Вадим Климовской - Марш Обреченных. Эстафета
Изумление растаяло на солнцепеке.
— Чего вам надо? Оставьте нас в покое! Зачем напали? — И затем более растерянно. — К вам в лес не сунулись, а этих… — Шост кивнул в сторону остывающих трупов. — Вынудили…
Эльфар казался безразличным к укорам мальчугана и тем более к трупам сородичей.
— Ты нужен мне так же, как я тебе. А эти… — Он кивнул на холм, где солдаты держали девчонок: — мне и даром не нужны! Их эльфийский двор ловит. А я лишь выполняю их приказы. Так что сдавайся, и возможно, тебя оставят в живых!
— Какой ещё двор? Чего им надо? Не отдам!
Шост опять готовил боевую стойку, как учил Войчек, он насторожился, что-то в глазах полукровки насторожило его, но что?..
— Перестань дурачить! Пойдешь, сам или силой принудим — это без разницы для меня! Можем на плечах понести.
Эльфар круто повернулся и сделал первый шаг к лучникам, давая понять дайкину — разговор окончен.
Шост побелел от гнева. Выкормыш остроухий! Эмбраго вновь зашелестел, почувствовав ярость бойца.
Цепь развернулась на всю длину и понеслась к покрытой капюшоном шее…
Яростный ментальный удар сшиб Шоста с ног, эмбраго зависло в полуметре от фигуры мага прямо в воздухе, затем под воздействием силы полукровки, молниеносно метнулось к Шосту. Верный "друг" закрутил руки мальчугана вдоль тела, обвив ученика мертвой хваткой. Мифрил сжал Шоста в тиски, но эльфар не приказывал душить, лишь пленить. Оголовье цепи потянулось к лицу Шоста и замерло.
— Щенок…
Это последнее, что услыхал Шост, провалившись в беспамятство. Его последняя мысль — как просто полуэльф сломал его, как просто стоял и смотрел, когда гибли два его солдата.
Как все оказалось просто!
Что казалось простым для Шоста, эльфара определенно выводило из терпения; все давно перестало его интересовать, он отдал собратьям ментальный приказ, те "вырубили" девчонок, так будет меньше хлопот. Когда он доберется до Эль-Фарона, он хочет помнить о дороге немного приятнее, чем бестолковое преследование. Подлый Круг! Подлые аристократы и… король!
Королева!.. Он поспешно поставил мысленный барьер — не чего копаться в его мозгах! Затем, пока никто не смотрел на него, зло сплюнул, натянул капюшон на голову, развернулся и пошел на холм, к западу — к Эль-Фарону.
* * *Глот прямо проломился сквозь дикие кусты ежевики, колючих, и, как ни странно, выше его головы; стебли кисло-сладкой ягоды впивались в незащищенные руки, царапали лицо, но мастер-оружейник храма Хизельмаш не обращал внимания. Проклятущие дети! Куда можно запропаститься? Войчек же направил их по Южному тракту, вдоль дороги до Встречного леса, где они вместе с Лайком, должны были их перехватить. Где сами — Войчек и Матеус?
Оружейник, прорубав мечом тропу, вывалился из чащи прямо на дорогу.
Стояла адская жара. Нестерпимо хотелось забиться в тенек и залечь до глубокой темноты. До приятной и остужающей прохлады. Пока на небосводе не засияет луна, и не покажутся звезды.
Он окинул дорогу взглядом и… побагровел. Сердце бешено заколотилось. С юга приближались всадники навстречу им, пыль за конными стояла столбом. Глот потянулся за даром, пробуждая магию.
Х-хря-яск!
Глот с мечом уже был наготове.
Это Лайк, начальник стражи Откосых гор, выскочил из густых кустарников ежевики, с руганью и бешенством. Ему было, уже все равно на кого они нарвутся на дороге, на пропавших ребятишек или эльфийский отряд. Увидев Глота, да еще в напряженной растерянности, Лайк резко собрался.
— Чего еще… — и осекся, увидев скачущие силуэты всадников. — Кто такие? Где дети?
— Наши. Уже чую Войчека. Х-хе, — криво ухмыльнулся оружейник. — А наш старший, прикрывается. Ничего, воевода…
— Ты поаккуратней с Матеусом…
— Не советуй, сам — знаю!
— Вот и договорились, Глот!
После пререканий молча стали ждать своих.
— Где подмастерье?
— Отстали. Ща будут, — буркнул под нос Лайк.
Всадники тем временем поравнялись с ними. Запыханные и взмыленные. Войчек первым спрыгнул с седла. Матеус не спешил, оглядывался и зло кусал губы.
— Не нагнали ребятню?
— Как видишь, Войчек, не нагнали!
Матеус, наконец, решился, соскочил с взмыленного быстрой скачкой коня.
— Западня в Лисьем лугу нас ждала…
— Да что ты говоришь, старший? — Язвительно перебил Глот.
Матеус исподлобья глянул на него — лицо перекошено, глаза горят бешенством. Быть смуте!
— Воевода тебя предупреждал, будь на чеку, а ты взял и не послушал его, не правда ли, Матеус?
Войчек подскочил, схватил Глота за рукав и развернул лицом к себе. В упор высказал:
— Ты что спятил, Глот? Открыто обвинения бросаешь? На старшего мастера решил мятежи крутить?
— Войчек, оставь Глота в покое, пускай скажет, прямо сейчас скажет, ведь давно злобу копил, правда?..
Войчек отступил. Лайк понуро, мрачно ждал развязки. Глот, побагровевший и прыскающий от ярости, выпалил:
— Самомнения у тебя, Матеус, через край, вот и доигрался! Воевода…
— А ты воеводой не прикрывайся, за себя говори! Что сам думаешь делать, решил?
— Что решил, то мое, Матеус! А вот за голову Ирвин, эльфы с Королевства Людей венки повьют, а тем более с герцога Альвинского, за Восточные земли, за раздор династии Эльсдинов…
— Ты говори, да не заговаривайся!..
— А что, не правда, скажи?..
— Может так, а может… Шоста с Оливией тоже вызволять надобно.
— И как расхлебываться, прикажешь? Из-за твоей… головы…
Глот пропустил браное слово.
Но Войчек не стал ждать, вмазал оружейнику пятерней, сбив с ног, в дорожный тракт.
Вот тут-то и началось! И закончилось!
— Пусти! Пу-усти-и! — Орал Глот на Лайка, держащего того за шкирки и не пускающего в атаку на Войчека, Матеус рукой придерживал мастера клинка и ножа.
Солнце припекало и ситуация на Южном тракте разгорелась до красна.
Опять хряск и хруст в кустах ежевики, но теперь чуть дальше — вся группа Глота и Лайка вывалилась из подлеска на дорогу, разглядела в стороне мастеровых и направилась к ним. Подмастерье вышколено разобралось в шеренгу и застыло, ожидая приказов.
Картину раздора молодое дарование храма Хизельмаша старались не замечать — дела мастеровых и старшего.
— Так понимаю, эльфы западню устроили?
— Они самые.
Лайк первым разорвал напряженную тишину. Войчек успел успокоиться, Глот, отпихнув руки начальника стражи, отошел в сторону и отвернулся, не вступая в разговор.
— Карательница Ирэна в помощниках была у остроухих.
— Карательница князя Лестора?!
— Она самая, — подытожил Войчек.
