Ян Ирвин - Врата трех миров
— Включая Вистана, который втравил тебя в эту историю с Зеркалом, чтобы избавиться от тебя. Омерзительный старый лицемер! Он заполучил для своей Школы твое Великое Сказание, прежде чем вышвырнуть тебя вон.
Лиан был доволен, что его так яростно защищают, хотя и не вполне успокоился.
— Но я наделал столько глупостей! Я так хочу, чтобы мне вернули звание мастера, — больше всего на свете!
Карана взяла его за руку:
— Я уверена, что вернут. А теперь, Лиан…
— А я не уверен! — отрезал он.
Карана поерзала в кресле. Ей нужно было сказать Лиану нечто важное, но она с трудом подыскивала слова. Да еще он сбивал ее своей болтовней.
— Лиан…
— Как ужасен этот мир! — продолжал он сетовать. — Только вспомни последние два года. Вспомни Предания! Жизнь — это лотерея. И выживает вовсе не сильнейший — иначе все мы ишачили бы на каронов до конца времен. Выживает тот, кому больше всех повезло. И одна песчинка может перевесить.
— Предполагается, что это должно меня утешить? — резко спросила Карана. — А насчет нашего общего будущего? И насчет будущего наших детей?
— Детей? — повторил он мечтательно. — У троекровниц не может быть детей.
Однако что-то в ее тоне насторожило Лиана, и он взглянул на Карану. Ее красивые глаза цвета малахита сияли, щеки были мокрыми от слез. Она протянула Лиану руку, и он прижал Карану к себе.
— То ли это мои травмы, то ли хракс, а скорее всего — дар Рулька, но что-то изменилось. Я беременна!
ЭПИЛОГ
Оплакиваю тот прискорбный миг,
Когда — о ужас! — мы низверглись вниз
И рай утратили…
Мильтон. Потерянный райМагрета утратила волю к жизни. Неделями она лежала в глубокой депрессии, не в силах вымолвить ни слова. Потом как-то утром у нее сами собой пробудились чувства, и она открыла глаза. Ее бабушка сидела у постели, созерцая маленькое красное солнце Аркана, повисшее над горными пиками, такими же зазубренными и непривлекательными, как отбитое горлышко черной стеклянной бутылки. Огромная оранжевая луна опустилась в небе так низко, что Магрета почти физически ощущала ее вес. Девушку опустошила потеря Рулька. Потом летаргия уступила место приступу ярости и иррациональному стремлению отомстить за его смерть. Но она была бессильна что-либо предпринять. Врата больше не открывались.
— Магрета! — Ялкара оказалась возле нее.
Магрета открыла рот, но издала лишь какой-то писк. Она почти разучилась говорить.
— Я так тоскую по Рульку, — с трудом прошептала она.
— Мне бесконечно жаль его и тебя! — Ялкара отвела ей волосы со лба. — Если бы я могла тебе помочь! Но я не могу.
— Если бы существовал способ вернуть его обратно, я бы вытащила его из могилы. Я бы сделала что угодно!
— Его не вернуть, Магрета.
— Тогда я посвящу свою жизнь мщению, выполняя его клятву. Чего бы мне это ни стоило!
— Это бессмысленно. Тензор мертв.
— Но у феллемов теперь есть все, чего они желали.
— Разве? — спросила Ялкара.
Взяв Зеркало, она вызвала видение того кровавого ада, в который превратился Таллалам. Казалось, весь мир феллемов в огне. Вместо прекрасных лесов над выгоревшей землей возвышались черные пики скал, упирающихся в небо. Кругом только зола, огонь, кровь… Ялкара вскрикнула от горя, на этот звук прибежало несколько каронов. Все они смотрели в Зеркало на руины того, что когда-то, прежде чем вышвырнули в бездну мариемов, было их собственным миром.
— Для них лучше было бы умереть, — прошептала Ялкара. — Ты видишь, Рульк отомщен, и феллемы сделали это собственными руками.
— Кривое Зеркало, — с горечью произнесла Магрета, но тем не менее ей пришлось отвернуться. — Оно лжет!
— Только не мне!
— Я уверена, что феллемы это пережили.
— Посмотри! — воскликнула Ялкара и сунула Магрете Зеркало в лицо. — Посмотри — и ты поймешь, что месть бессмысленна.
Изображение сменилось, потом еще раз, и наконец в Зеркале возник пейзаж. Это была полянка, усыпанная пеплом, в центре которой лежала кучка костей. Магрета точно знала, непонятно каким образом, что это кости Феламоры. И только тогда она заплакала о бабушке, с которой провела большую часть жизни и которую никогда не знала.
Кароны скорбели по Таллаламу — это была наследственная память, но очень сильная.
— У меня осталось лишь одно желание, — сказала Ялкара, — увести мой народ обратно в бездну.
Магрета тяжело опустилась на постель.
— Я никогда не спрашивала, кем был мой дедушка-феллем, и теперь я никогда уже не узнаю. Больше мне не для чего жить. Я иду с тобой, бабушка.
— Вздор! Мы выбираем бездну добровольно, зная, что это такое, ты же понятия не имеешь. Подумай о жертве, которую принес Рульк. Подумай о его прощальных словах.
— «Плод нашей любви сотрясет три мира до самого основания», — процитировала Магрета. — Не знаю, что он имел в виду.
— Интересно, — задумчиво произнесла Ялкара. Приподняв рубашку Магреты, она положила ей на живот свои руки с ужасными шрамами. Магрете вдруг стало легче, ее охватило чувство покоя. Она уже погружалась в дрему, как вдруг ее разбудил крик Ялкары.
— Чудо! — Ялкару трясло от волнения. — Произошло чудо.
— Что? — сонным голосом спросила Магрета.
— Его прощальный дар. У тебя будет ребенок от Рулька.
— Это невозможно! — воскликнула Магрета, — Я бесплодна. Так сказала мне Феламора.
— И ты ей поверила? Конечно, она это сказала. Она испытывала ужас перед троекровницей и всем, что стояло за тобой! Нет, тут не может быть никакого сомнения. Мы знаем о зачатии все.
— Рульк тоже это говорил, — произнесла Магрета и улыбнулась впервые после его смерти.
Глаза Ялкары наполнились слезами, и она позвала каронов.
— Это наш величайший день за тысячу лет.
Сотня (или то, что от нее осталось) собралась вокруг Магреты. Кароны дотрагивались до нее, словно она была святой или священным сосудом, в любом случае она была для каронов их пропуском в будущее.
— Это дает мне надежду, — вскричал седобородый мудрец со слезами на глазах. — Я знаю, что это будет первый представитель новой человеческой расы. Наше вымирание обернулось возрождением — у этой расы больше надежд выжить, чем когда-либо было у нас.
— Мой план зажил собственной жизнью, — сказала себе Ялкара, — причем совершенно неожиданным образом. Увы, мне никогда не увидеть, что из этого выйдет.
— Что ты хочешь этим сказать? — воскликнула Магрета, у которой был острый слух. — Ты все спланировала?
