Стивен Эриксон - Охотники за Костями
Боль — какая боль! — средний Д'айверс прыгнул, желая встретить Дерагота, повалить его. Правая лапа угодила в капкан челюстей; Деджим Небрал задергался в воздухе. Кости выскочили из суставов, голень затрещала, превращаясь в груду обломков.
Тяжело ударившийся о землю Д'айверс пытался извернуться, царапал широкую голову Пса Тьмы когтями. Дотянулся до глаза и вырвал его. Глазное яблоко полетело в темноту.
Дерагот отпрянул, завыв от жгучей боли.
И тут за загривке этого тела сомкнулись другие челюсти. Брызнула кровь, когда зубы вгрызлись в хрящи и связки, проникая до костей.
Собственная кровь наполняла ныне горло Небрала.
"Нет, так кончиться не может…"
Двое других тоже умирали. Дераготы успели порвать их в клочья.
Далеко на западе одинокий выживший Д'айверс скорчился и упал на землю.
К нему подскочили трое Псов Тени. Прежде чем подойти, они переглянулись между собой — уловки — это значит…
Волчьи челюсти зажали шею Небрала, оторвали от грунта.
Т'ролбарал ожидал последнего их сжатия, убийства… но вместо этого зверь побежал, таща его над землей, и другие последовали за ним. На запад, на север, потом на юг, в пустоши.
Они неутомимо мчались в холодной ночи.
Беспомощный остаток Деджима Небрала не сопротивлялся — сопротивление было бесполезным. Быстрой смерти не будет — твари придумали ему какую — то иную участь. Он сообразил, что, в отличие от Дераготов, эти звери имеют хозяина. Хозяина, желающего сохранить жизнь Небралу. Непонятное, хрупкое положение — "но я еще жив. Еще жив…"
* * *Яростная битва закончилась. Калам, лежавший около Быстрого Бена, прищурился и кое-как различил силуэты демонов — они помчались на запад, вдоль тракта, не бросив на людей и одного взгляда.
— Похоже, охота не окончена, — буркнул ассасин, стирая со лба едкий пот.
— О боги! — пробормотал Бен.
— Ты слышал этот вой, — продолжал Калам. Он сел. — Гончие Тени, не так ли, Быстрый? Итак, тут котоящеры, и громадные медведи-псы вроде тех, что убил Тоблакай в Рараку, и Гончие… маг, я не хочу больше идти по середине дороги.
— Боги, — снова прошептал человек рядом.
* * *Радостный союз лейтенанта Прыща с Госпожой Удачи распался, когда через три дня после И'Гатана его патруль попал в засаду. Сброд голодных бандитов. Они побили их, но лейтенант получил арбалетный болт прямо в левое плечо и удар мечом прямо над правым коленом — мышцы там отделились, обнажив кость. Целители сумели залатать раны, нарастив грубые рубцы, но стреляющая боль никуда не делась. Он ехал в задней части забитого ранеными фургона. Наконец в поле зрения показались северное море и капитан Добряк.
Добряк молча забрался на повозку, ухватил Прыща за здоровую руку и вытянул наружу. Лейтенант чуть не упал, встав на правую ногу, и зашатался. Капитан тянул его за собой.
Прыщ сказал, задыхаясь: — Что за спешка, капитан? Я не слышу тревоги…
— Ты просто не слушал, — бросил в ответ Добряк.
Прыщ огляделся — нервно и торопливо — но не заметил ни бегущих солдат, ни дующих в трубы сигнальщиков. Лагерь быстро разрастался, люди в плащах и капюшонах толпились у костров — с моря задувал резкий бриз. — Капитан…
— Мои офицеры не страдают от пары вырванных из носа волосков. В фургонах полно тяжелораненых, и вы им мешаете. Целители с вами закончили. Пора разминать раненую ногу. Пора снова стать солдатом — прекрати хромать, черт тебя дери! — вы подаете дурной пример окружающим, лейтенант.
— Простите, сэр. — Потный Прыщ старался не отстать от командира. — Могу задать вопрос? Куда мы идем?
— Поглядеть на море. Потом вы примете командование над побережными постами, первая смена. Настоятельно советую произвести проверку доспехов и оружия, ибо я намерен вскоре сам все там осмотреть.
— Слушаюсь, сэр.
Впереди, над серым, покрытым белыми барашками волн морем, стояли высшие офицеры Четырнадцатой Армии. Адьюнкт, Нил и Нетер, Кулаки Блистиг, Темул и Кенеб. Неподалеку находились завернувшаяся в тяжелый кожаный плащ Т'амбер, вождь Желч и его вечный помощник Имрал, а также капитаны Рутан Гудд и Мадан'Тул Реде. Не хватало лишь Тене Баральты; лейтенант уже успел услышать, что Кулак по — прежнему плох, лишился глаза и руки, и лицо его страшно обожжено. Капитан Добряк за ним не явился, что означало — Алый Клинок будет лечиться и дальше.
Рутан Гудд тихо говорил Реде и двум хундрилам: — … просто упал в море — те рифы, там, где волнуется море — это место городской крепости. Ее окружал островок — кольцо земли — и к берегу вел мост — от него остались только опоры, видимые при отливах. Говорят, причиной стало падение анклава Джагутов далеко на севере.
— Как остров мог затонуть? — воскликнул Желч. — Чепуха, капитан.
— Т'лан Имассы сломали джагутскую магию — лед ослаб, растаял, и уровень морей поднялся. Достаточно, чтобы подрыть молы и само основание крепости. Все это случилось тысячи лет назад…
— Так ты не просто солдат, а историк? — спросил вождь. В свете заходящего солнца его татуированное лицо окрасилось тусклым пурпуром.
Капитан пожал плечами: — Лучшая карта Семиградья, которую я видел, была фаларийской. На ней отмечены опасные места побережья — до самого Немила. Ее копировали множество раз, а оригинал восходит к тем временам, когда пользовались лишь оловом, медью, свинцом и золотом. Торговля Фалара и Семи Городов имеет долгую историю, Вождь Желч. Это понятно, ведь Фалар лежит между Квон Тали и Семиградьем.
— Капитан Добряк заметил: — Странно, но вы не похожи на фаларийца. И имя у вас не тамошнее.
— Я родом с острова Бой, капитан. Он лежит напротив Внешних Глубин. Это самый отдаленный из цепи островов; наши предания говорят, что мы — остатки первоначального населения Фалара. Рыжие и русые островитяне, которых вы зовете фаларийцами — на самом деле пришельцы из восточного океана, с той стороны Пучины Искателя или с неведомых островов, ускользнувших от глаз наших путешественников. Они не помнят своей прародины, даже думают, что вечно жили здесь. Но древние карты говорят иное: все наши земли назывались Боевыми островами, а слово "Фалар" было картографам неизвестно.
Прыщ не мог расслышать, о чем беседовала Адъюнкт с приближенными — ветер и бормотание Гудда заглушали всё. Нога лейтенанта сильно болела, он не мог найти положения, в котором было бы удобно стоять. И еще ему становилось холодно. Пот готов был замерзнуть на коже. Лейтенант мог думать лишь об одеялах, оставшихся в палатке.
"Бывают времена", — мрачно подумал он, — "когда мне очень хочется убить капитана Добряка".
