Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне
Когда затрубили трубы, предупреждая о прибытии важных гостей, когда монастырь зашевелился, будто сонный зверь, разбуженный неосторожным охотником, он постарался держаться вдали, хотя заметил ее рассеянный взгляд, скользящий по головам подданных. Она искала его. Но он тоже умеет удивлять.
Эвилел стояла у самых дверей монастыря, в том же бежевом платье — даже по случаю прибытия жениха не переоделась. Впрочем, от этого она была еще прекрасней: ничто не затмевало ее необычной, утонченной красоты. Он любовался ею, стоя у стены, и скрывался за небольшим выступом, как только она поворачивалась, ощущая его взгляд. Справа и слева от нее до ворот стены выстроились монахи в один ряд. За их спинами другие, аккуратными прямоугольниками, чередуя женские и мужские отряды. Впервые Удаган видел всех: монастырь вмещал около десяти тысяч человек — большое хозяйство. Одна бы Эвилел не управилась. Может, поэтому за ее плечами справа и слева почтительно застыли Жаге и какая-то женщина — наверняка наставница.
Вновь затрубили трубы, но уже иначе — торжественно приветствуя гостей. Поднялись вверх ворота, и внутрь въехал отряд из двадцати человек. Князь Норсон не любил верблюдов так же, как ишви Ногалы. И любил красоту и изящество, как Сорот, прибывший с принцем из Энгарна. Он ехал в центре, но чуть впереди, на белом скакуне, покрытом золотистой попоной. Белый кафтан Норсона сливался бы с мастью лошади, если бы не отделка золотом. Прямо сияющий дух Эль-Элион. Жаль волосы подкачали — черные, волнистые они выделялись темным пятном. Его сопровождали воины — все как один на рыжих жеребцах с желтыми попонами. И одежда на них цвета ржавчины с золотом. Лошади демонстрировали хорошую выездку: тихой рысью приближались к Хозяйке монастыря, вынося переднюю ногу вперед.
Лев понемногу наливался ненавистью к показной красоте Норсона. Это сколько же он лошадей и людей дрессировал, чтобы так красиво подъехать к невесте? Ради одного лавга фанфаронства… И где он принял ванну и сменил одежду? Путешествуя по пустыне, таким чистым не останешься. Наверно, позади обоз идет с вещами, благовониями и наложницами…
Кони замерли в полулавге от Эвилел. Гости одновременно спешились, воины сомкнули ряды за спиной князя. Теперь Удаган мог разглядеть соперника лучше: смуглый красавец с утонченной, благородной внешностью. Не воин, а разряженная красавица: кафтан расстегнут, белая рубашка чуть распахнута у шеи, открывая волосатую грудь и толстую золотую цепь. В Энгарне это бы посчитали верхом неприличия.
Скользящим шагом, точно он не шел, а танцевал, Норсон направился к Эвилел, сияя белозубой улыбкой. Нет, он определенно напоминал Удагану того, кто служил утехой для других мужчин. Разве это воин? Его охрана ступала неслышно, но слажено. Вместе они остановилась у ступеней.
Когда Норсон приблизился к Эвилел на три трости, Лев тоже вышел из укрытия. К девушке они подошли вместе: князь стоял лицом к лицу к ней. Удаган встал за ее спиной, оттеснив Жаге. Как он и предполагал, наставник предпочел не возмущаться, а Эвилел так всматривалась в князя, что перемещения за спиной не заметила. Зато не мог не заметить Норсон:
— Приветствую вас, прекраснейшая из женщин, — он склонился к руке невесты, но за миг до этого стрельнул глазами в Удагана — словно клинок метнул.
— Мы рады видеть вас, князь, — только Лев мог различить в этой доброжелательной фразе фальшь.
Князь не различил, он так же улыбался, демонстрируя зубы до самого горла, а взгляд вперился в Удагана. Эвилел тут же заинтересовалась, куда смотрит жених, и слегка повернула голову. Надо отдать ей должное, она сохранила полное самообладание, сообразив, что за спиной у нее эйман. И почти пропела:
— Позвольте представить вам нашего гостя, князь. Удаган Лев, глава дома Льва.
— Много слышал об эйманах, — заверил Норсон, и улыбка его теперь походила на угрожающий оскал. Удаган усмехнулся и чуть кивнул, показывая, что они друг друга прекрасно поняли. Князь был ниже его примерно на полголовы и значительно уже в плечах — это давало приятное чувство злорадства. Маленькую ложь Эвилел он простил: она хотела возвысить его перед князем — вполне невинное желание.
— Разрешите пригласить вас и дланников в трапезную. Вы устали с дороги. О делах поговорим позже.
— Благодарю, госпожа, — князь церемонно поклонился и подал руку, на которую Эвилел должна была опереться, но Лев видел — она всего лишь положила свою сверху, робко, почти со страхом. Девушка вовсе не была уверена, что поступает правильно, отдавая себя во власть Норсона. К сожалению, он не мог предложить ей руку сейчас, но он мог просто быть рядом. Поэтому на пиру, где присутствовали те монахи, что пробыли в монастыре более десяти лет, он занял место слева от девушки.
Обед превратился в пытку. Князь ухаживал за Эвилел, всячески стараясь подчеркнуть, что она принадлежит ему, хотя формально это было не так. Девушка смущалась и старалась отстраниться. Удаган молился, чтобы у него хватило выдержки не устроить драку.
Терпение закончилось у Эвилел.
— Если вы насытились, князь, я хочу предложить вам отдых с дороги. В ваших покоях вы найдете ванну с водой и чистую постель.
— Что вы, госпожа, — возразил угодливый князь. — Рядом с вами проходит любая усталость. Смею заверить, мне не нужен дневной отдых.
— Тогда я вынуждена попросить у вас прощения. Но мне дневной отдых необходим. Иначе в день свадьбы я не буду выглядеть, как полагается невесте князя. Вы позволите мне оставить вас? — церемонно произнесла она.
— Как я могу удерживать солнце? — сверкнул улыбкой Норсон. — Я не посмею. Это было бы святотатством, — он снова поцеловал ее ладонь.
— Благодарю, князь, — Эвилел поднялась.
Удаган хотел было последовать за ней, но девушка так посмотрела на него, что он тут же осел на стуле. Только проводил ее взглядом.
Как только Эвилел скрылась из вида, улыбка с лица Норсона исчезла.
— Вы приглашены на свадьбу? — он смаковал вино и даже не взглянул на собеседника.
— Нет, — Удаган с хрустом сжал кулак и добавил: — Пока нет. Хотите пригласить?
Вот теперь князь не выдержал и развернулся к нему всем телом, щека у него подрагивала. Будь они не в монастыре, он бы схватился за меч. Удагана же подобное бешенство смешило: ах, как он не уверен в своих силах! Но готов сражаться за невесту, потому что она ему нужна. Нужна! Не как женщина. Женщин он себе много разных найдет. Нужна для чего-то иного. Его воины, которых Эвилел назвала дланниками, заметив состояние господина, прекратили есть и смотрели на возвышение, ожидая движения бровей, чтобы броситься на хама. Но князь расслабился.
