Вадим Климовской - Марш Обреченных. Эстафета
— Она самая, — подытожил Войчек.
— Князь Лестор в сговоре с эльфами?! А мы не поверили воеводе, он предупреждал, что колдун найдет себе новых союзников. В итоге — случилось!
— Хватит! Перестаньте! — Скомандовал вдруг Матеус, и все воззрились на него. — Я ухожу!
— Куда это? — первым неожиданно спросил Лайк.
— В Василисковы холмы. Искать Ирвин, Оливию и Шоста.
— А как же эльфы?
— Карательница Ирэна, забыл про нее?
Матеус ледяным взором кольнул Лайка, тот закрыл рот на полуслове.
— Справлюсь. Возьму кое-какой скарб и пойду.
Войчек, наконец, решился побеспокоиться:
— Сам?
— Сам, брат. Ступай в храм, расскажи все воеводе. Объясни… прощай!
Матеус развернулся и засеменил к холмам, забрал в переметной сумке, притороченной у седла, магические эликсиры и артефакты, оставил пожитки с конем на Войчека, а сам ушел по следу врага.
Войчек провожал друга взглядом… Брата по оружию, пока фигура не скрылась за выгоревшими на солнце, холмами.
— Глот, Войчек — отведете подмастерье в храм, я с Матеусом!
И рысью побежал вдогонку.
— О Аллон, что же творится? — Войчек стоял, будто вкопанный посреди Южного тракта.
Лайк следом растворился в перекатах вершин.
Глот понуро взирал на гряду Василисковых холмов, Войчек прошел мимо, не глядя на оружейника.
— Стройся!
Ребятня бойко собралась в отряд. Мастер возглавил бойцов.
— За мной — к Встречному лесу!
— Соблюдаем дистанцию! — Зло выругался он, когда Кинди налетела на Марека, и те, чуть не сцепились друг с другом. Ох, и времечко! Что же сказать воеводе? А что он скажет герцогу Альвинскому? Что?!
Глот плелся в самом конце отряда, ведя в поводу лошадей…
Над Василисковыми холмами поднялся легкий сухой ветер.
Матеус взобрался на гребень холма, послал вперед заклятье-след, почуял едва уловимый ответный поток горячей волны, Оливия молодчинка постаралась, след более-менее четкий, со способностями, как у него Матеуса, человек может неделю преследовать уходящую цель. Мастер-чародей не представлял, что будет, если догонит эльфов и малышню, одной смертью остроухие не отделаются.
Интересовало Матеуса одно — жизни ребят, а остальное, неважно. Как эльфы осмелились, открыто напасть на них в Лисьем лугу, для него оставалось загадкой? Одурели в своем лесу? Король эльфов Эльсдин спятил на старости лет? Или атака остроухих дьявольски продуманный план? Ведь эльфы нападают в ответ на набеги с Королевства Людей, просто так лесной народ за оружие не брался. Но не это будоражило Матеуса, главное ведь то, что герцог Альвинский за свою дочурку на кол всех понатягивает и шеи бантами затянет. Озверела остроухая нелюдь! Озверела и осмелела лесная сволота!
Матеус сжал рукоять клинка, костяшки пальцев побелели.
— С-сто-ой!.. Матеус, сто-ой!
Матеус резко обернулся, пригляделся. Вот бесы!
Один все-таки не послушался. Вурдалаки отгрызли б твои пятки, Лайк! Хвала Аллону, что не Войчек! И тем паче — Глот! Идиота кусок!
Ветер внезапно подул яростно, остервенело, затрепал куртку и храмовник, чертыхаясь, оглянулся на бегущего к нему Лайка. Вдвоем им будет веселее в краю нечисти и всякой твари.
— И зачем ты осмелился ослушаться приказа? Я же четко дал понять, что в Василисковы холмы, пойду сам!
— Не серчай, мастер Матеус, не мог я тебя одного оставить, вдвоем пойдем! С эльфами биться на пару сподручней!
— Х-хе, — отсек старший мастер. — Так и умирать вдвоем вдруг чего придется?
— Не привыкать…
— А Откосые горы на кого оставил?
— Глот отойдет, остынет, возьмется за голову и про стражу не забудет.
— Надеюсь, ты прав, Лайк.
— Я тоже на это надеюсь, Матеус.
— Да уж. Раздор схлестнул наши сердца, как бы беды не было…
— Беда уже обрушилась на нас, старший мастер.
— Что, верно, то верно. Да ничего выкрутимся! Оливия след оставила, по нему идти будем, до ночи необходимо настигнуть эльфийский отряд, а иначе…
— Что иначе, мастер?
— В Эльфран уйдут, а там леса ихние, сам понимаешь, так что темп скорый, не отставай!
— Понял. Слушаюсь, — согласился Лайк.
Быстрой рысцой устремились дальше вглубь Василисковых холмов. Солнце перевалило за полдень, и жара постепенно стала спадать. После двухчасового марша, решили пройти дистанцию скорым шагом, после чего, выпив воды с фляг и проглотив по ломтю хлеба с сыром, вновь рванули бегом.
Когда Матеус резко остановился, Лайк успел еще пробежать пару метров, тоже остановился, кивнул головой, мол, что случилось?
Матеус задрав голову на небо, топтался на месте.
— Чего опять стряслось?
— Тучи, — просто ответил старший мастер.
— Тучи?
— Да тучи, — односложно ответил Матеус.
— Ну и?
— Ничего хорошего, Лайк. Абсолютно ничего хорошего.
— То есть? — непонимающе переспросил начальник стражи.
— Магия, Лайк. Колдовство эльфов.
Лайк сразу замолчал, испытующе всматриваясь в наползающие на Василисковы холмы облака. Темные, налитые свинцом, трудно было поверить, что в таких вот тучах, могла собраться, вожделенная в засушливую погоду, влага. Тем ни менее валуны небесных покрывал сходились и накатывали друг на друга, словно волны буйного океана.
— Что будем делать, Матеус?
— Только вперед! Назад дороги нет.
— Ясно. Веди!..
— Тогда — бегом!
Вновь помчались, как прежде, мастер клинка и ножа впереди, начальник стражи Откосых гор за ним. Бежали долго: огибали крутые участки холмов и колючие кустарники бурьянов. Живность напрочь попропадала, видно, попряталась подальше от буйства стихии, но Матеус на этот счет сразу постарался, Лайка предупредить, — нечисть обычно гуляла и охотилась ночью или в полночь, поэтому опасности еще и не начинались. Бежали часа три, углубились в край холмов предостаточно, а не удалось наткнуться и на малейший след. Ведь не могло так быть — преследователи в любом случае, должны оставлять за собой хоть что-то, кроме поискового заклятья Оливии? Тогда где их искать?
Круто ушел, из-под ног, очередной холм и Матеус разбежавшись с разгону, забежал на следующую высотку.
— Мастер стой!
Ну что еще? Запыхался-таки Лайк!
— Обожди, я нашел кое-что…
— Что-о?
Матеус сбежал вниз.
Вот Аллон, прости меня растяпу!
Жиденькая трава у подножия двух холмов вся измята. Земля и песок изрыты.
— Здесь была борьба…
— Не только Лайк!.. Магия! Смотри!! — Матеус указал в сторону уходящего круто вверх холма — перекорчеванного и изрезанного, словно трехметровым ножом, трава и редкий кустарник полностью выгоревший.
