Клиффорд Саймак - Заповедник гоблинов: Фантастические романы
— Возможно, ваш желудок… — Данкен не окончил фразы.
— Откуда озорнице вроде нее знать, что творится в желудке взрослого человека? Мне нужно мясо. Добрый кусок мяса, поджаренный, но в меру, и обязательно с кровью.
— Помните, что было, когда я последний раз накормила вас мясом? — справилась Диана. — У меня нет большого желания снова вытирать пол.
— Ты просто плохо его приготовила, — заявил Катберт, — Молчишь? То-то. Нет, мне подавай говядину либо седло барашка, и тогда… — Он словно вдруг забыл, о чем говорил, и перевел взгляд на Данкена, — Ты меня о чем-то спрашивал, верно?
— Да, — подтвердил Данкен, — У меня к вам много вопросов. Архиепископ считает…
— Опять ты об этой старой бабе в рясе!
— Он считает, что Злыдни опустошают местность для того, чтобы никто не мешал им омолаживаться. Дескать, они набираются сил, их, возможно, становится больше, а какое-то время спустя Зло вновь начинает распространяться по свету.
— Занятная теория, — пробормотал чародей. — Слыхал я о ней, слыхал. Может, в ней что-то и есть, однако мне представляется, что причина тут в другом: чинимое Злыднями опустошение препятствует развитию человечества. По крайней мере, относительно нашей Пустоши у меня сомнений нет. Никаким омоложением здесь и не пахнет, если и пахло когда-нибудь вообще. Зло напугано. В будущем должно случиться нечто такое, что приводит его в ужас, и потому оно накапливает силы и стремится предотвратить грядущие события. Сдается мне, Зло пребывает в некоторой растерянности, очевидно из— за того, что до сих пор все усилия, какие оно предпринимало, шли насмарку. Сказать по правде, я даже обрадовался, когда узнал, что Замок оказался чуть ли не посреди Пустоши. Я сказал себе, что теперь у меня появится возможность изучать Зло не по старинным книгам, которые, к сожалению, изобилуют неточностями, а вживую. Мне выпала редкая, редчайшая возможность, но дело осложнялось тем, что я лишился верных сподвижников. Впрочем, я решил, что справлюсь и в одиночку, благо мои знания и опыт…
— Вы перетрудились, — прервала старика Диана. — Вот чем вызвана ваша болезнь.
— Мы говорили об Охотнике, — сказал Катберт, неожиданно сменив тему. — Между прочим, он как-то прогостил у нас целую неделю. Тогда еще были живы мои братья, и мы позволяли себе время от времени принимать гостей. Однако Охотник явился незваным. Прискакал однажды вечером на своем жеребце, ворвался вместе с этой шумной сворой прямиком в столовую, где мы как раз заканчивали ужинать. Псы тут же стащили со стола жареную куропатку, окорок и остатки оленины и немедля перегрызлись между собой. Мы глядели на них выпучив глаза. Охотник же схватил бочонок с пивом и разом опрокинул себе в глотку. Клянусь, было слышно, как жидкость булькает у него в животе. Ну вот, потом все более или менее наладилось. Они прогостили у нас неделю. Собаки постоянно требовали есть, а Охотник никак не мог утолить жажду, но мы не слишком расстраивались, потому что он рассказывал нам диковинные истории, которые настолько захватили нас, что мы еще долго вспоминали их после ухода гостей.
— Должно быть, в ту пору вам жилось весело, — изрек Данкен первое, что пришло на ум.
— Да уж, — подтвердил чародей. — Если попросишь, я, пожалуй, расскажу тебе о той ночи, когда компания пьяниц приволокла в Замок демона. Они хотели избавиться от него и придумали, как им казалось, отличную шутку — подарить беднягу нам. Кстати говоря, ты видел демона?
— Видел, — отозвался Данкен.
— Для демона он совсем неплох, — сказал Катберт. — По его собственным словам, зла в нем нет ни на мизинец. Я бы, правда, поостерегся утверждать наверняка…
— Сэр, — произнесла Диана мягко, — мы беседовали об Орде.
— Да? — Катберт, похоже, слегка удивился, — Неужели?
— Совершенно верно, сэр, — сказал Данкен.
— Ну ладно. Как я говорил… Говорил ли? Память стала никудышной, ничего не помню. Так вот, большинство людей не имеет ни малейшего понятия о том, как живут волшебники. Вероятнее всего, они сравнивают Замок чародеев с каким— нибудь монастырем, где влачат свои дни несчастные монахи, замученные теологическими догмами, едва смеющие дышать из страха ненароком втянуть в себя заодно с воздухом ту или иную ересь. Вдобавок попадаются такие, которые воображают, что раз Замок — волшебный, там полным-полно потайных комнат и коридоров, по которым гуляет колдовской ветер; из лабораторий исходит отвратительная вонь, а в укромных углах прячутся зловещие фигуры в черных плащах с капюшонами. Однако и те и другие ошибаются. Ныне здесь пусто и тихо, а в прежние времена жизнь била ключом. Мы любили посмеяться и знали толк в развлечениях. Разумеется, на первом месте для нас стояла работа — труд чародея, доложу я тебе, неимоверно тяжек, — но мы не забывали об отдыхе и веселье. Мне часто вспоминаются мои братья — Кэвлин, Артур, Этелберт, Рэдволд, Эдвайн, Вульферт… Вульферт, Вульферт! Мы поступили по справедливости, но решение далось нам нелегко. Мы выгнали его из Замка…
— Сэр, — перебила Диана, — вы запамятовали, что я прихожусь родственницей Вульферту.
— Верно, запамятовал, — вздохнул старик. — Эх, голова моя, головушка. — Он ткнул пальцем в Диану и прибавил, обращаясь к Данкену: — В ней и впрямь течет кровь волшебников. Да ты и сам знаешь. Она небось уже похвасталась тебе.
— Да, знаю, — сказал Данкен.
Чародей откинулся на подушки, и разговор оборвался. Минуту-другую спустя Катберт заговорил снова:
— Вульферт, мой добрый Вульферт… Он был мне как родной брат. Однако я тоже высказался за изгнание. — Помолчав, старик продолжил: — Всему виной высокомерие. Гордыня. Вульферт возомнил себя выше всех остальных, вместе взятых, поставил свои знания и опыт против наших. Мы твердили ему, что он зря тратит время, что его талисман ни на что не годен, а он упрямился: мол, нашими устами говорит зависть. Мы пытались образумить его, нянчились, словно с малым ребенком, но он не желал ничего слушать. Надо отдать ему должное, он был сведущ в ворожбе и умел творить чудеса, а потому изготовил весьма симпатичную вещицу, но ведь красота для талисмана — не главное…
— Неужели талисман на самом деле ни на что не годился? — спросила Диана.
— Если от него и была какая-то польза, то пустяковая. А Вульферт, безумец, утверждал, что эта побрякушка способна остановить Зло. Конечно безумец! Разве взбредет такое в голову человеку здравомыслящему?
— Почему вы не рассказали мне этого раньше? Вы же знали, что я разыскиваю талисман Вульферта.
— Я не хотел причинять тебе боль, — откликнулся Катберт. — Промолчал бы и сейчас, когда бы не стариковская болтливость. Мне известно, что ты преклоняешься перед ним… или перед памятью, что, собственно, одно и то же. Помнится, ты говорила мне, что он умер.
