Елена Костромина - Трафарет вечности
— Что? Что?! Нет… Т-с-с, ты может быть ошибся… Бывает…может быть… — он повернулся к таракану, но в этот момент зазвонил телефон. Кузя бросился к телефону из кухни позабыв обо всем, схватил трубку и почти прокричал в нее:
— Да! Да… Да… Что? Что?! Нет… Вы ошиблись… Нет!!! Нет… — он уронил телефонную трубку на пол, сползая по стене.
Звук коротких гудков заполнил воздух комнаты, неожиданно сгустившийся и не дававший дышать…
— Это не правда, — сказал он несколько минут спустя, стоя у стены на коленях, — Это не правда…
В ночь перед похоронами повалил снег. Вся земля оделась в белый наряд. Кузя не мог спать, он просто сидел и смотрел в окно. Снег хлопьями падал на деревья и землю, превращая знакомый с детства сад в заколдованный мертвый мир. В дверь постучали.
— Открыто.
Дверь знакомо скрипнула, Кузю окатило волной сквозняка. Со сквозняком пришел знакомый запах пряностей и амбры.
— Можно мне войти?
— Заходи… — Кузя не пошевелился, Федор, похоже, не ожидал ничего иного.
Закрыв за собой дверь, он сел на стул у письменного стола и облокотился на него локтями, положив голову на руки.
— Мне даже не разрешили на них посмотреть…
Федор промолчал, понимая, что его ответ не требуется.
— Все думают, что я еще маленький… Что я ничего не понимаю… Не было никакой аварии… Не было! Почему они мне врут?! Почему вы все мне врете?!!
— Никто тебе не врет, — монотонно ответил Федор, понимая, что Кузе просто надо выговориться.
— Но ведь вы не говорите мне ничего!
— А ты действительно хочешь узнать правду? Действительно хочешь узнать, все как есть?
— Да, хочу!!! — от тупого отчаяния Кузя перешел в крайнюю агрессию, но Федор смотрел на подростка совершенно спокойно.
— Авария действительно случилась. Твои родители были в той машине, что дважды перевернулась, и, упав со склона, вспыхнула как факел. Я друг твоих родителей, поэтому мне позвонили и попросили приехать. Ты же знаешь, что я оперировал твоего отца…
— Это все вранье!!! Кто их убил?! За что?!
— Это судьба, Кузя, судьба.
— Ты врешь!!!
— А что я должен сказать? "Я знаю, кто их убил?", — но я не знаю!
— Я узнаю это!!!
— Ты ничего не узнаешь. Просто умрешь, и все…
— А что бы ты сделал, если бы убили твоих родителей?! Ты бы просто сидел и думал?!
Федор резко встал и, схватив Кузю за локти, заглянул тому в глаза. Кузьма испугался горящему в них пламени.
— Мне не о чем было думать. Мою мать убили на моих глазах.
Сказав это, он отпустил задыхающегося Кузю и вышел из комнаты.
На старом кладбище под Петродворцом не хоронили уже давно, но Михаил Петрович добился, чтобы сына и невестку похоронили рядом с предками. За ночь все завалило снегом, так, что идти было тяжело. Кроме их маленькой процессии на кладбище не было ни души. Михаил, Наталья, Кузя, Федор, несколько сослуживцев Петра и скорбная мать Людмилы. Вот и все люди, что провожали в последний путь родителей Кузи.
Кузя стоял между дедушкой и бабушкой совершенно опустошенный. Несколько раз он осторожно скашивал взгляд на Федора, но опускал глаза каждый раз, когда Федор смотрел на него. Наконец, все закончилось. Скорбная процессия потянулась с кладбища в поджидающий автобус. Федор подошел к Кузе и положил руку ему на плечо.
— Поехали на Шингарку. Нечего нам с тобой делать на поминках. Мы их и так не забудем.
Кузя только кивнул, ничего не говоря.
Со смертью родителей Кузьма полностью окунулся в учебу и тренировки. Выучил еще три языка и, наконец, дед принес ему огромный, почерневший от времени, пахнувший старой кожей и плесенью, фолиант, исписанный столбиками непонятных знаков.
— Мабдорнаг, — сказал Михаил Петрович одно только слово и у Кузи дрогнуло сердце, ведь это был язык, при помощи которого можно было вызывать демонов в мир людей и повелевать ими, а затем приказать им вернуться домой, не нарушая равновесия.
Целый месяц Кузя учил буквы, коих набралось триста девяносто шесть, а затем принялся узнавать слова языка тех существ, что живут в мире тьмы и огня. На третий месяц изучения Старейшего языка, сидя в библиотеке, напротив Федора, который в этот момент что-то внимательно изучал, Кузьма, сбиваясь через каждое слово, взвыл:
— Как мне этот язык надоел! Я с ума сойду!
— Я тебе сойду… — меланхолически ответил Федор и отвесил Кузьме несильный, но чувствительный подзатыльник.
— Ну! — возмутился Кузя.
— Это что бы не болтал всякую ерунду. Сойдет он, — пояснил Федор, — А язык этот — для тебя, для дурачка. Как ты будешь с драконами разговаривать?
— С драконами?! Ты шутишь, что ли?
— Учи, не болтай, — Федор углубился в чтение, — главное, помни про Равновесие, — добавил он, помолчав.
Не удовлетворенный этой беседой, на следующий день Кузя пожаловался деду:
— Дед?! Сколько можно учить этот язык? Он же не настоящий!
— Учи давай! — рявкнул дед, — Ненастоящий!
— Ну а какой? Кто на нем говорит?
— Если не будешь знать, как на нем говорить, то и сказать ничего не сможешь! А главное, имена собственные.
— Дед. У меня мозги кипят. Ну, какая мне польза от того, правильно ли я скажу "Норготонодокулатунимруг"?
— Будет польза, еще какая. А будешь ныть, скажу Федору Михайловичу, пусть тебя на ум наставит.
— Я ему уже говорил, — сказал Кузя.
— Что?! — на несколько мгновений у Михаила Петровича пропал дар речи, — Ты говорил с Федором Михайловичем о том, что не хочешь учить Первый язык?!
— Я сказал, что надоело… Он меня подзатыльником наградил, сказал, что не смогу с драконами разговаривать…
— И все?! — спросил Михаил, до сих пор со страхом вспоминая тот день, когда он пожаловался добрейшему Федору на трудности Первого языка.
— И все… — Кузя вздохнул и отложил фолиант, затем повернулся к Михаилу:
— Я сегодня на день рождения к Лидке.
— Обратно поздно пойдешь?
— Дед! Ну, ты что спросил?! Поздно! А что, я маленький? — ответил Кузьма, играя мускулами. Михаил Петрович только вздохнул и покачал головой.
Веселый и слегка нетрезвый Кузя возвращался со Дня рождения по густым зарослям парка. За спиной ему послышался какой-то шум. Кузя остановился и прислушался. Звук стих. Кузьма пожал плечами и пошел дальше. По аллее, навстречу ему, шла хрупкая девушка. Поравнявшись с Кузьмой, она улыбнулась ему. Юноша улыбнулся в ответ.
— У вас не найдется прикурить?
— Нет, — засмеялся Кузя, — Я не курю…
— Какая досада, — сказала девушка и подошла к Кузе вплотную. В ее руках мелькнул платок и крепко прижался к лицу Кузьмы. Кузя дернулся, вдохнул яд и обмяк, упав на землю.
