Юлиана Суренова - По ту сторону гор
— Постой, — взгляд духа, преодолевшего два десятка шагов за один краткий миг, пронзал царевича насквозь, заглядывая в саму душу. — Так ты живой? — спустя несколько мгновений тягостной тишины наряженного молчания, удивленно спросил домовой.
— Пока.
— Раз ты до сих пор жив, то уже не помрешь, — хмыкнул Дормидонт, убирая руку. Его черты разгладились, на губы легла улыбка: — А я-то грешным делом решил, мертвец по души наших хозяев пришел. Уж начал думать, как отвадить. Не легкое это дело: если покойнику что втемяшится, так это надолго, если не навсегда. Но раз ты живой, то все в порядке. Пошли в дом, — он двинулся в сторону трактира, поманив за собой гостя. Но тот не сдвинулся с места.
— Ты не понимаешь! — в отчаянии вскричал юноша. — Я — чумной! Ты-то не заразишься, а вот Аль-си с Зариной… Я не хочу! Я…
— Сказал же тебе, — дух недовольно нахмурился. — Да и сколько времени прошло.
— Я не знаю, что происходит! — всплеснул руками Аль. Он уже не говорил, кричал: — О каком времени идет речь…
— С тех пор, как ты ушел, минул месяц.
— Для вас — может быть, — у него не было сил с ним спорить, — но для меня прошел лишь день! Один день! Сегодня утром мы с Лотом ушли, в полдень вошли к город, а вечером я вернулся… Один! — его дыхание перехватило, в груди все сжалось от жуткой, нестерпимой боли.
Домовой смотрел на него с удивлением, в тумане которого ох как не скоро забрезжили лучики понимания:
— Да, — неторопливо начал он, — я слышал о таком. Когда кто-то выпадает из своего времени. Словно боги подбирают его с земли и прячут в свой карман, сберегая от опасностей. А потом, когда беды минуют, возвращают назад. Но вот увидеть — впервые сподобился, — он ухмыльнулся. — Да, парень, ты, видать, действительно в любимчиках у кого-то из хозяев ходишь.
— Я…
— Вот что, послушай меня. Послушай внимательно. В городе действительно был мор, унесший чуть ли не всех его жителей. Никто не знает, с чего все началось. Выжившие говорят, что болезнь привезли с собой купцы, пришедшие на следующий день после прилета змея.
— Это когда мы вошли в город… — прошептал юноша. Он лихорадочно пытался вспомнить… Действительно, купцы были. Но никто из них не выглядел больным. Разве что только он сам. Но он-то оказался в городе, когда все уже были мертвы, а, значит, никого не мог заразить!
— Змей не на шутку всех испугал, — между тем продолжал домовой. — Некоторые предпочли уйти из города, боясь, что тот вернется. И сделали это, не дожидаясь утра. Они все спаслись. Но не те, кто решил собрать вещи, оставшись до утра.
— Да, — юноша опустил голову на грудь. Вот значит как… — Но, - он не верил до сих пор. — Когда мы пришли, врата были закрыты. И… Может быть, они уже были…
Домовой тяжело вздохнул:
— Нет, парень. А ворота были заперты потому, что городские домовые, предчувствуя беду, попытались отогнать ее. Если бы люди помогли им, то ничего б не случилось. Но разве ж станут они слушать духов? — он вновь вздохнул. — Вот такая история…
— И что было дальше? — спросил Аль. Он все еще стоял на месте, не приближаясь к трактиру, однако и убежать прочь уже не пытался. — Болезнь была жутко скоротечной. Она косила целые семьи, в мгновение ока охватывая городские кварталы. Спустя пять дней все улицы были завалены мертвецами.
Царевич кивнул. Да, он видел это собственными глазами. И среди этих мертвецов остался Лот… Лот, которому было суждено…
Он замотал головой, отгоняя от себя жуткие видения, в которые ему страшно, до потери сознания, до безумия не хотелось верить.
— А потом болезнь закончилась. Так же стремительно, как и началась. Выжившие разожгли костры, в которых сожгли тела. И жизнь начала помаленьку возвращаться в город.
— Как там можно…
— Такова людская жизнь, парень. Вы всегда ходите по самому краю.
— Но болезнь может вернуться.
— Да, — кивнул дух. — Как и прийти в любой другой город. Сам ведь понимаешь, от судьбы не убежишь. А кому было суждено выжить раз, не умрет и во второй.
Шмыгнув носом, глотая покатившиеся по щекам слезы, Аль сел на камень у дороги, опустил голову на грудь, пряча глаза.
— Это невозможно, — вновь и вновь повторял он, — такого просто не может быть! Ведь я… Я должен был умереть вместе с Лотом, а меня с ним даже не было! И целый месяц… Как? — подняв голову, он взглянул на вновь приблизившегося в нему домового, надеясь, что тот все ему объяснит.
Но дух лишь развел руками:
— Я не знаю. Могу лишь сказать, что без участия повелителей тут не обошлось. Так что… — он хотел что-то еще сказать, но не успел: дверь трактира со скрипом открылась.
На крыльцо, тяжело опираясь на плечо Зарины, вывалился Альнар.
Худой, словно жердь, он был бледен до синевы. Сухие губы потрескались, в уголках рта запеклись капельк крови. Глаза глубоко впали и поблескивали нездоровым блеском.
— Брат! — вкладывая в то единственное слово, которое он смог прохрипеть, все свои силы, позвал он, и Аль понял, что не может вот так повернуться к нему, едва живому, спиной, и уйти.
Сорвавшись с места, он поспешно зашагал к трактиру, не желая заставлять раненого ждать ни одного лишнего мгновения, понимая, что тот слишком слаб для подобного ожидания.
— Брат, — он улыбнулся ему так тепло, как только мог. — Я рад видеть тебя живым, — сказав это, он подхватил покачнувшегося Альнара под руку, удерживая: — Пойдем в дом.
— Что же с тобой случилось? — уже лежа на лавке, укрытый по грудь шерстяным плащом, спросил наследник. Его голос хрипел, норовя сорваться в сип, каждое слово давалось с трудом, через боль, ложась новой морщинкой на лбу.
— Не знаю, — Алиор лишь пожал плечами. Он сидел с ним рядом, не спуская грустного взгляда с лица брата, который, казалось, не просто повзрослел, но постарел. Эта седина в волосах и жуткая усталость в глазах… Словно вся жизнь уже позади, прошла, отгорела и легла пеплом. — Я заблудился во времени. Ушел на рассвете, вернулся на закате. И даже не заметил, что между этими двумя зорями лег не один день.
Альнар кивнул, не требуя иных объяснений.
Но юноша, начав, уже не мог остановиться:
— А Лот умер. От чумы.
— Ты видел его…
— Да, — поспешно ответил царевич, а потом повторил: — Да. Мертвого. Но меня не было с ним рядом, когда… Когда это все происходило. Представляю, как жутко ему было одному, в чужом городе. И эта болезнь… Ты, наверно, не знаешь, его родители умерли от чумы. И он всю жизнь страшно боялся, что эта судьба настигнет его. Вот она и настигла… — он опустил голову на грудь, пряча глаза. — Это я виноват.
— Что ты мог…
