Владимир Моисеев - Боконист
– За встречу не грех и режим нарушить, – провозгласил Крупьевский и достал из расположенного тут же в салоне автобуса бара бутылку безумно дорогого коньяка "Хеннесси". Он плеснул благоухающую жидкость в сказочно красивые бокалы из настоящего тяжелого хрусталя и провозгласил тост:
– Пусть будет не последняя! Жаль, что нельзя повторить. Работа!
Пить коньяк из хрусталя было приятно. Но… очень уж неправдоподобно выглядела байка о том, что крупных финансистов временами переполняют ностальгические воспоминания о безденежной студенческой молодости. Тем более, что особо тесных и дружеских отношений между ними никогда не было. Виктор посмотрел на Махова – тот тоже был озадачен этим неуклюже разыгрываемым спектаклем.
– А я ведь к вам по делу, с просьбой, так сказать, – неожиданно погрустнев, сказал Крупьевский.
– О, ты не по адресу, – грубовато ответил Махов. – У твоего-то фонда дела идут отлично, это сразу видно, а у нас с Виктором совсем плохо – мы остались без работы, потому что нас вышвырнули вон, как надоевших котят. Мы бесперспективные. С нами денег не сделаешь. Неужели тебя может заинтересовать наше умение форматировать дискеты и готовность избавлять переполненные пепельницы от окурков?
– Не набивайте себе цену, – натужно рассмеялся Крупьевский. – Я прекрасно представляю себе ваши возможности, так что ни центом больше того, что вы стоите, не получите!
– А ты уверен, что сможешь подобрать нам работу, с которой мы справимся? – не скрывая иронии, спросил Виктор.
– О да, конечно, вы же разбираетесь в современных научных брендах? А я, честно говоря, за последние годы почти все забыл. Работа занимает слишком много времени, на развлечения – математику и астрономию сил уже не остается.
– Ну? – не удержался Махов.
– Правление нашего фонда решило поддержать инвестициями некоторые научно-исследовательские проекты, естественно, мы заинтересованы в независимой экспертизе, деньги без гарантии мы вкладывать не намерены. Сегодня у нас презентация. Я рассчитываю, что вы потолкаетесь среди гостей, присмотритесь, послушаете, составите свое мнение, а потом доложите мне о своих впечатлениях. Заплатим вам, как консультантам, лишние деньги еще никому не помешали. Ну что, согласны?
– Но мы не одеты соответствующим образом, – сказал Виктор.
Крупьевский рассмеялся:
– Об этом не волнуйтесь, спецодежду я для вас приготовил.
Он достал пакет с одеждой.
– Переодевайтесь прямо здесь, а я пройдусь, не буду вам мешать.
Крупьевский с натугой, словно у него заболели колени, вышел из микроавтобуса, неторопливо отошел в сторону метров на десять и только после этого вытащил из пиджака мобильник. Быстро набрал номер и застыл, с благоговением ожидая ответа.
– Алло! Докладывает Крупьевский. Ваше приказание выполнено. И Кларков, и Махов будут сегодня на презентации, как мы и договаривались. Доставлю их в лучшем виде. Не сомневайтесь. Буду держать вас в курсе дела.
Он спрятал мобильник и нервно закурил, его руки дрожали.
*
Презентация проходила в отлично отреставрированном трехэтажном особняке XIX века. На него было больно смотреть, приходилось прищуриваться, так он выпадал из общей картины окружавших его со всех сторон обшарпанных жилых домов. Над зданием гордо развивалось знамя фонда – белое полотнище с нарисованным посередине крабом. У входа, возвышаясь над проходящими в здание банкирами и финансистами, застыли богатырского сложения рослые мужики, наряженные в красные ливреи. Их могучие ручищи в белых перчатках были скрещены на груди.
Виктор и Махов выскочили из микроавтобуса и буквально покатились от смеха. В модных строгих костюмах они выглядели как два пингвиненка, по недосмотру попавшие в кают-компанию атомохода.
Крупьевский придирчиво осмотрел их и остался доволен.
– Да, ребята, если вас откормить, приодеть да причесать, с вами еще можно иметь дело. Впрочем, вы и сейчас выглядите вполне пристойно. Можно и философские проблемы пространства – времени толковать и с девицами плясать. В такой упаковке можно делать, что хочешь.
– У вас на презентациях бывают девицы? – поинтересовался Махов.
– Обя-за-тель-но!
И вот они проскользнули мимо ряженых охранников, прошли в конференц-зал и оказались в толпе одинаково элегантно одетых мужчин и их очаровательных спутниц, словно бы сошедших со страниц модных женских журналов.
– Что будем делать? – спросил Махов шепотом. – Мне с тобой выглядим, как два чучела.
– Будем веселиться и радоваться выпавшей на нашу долю удаче, – ответил Виктор. – Мы здесь на работе, так что готовься к научным беседам и не обращай внимания на недоброжелателей.
Прошло полчаса. О науке никто не говорил. Собравшиеся сплетничали, обсуждали качества модных горнолыжных курортов, делились впечатлениями о последних кинофестивалях и шумных театральных премьерах, рассказывали скабрезные анекдоты. Несколько раз в толпе промелькнул Крупьевский, но у него, видимо, были неотложные дела, он приветственно махал рукой, но к своим новоявленным научным консультантам не подходил.
– Что-то у меня сегодня не получается веселиться, – процедил сквозь зубы Махов. – Знаешь, ты здесь осмотрись, а я пошатаюсь возле бара, алкоголь, как известно, делает людей говорливыми, может, кто-нибудь и проболтается, за каким дьяволом они здесь собрались. Не нравится мне наша новая работа.
Он стал решительно пробирать сквозь толпу. Богатенькие расступались, с интересом посматривая ему вслед, чувствовали, что он здесь чужой. Виктор вынужден был согласиться со своим другом. Здесь было не хорошо. События развивались слишком нарочито, словно были заранее прописанные в каком-то тайном сценарии. Цели собравшихся наверняка были порочны. Но пока никто не призывал их подделывать доллары или ликвидировать конкурента – это были всего лишь предчувствия. Да и, честно говоря, какие из них с Маховым подделыватели и ликвидаторы!
– Молодой человек, предложите даме бокал шампанского.
Виктор обернулся и увидел перед собой очаровательную женщину в строгом вечернем платье, из тех, что привыкли быть хозяйками положения в любой ситуации. Она мило и открыто улыбалась, а потом неожиданно едва заметно подмигнула.
Виктор остолбенел, он был потрясен. Эта светская дама, вне всякого сомнения, не имела никакого отношения к массовке, к приглашенным для оживляжа королевкам и мисскам, прошедшим отбор на многочисленных конкурсах красоты. Ее благородство было врожденным, а не приобретенным у домашнего репетитора за умеренную плату. Более того, Виктора не покидало чувство, что он встречал ее раньше. Взгляд – знакомый, мимика – знакомая. Боже мой, неужели это Светланка? Следовало признать, что годы пошли ей на пользу. Оставалось только решить, как с ней говорить: как со своей прежней подружкой или как с королевой бала?
