Владимир Ареньев - ФЭНТЕЗИ-2004
Ты устремляешься к любовнику, он, еще разгоряченный схваткой, быстро целует тебя, оглядывается кругом. Разбойник с разрубленным лицом пытается уползти в подворотню. Мужчина хочет добить его, но ты останавливаешь удар, повиснув на его руке. Он ограничивается тем, что пинает ползущего под копчик. От удара тот переворачивается на спину. Переносица его рассечена, на месте глаз кровавые провалы. Мужчина вытирает клинок одеждой одного из бандитов, берет тебя под руку и вы продолжаете путь. Проходя, мужчина бьет каблуком в безглазое окровавленное лицо.
В комнате пахло сгоревшим маслом и нагретым металлом.
— Он жесток, — негромко сказал магистр, — ты не разучился фехтовать?
— Не разучился. Он просто не оставил за спиной живого врага.
— Ну да, слепого.
— Право победителя. Не думаю, что его бы пощадили.
— Не будем спорить, — он прихлопнул ладонями по подлокотникам, — давай подумаем, как нам их найти.
— А «Память»?
— Показывает события с опозданием на треть суток. Они сейчас могут быть уже далеко от города.
Мы поднялись в главную залу. Здесь было тепло — в камине пылали половинки кресла, отблески огня играли на коллекции оружия. День клонился к закату и в углах уже затаились вечерние тени.
— Ты — маг, — магистр опять присел на край стола, — у него нет шансов против тебя.
Его блеклые глаза с покрасневшими веками напоминали глаза больного животного. Голова немного склонилась в сторону, нижняя челюсть едва заметно двигалась, отчего казалось, будто он постоянно что-то пережевывает. Он здорово сдал за последнее время.
Не дождавшись ответа, магистр покивал головой.
— Ты такой же, как твой отец, — с усмешкой констатировал он, — его погубила излишняя щепетильность.
— Он выиграл время до подхода ополчения, — возразил я, — он помог спасти город.
— Что нам этот город? Ты же видишь, нас сторонятся, если не презирают. Мой брат погиб напрасно. Оставь гордыню — против тебя профессионал.
Напрасно он это сказал. Кто, если не последний потомок рода, будет блюсти кодекс ордена? Схватка за женщину будет честной.
— Что ты хочешь доказать и кому? Или ты думаешь, будто она все еще любит тебя и эта связь — ошибка? — в его назойливости было что-то жалкое и отталкивающее одновременно.
— За кого вы боитесь? — мне надоел разговор, иначе я не оскорбил бы его.
— Странный вопрос. Иногда ты очень несдержан, Марк.
Он опустил голову и потер ладони, будто ему стало холодно. Высохшая кожа шуршала под старческими пальцами, словно старинный пергамент. Все предусмотреть невозможно и старик просто боялся проиграть.
— Мне пора, я должен подготовиться, — я окинул взглядом залу.
Однажды камин погаснет навсегда. Ковры доест моль, проржавеет оружие, пыль и паутина покроет кресла и стол, за которым вершил судьбы Великий капитул. Любой союз когда-то распадается, любое братство умирает, изжив себя, но не так все должно было случится. Не так.
— Ты пойдешь в дом садовника?
— Да. Они могли оставить что-то, что укажет их путь.
— Будь осторожен, мой мальчик. Кроме тебя мне не на кого надеяться.
У двери я обернулся и посмотрел на него. Он стоял у окна, заходящее солнце резко очертило его согбенный силуэт. Волосы магистра почти исчезли в прощальных лучах светила и голова была похожа на голый череп давно высохшего мертвеца.
Выбор оружия не имел значения, но я отдал предпочтение арабской сабле с легким изгибом в верхней трети клинка. Мелкий ступенчатый узор, истончаясь и пропадая к кромке лезвия, создавал иллюзию капель крови, застывших на металле. Перо на конце сабли, заточенное с тыльной стороны клинка, усиливало инерцию оружия, но позволяло наносить подсекающие удары при выходе из атаки. С этой саблей отец принял последний бой.
Я оделся в темные одежды, немного размялся — давно не фехтовал и надо было оживить мышечную память. В схватке с обычным оружием я, как минимум, не уступлю своему противнику. Даже, если учесть, что он не использовал весь арсенал в стычке с бандитами.
Прощаясь, я оглядел комнату. Она стала нашей, когда ты, превратившись из девочки в девушку, дала согласие на наш брак. Собственно, выбора у тебя не было. Магистр так поставил твое воспитание, что мир за воротами замка не существовал для тебя. Он был чужд, грязен и дик. Как же случилось, что ты бросилась в этот мир, как в омут, отрезая себе путь назад? Я помнил, как ты росла, твои первые шаги, первые слова. Когда ты узнала, что предназначена мне, ты почувствовала свою власть, и я смирился с этим, потакая полудетским капризам. Здесь прошла наша первая ночь. И последняя тоже. Надеюсь, я разобрался во всем, и ты простишь меня за мимолетную ненависть, вспыхнувшую, когда я увидел со стороны твою любовь. Нет, не любовь. Твою слабость, простую женскую слабость, которую спровоцировали и которой воспользовались.
Вечер был ясный и тихий. Улицы постепенно замирали — горожане отходили ко сну. До закрытия питейных заведений оставалось совсем немного, и скоро последние гуляки разбредутся по домам, оставив город ночной страже и лихим людям.
Замок черной громадой возвышался над окружавшими его жилищами обывателей. Теперь он стал лишь декорацией к спектаклю о своем былом величии. Светилось единственное окно в главной зале. Я не зашел попрощаться с магистром. Зачем? Прочесть в его глазах свой приговор? Я и так знаю его. Не настолько я уверен в себе, чтобы простить торжество в его выцветших глазах. Пусть он умрет своей смертью.
Стараясь обходить стороной кварталы, пользующиеся дурной славой, я двигался к дому садовника. Я не боялся нападения — просто не хотелось терять время. Облака, освещенные восходящей луной, походили на овец, бредущих вдоль разбитой проселочной дороги: чистых с одного бока и забрызганных грязью с другого. Перед ратушей шел развод стражи. Держась в тени домов, я миновал площадь.
Яблони старого сада стояли голые, беззащитные перед надвигающейся зимой. Пахло падалицей и тлеющими листьями. В доме было темно, но я знал, что вы там. Я все же воспользуюсь магией. Не для победы — она невозможна. Мне необходимо сказать несколько слов, успеть открыть правду, а дальше решать тебе.
Невидимый, я проплыл над рассохшимися ступенями крыльца. Дверь неслышно пропустила меня внутрь. В прихожей было темно. Луна заглядывала в окна, словно ночной вор, проверяющий спят ли хозяева. Из соседней комнаты слышались голоса.
— Зачем нам ждать? — спросила Вероника, — мы могли быть уже далеко от города, от этого проклятого замка.
— Иногда разумнее переждать, когда погоня пройдет мимо. Чем быстрее бежишь, тем труднее обороняться, поверь мне, малышка, — негромко ответил мужчина.
