Дмитрий Денисов - Изначальное желание
Обед так же был отмечен коротким привалом. Барон в очередной раз отправил тройку кавалеристов вперед — неожиданности могли свалиться, как снег на голову. Мне очень нравилась его предусмотрительность. Единственное, что не нравилось — его недалекая предусмотрительность. Я частенько поглядывал на Хельда, и думал о дальнейшей судьбе барона. Ведь таких, как этот неудачливый разбойник, оставалось великое множество. Неудача же, как, собственно, и удача, не может быть вечной. Рано или поздно отыщется тот, кто расквитается с бароном.
Барон выглядел довольным. От него пахло могуществом и силой. Он чувствовал себя безграничным повелителем, способным с легкостью играть судьбами людей. Кого хотел — казнил, кого хотел — помиловал. Мне так и вовсе предложил золото и место в пешем строю, но я, разумеется, отказался. Он призадумался, но после махнул рукой. Хоть я и помог ему, он не считал меня каким-то особенным. И правильно делал.
За день мы покрыли огромное расстояние (правда, я с легкостью преодолел бы его за час). Дорога временами петляла и раздваивалась, поэтому Лой то и дело доставал из поясной сумы карту и сверялся по ней. Только однажды мы пошли другим путем, вопреки начертанному. Берд взял карту, посмотрел и сказал, что эта дорога уводит в тупик, поэтому нужно идти в обход. Барон по обыкновению уперся, уповая на нехватку времени. Но вассал предупредил, что так они лишь выиграют. С недавних пор там образовалась небольшая топь, и на ее преодоление уйдет много времени. Если вообще, отряд там не завязнет. Лой хмуро выслушал Берда, подумал, и решил следовать его совету.
Однако, для пущей убежденности, он послал двух всадников по старому тракту. Они на рысях пустились назад. Через некоторое время они нагнали нас и подтвердили слова Берда. При этом отметили, что переправиться через топь невозможно. Лой довольно ухмыльнулся, поскреб щетину, похвалил вассала и позабыл о происшествии.
Запахло вечером. Солнце налилось сочной кровью и склонилось к горам. Дальние холмы подернулись тающей дымкой. Луговые просторы благоухали цветами и травами. Деревья тихо перешептывались, поглядывая на воинственных пришельцев. Все дышало спокойствием и умиротворением.
Я хорошо знал подобное состояние. И прекрасно ведал всю его обманчивость…
Лишь я один.
Настороженным взглядом я обвел окрестности.
Тихо.
Пока тихо…
Отряд выбивался из сил. Пехотинцам некогда было задумываться и прислушиваться к ощущениям. Конные тоже устали от монотонной тряски. Но барон безжалостно гнал их вперед, будто от спешки зависела его жизнь. Берд взывал к благоразумию, говорил, что мы успеваем, даже если замедлим ход, но господин не желал его слушать. Он качал головой, и уповал на скорую ночную остановку. Пока же всем надлежало держать шаг. Поэтому все его держали. Даже я.
Вечер сгущался. Солнце скрылось за горами, на темнеющем небе тускло замерцали первые звезды. Стало прохладнее, но разгоряченные маршем воины не обращали на то внимания. Они думали лишь о привале. Об ужине. А если повезет, то еще и об историях.
Берд поравнялся с господином и мотнул головой, указывая на шагающий отряд.
— Милорд, может сбавим шаг? Пехота еле ногами шевелит.
Лой оглянулся, сощурился, затем глянул на вассала.
— А по-моему ровно идут.
— Да милорд, они стараются. Но силы на исходе. Некоторые до крови натерли ноги.
— Скоро привал, там и отдохнем, — обнадежил барон.
— Да, но с утра они едва поднимутся, — Берд мыслил еще дальше. — Особенно те, у кого кровавые мозоли.
— Поднимутся, — успокоил его Лой.
— К чему такая спешка, милорд?
— Я хочу прибыть раньше, — сказал барон. — Мне необходимо кое с кем встретиться. Да и просто хочу понять, что там происходит у границы. Кто больше знает, тот впереди других. Может, я выгадаю лучшее место в войске? Если там уже третий маршал, то он поспособствует нам. Может, спешкой мы настигаем славу?
Берд задумчиво склонил голову. Затем обернулся, бросил сострадательный взгляд на соратников. Снова перевел его на барона.
— Как знаешь, господин. Воля твоя. Но я бы пощадил солдат. Ведь здоровые и сильные они принесут больше славы, нежели хромые и обессиленные.
— Берд, — твердо поглядел на него барон, — ты будешь командовать отрядом, если вдруг меня не станет. Пока же здесь повелеваю я!
— Я прекрасно понимаю, милорд, — закивал воин, — я лишь советую. Мои же советы, как видишь, приносят всегда пользу.
— Я не сомневаюсь в тебе, мой верный вассал, — с искренним теплом улыбнулся Лой. Тоже оглянулся, пробежал глазами по шагающим колоннам. Затем остановил взгляд на невозмутимом знаменосце. Поднял взор на свое знамя, задумался. И вновь обратился к вассалу:
— Но и ты пойми меня. Я хочу, чтобы моя подкова и звезда достойно сияли в рядах королевских штандартов и иных родовых хоругвей. И даю слово дворянина — они будут сиять там. Я покрою славой герб моих предков. Я хочу, чтобы они мною гордились. Еще чуть-чуть, и привал. Потерпи, Берд.
— Мне-то легко терпеть, я в седле, — пояснил вассал, похлопав по передней луке, — а вот пешие действительно терпят.
— Они не возражают, — барон довольно покосился на пехоту.
— Они и не возразят, — осторожно напомнил Берд. — Как не возражают и загнанные кони.
Лой только отмахнулся. Берд пожал плечами и тоже не стал возражать.
Да и никто не возражал — не имел на то права. Никто не возмущался, ибо не имел желания. Солдаты лишь стискивали зубы и угрюмо брели вперед. Они — бывалые рубаки, привыкшие видеть страшные раны, отрубленные головы, конечности, вывалившиеся внутренности, изуродованные пытками тела. Разве могут их испугать какие-то ничтожные мозоли? Пусть и разодранные до крови. Это мелочи, недостойные даже внимания. Поэтому солдаты стискивали зубы и с покорным упорством шагали дальше. Ожидание скорого отдыха окрыляло новой надеждой. И они готовы были платить за нее последними силами.
Я с интересом посматривал то на барона, то на вассала. Их широкие железные спины размеренно покачивались сбоку от меня. Знаменосец то и дело заслонял их, но я чуть прибавил шаг, и снова мог предаться соблазну наблюдения. Они часто переговаривались, даже спорили, хотя приказы, как известно, не оспариваются. Но здесь был случай иной. Я прислушивался к их голосам, к их далеким сердцам. Ведь в стуке сердца отчетливо слышна песня изначального желания. И я внимал их желаниям.
Берд солдатские мозоли не считает мелочами. Хотя, по правде, то мелочь, но он мелочам уделяет большое значение. Его жизненный опыт неустанно напоминает, что самые просчитанные, надежные и безупречные планы трещат по швам, рушатся и обращаются в прах лишь только из-за мелочей. Из-за того, на что никто никогда не обратил бы внимания. Из-за простых очевидных истин, которые настолько просты и очевидны, что никто не желает даже задумываться о них. А если кто-то мудрый и укажет на эти истины, то в лучшем случае над ним посмеются. Но Берд, не боялся насмешек. Он постоянно указывал барону на ту или иную мелочь. А барон нашел свой способ: он не смеялся над вассалом — он по-дружески подшучивал над ним.
