначенное место, Савринор заметил столб глубокой черноты, трепещущей на грани восприятия, и почувствовал под ногами пульсацию собравшихся и едва ли контролируемых сил. Хаос пришел в движение.
Похоронные носилки благоговейно опустили на пол зала прямо перед Вратами. Глаза Верховного мага были широко раскрыты, в них светилось сознание, но если он и узнавал лица окружающих, если и понимал природу того, что ждало его впереди, то ничем этого не показывал. Этим утром им вместе с парализующей слабостью овладела окончательная потеря речи, и теперь с уст Верховного мага уже не могли слететь последние благословения, которыми он, возможно, хотел бы одарить старых друзей.
Савринор смотрел на умирающего, взгляд которого был сосредоточен на полу. По-своему хороший господин — конечно, тщеславный и своекорыстный, но кто же сейчас иной? Обратной стороной этих недостатков, если их вообще можно назвать недостатками, были вполне очевидные преимущества, и Савринор это прекрасно знал. Был ли господин хорошим слугой семи богам, от которых черпал свою власть? Возможно, но судить об этом могут лишь сами боги. Летописец мог определенно сказать одно: Верховный маг был во всех отношениях лучше того, кто должен стать его преемником.
Подумав это, Савринор тайком взглянул на членов самого избранного круга магов, стоявших в изголовье носилок умирающего. Остановил взгляд на одном из них.
Вордег. Он был в последних летах среднего возраста, но его массивное тело до сих пор не утратило присущую молодости силу и гибкость. Черноволосый, смуглый и статный, он остановил взгляд темных глаз на Вратах Хаоса и вместе; с прочими замер в ожидании. Маг, обладающий редким даром власти над демонами, аскет, садист и… Незвано в разуме Савринора всплыло то слово, от которого он сам предостерегал Бенетана Лисса.
Сумасшедший.
Савринор быстро подавил эту мысль. Когда Вордег станет Верховным магом, стоит прислушаться к собственному совету, данному Бенетану, и не позволять подобным идеям приходить в голову. То же предостережение звучало и в словах Кройна — пусть не столь откровенных, но Савринор не преминул заметить краткую тревожную вспышку в глазах доктора, пока тот говорил. С этого момента стоит быть предельно внимательным даже к самым сокровенным мыслям. И в какую бы сторону ни подул ветер, если быть начеку, добиться задуманного получится.
Из раздумий Савринора вывело перемещение в центре собравшихся. Лежавший на носилках Верховный маг пытался что-то сказать. Слова ему были неподвластны, но из горла вырывались гортанные звуки, похожие на последний крик старого больного ворона. Один из магов приблизил лицо к старцу, вглядываясь в движения его губ. Вордег тоже склонился над носилками и взял старика за руку, словно желая поддержать его или же проститься навек. Затрепетали подагрические пальцы Верховного мага, слабо сжимавшие что-то яркое, и этот предмет перешел к Вордегу, прежде чем рука старца безвольно опустилась на носилки.
Вордег распрямился. На его губах играла холодная, горделивая улыбка. Он поднял руку, в которой сжимал переданную ему Верховным магом тонкую металлическую палочку. От жезла распространялось холодное бело-голубое свечение; по всей его длине медленно двигались тени, и Савринор тихо вздохнул, когда узнал вещицу. Это был ключ к Вратам Хаоса. Важнейший символ власти, богами данной магам; использовать его мог лишь бесспорный владелец замка.
Верховный маг назвал преемника.
Вордег повернулся лицом к Вратам и высоко поднял ключ над головой. Когда рука мага вытянулась, белое сияние жезла внезапно изменилось на черное, и он начал пульсировать, словно колеблющаяся темная звезда. Дрожащий столб черноты у Врат начал подстраиваться под ритм пульсации жезла, и вскоре оба они двигались синхронно.
Лежавший на одре старец вновь шевельнулся. На изборожденном морщинами лице заиграла улыбка безумца, а запавшие глаза заискрились, когда с помощью многих рук он оторвал голову от подушки на несколько дюймов. Пульсирующий черный спет усилился до страшной вспышки: столб тьмы опрокинулся, закрутился вокруг самого себя и открылся, словно гигантский глаз. Врата Хаоса распахнулись.
Савринор вглядывался в этот глаз, а сквозь него — в черную дорогу, которая от Врат устремлялась к горизонту — столь безбрежному, что летописец прикусил язык от потрясения. Он никак не мог привыкнуть к необъятности, головокружению, к невозможному, чуждому безумию мира, который открывался его чувствам. В неистово буйных цветах являлись не поддающиеся объяснению формы. Они изменялись в постоянно чередующихся узорах темного и мертвенно-белого блеска; на периферии зрения двигались беспокойные привидения, не вполне реальные фигуры, сохранявшие форму лишь на время одного удара сердца. Мраморный зал вибрировал в предвкушении чего-то громадного, нарушающего измерения. Оно приближалось.
Маги опять застыли в неподвижности. Даже сморщенный старик На носилках оставил попытки приподняться и вновь лежал смирно — лишь глаза светились предвкушением и нетерпением. Затем раздался звук, похожий на размеренные шаги или вялое сердцебиение; он скорее ощущался костным мозгом, нежели мог быть услышан. Напряжение нарастало. Откуда-то — казалось, оно порождается необъятностью за Вратами, но, может, это было не так — исходило низкое жужжание, заставлявшее резонировать кости черепа Савринора.
Врата содрогнулись, и на мгновение показалось, что они обвалятся. Ярчайшая вспышка алого и раскаленно-белого наполнила Мраморный зал светом и пламенем, принуждая находившихся в нем людей отвернуться. Когда невольно сжавший зубы Савринор вновь обрел способность видеть, в тенях портала стоял эмиссар Хаоса.
Существо было в полтора раза выше любого из магов, человеческое тело венчала чешуйчатая голова рептилии с ощеренной пастью. Над плечами возвышались огромные крылья; перья на них были из раскаленного добела металла, который расплавленными каплями струился к ногам. Вокруг фигуры сияла пламенеющая золотистая аура из языков пламени; сбоку рвались на цепях две чудовищные безглазые химеры, в воздухе мелькали их змеиные языки, а собачьи когти в нетерпении скребли и царапали мозаичный пол. Эмиссар разомкнул челюсти, и зловоние склепа ударило в нос Савринора, который заставил себя при этом не поморщиться: неучтивость могла оказаться опасной. Спокойные, умные и прекрасные глаза теплого янтарно-карего цвета медленно изучали собравшихся, затем их пристальный взгляд остановился на застывшем Верховном маге.