Юрий Ижевчанин - Прелюдия: Империя
И тут раздался стон. Отец Эссы, наблюдавший всю эту сцену, осел на пол. Эсса бросилась к нему.
— Батюшка, что с тобой?
— Доченька, сердце мое не выдерживает счастья. Ни в коем случае не откладывайте венчание. Поженитесь, пока я еще жив, потом будет нельзя, а эти шакалы ведь набросятся, дай им хоть денек сроку. Женитесь быстрее! Совет вам да любовь! И простите меня, что я был таким дураком!
— Отец, не умирай! — закричала Эсса.
— Венчайся быстрее, а не ори! — грубо приказал отец, и из последних сил сел в кресло, чтобы не портить церемонию.
И тут во двор вошел священник со свидетелями. Церемонию кончили за пять минут, а через час уже прискакал барон с охранниками. Ему осталось лишь поздравить Великого Мастера с женитьбой и подарить молодой браслет, который он хотел подарить совсем с другой целью.
Ночью по ритуалу свадьбы молодым полагалось спать на одной кровати. Они наслаждались тем, что голова Эссы покоилась на мощной груди Тора, а Мастер млел от счастья, поглаживая ее волосы и тело.
На следующий день отец Эссы умер, и то, что они не были вместе, можно было объяснить двухмесячным трауром. Но уже через месяц стало окончательно ясно, что Эсса беременна.
А еще через месяц срок траура прошел, и Эсса, оказавшись в объятиях своего любимого Медведя, ясно поняла, что именно его она ждала все время, именно такой муж и такая крепкая и верная взаимная любовь ей нужны, сейчас и на всю жизнь. И не нужны ей эти мелкие любвишки, как у актрис и гетер. Но о принце она по-прежнему думала с теплотой, нежностью и даже благодарностью.
Словом:
Шмель золотистый,
Князь в своем мощном гнезде,
Был очарован
Цветком невинным.
Лилию он опылил.
Глава 3. Крестьянин Урс
К северу от озера Ломо и окружающих его гор лежит графство Орлинтир. Деревня Кинатарус расположена в нем верстах в пятидесяти от города Орлинтир, на границе с Ломо и тамошним баронством Кинатраэ. Если бы междоусобные войны не были строго воспрещены законами королевства Старквайи, за эту деревушку граф и барон вечно воевали бы. Некогда она была отрезана от баронства и отделена от него границей провинций.
В деревне тридцать два крестьянских двора. Десять из них граждане, остальные смерды. Больше семей в ней быть уже не может: все одобренные Храмом наделы заняты. В ней двенадцать часовен, по одной для каждого из Победителей. Каждый из граждан поставил по часовне рядом со своим двором, а смерды в складчину две оставшихся. В часовнях монахи служат и учат детей. Каждый двор это либо один большой дом либо два-три дома поменьше, кухня, которая делается отдельной, несколько сараев и хлевов для скотины и обязательно банька. Надел не всегда лежит рядом с домом, но не более чем в версте от него. Во дворе живет одна большая крестьянская семья. Чаще всего это нынешний хозяин надела, его родители, жена, дети, брат, выполняющий роль запасного хозяина, незамужние сестры. Если хозяин умрет, а сын его будет еще не взрослым, или же дочь еще не замужем, брат должен жениться на его вдове и продолжать хозяйствовать. Иногда здесь же живет и третий брат, если у него не хватило духа и воли податься куда-то добывать счастья и он не ушел в монахи. Он имеет право быть не только крестьянином, но и ремесленником, и в принципе всегда может жениться. Частенько крестьянин из соседней деревни, у которого нет сына, принимает третьего брата в качестве зятя и наследника в свой двор. А вот по-другому жениться удается редко, никто не пожелает выйти замуж за безнадельного.
Наделы примерно равны по площади, нарезаны с таким расчетом, чтобы их могла обработать одна большая семья. Земля принадлежит этой семье, а семья — своей земле. Такой союз считается неразрывным, и никакое взыскание не может быть обращено на надел крестьянина и на его дом. Обработка земли руками наймитов или рабов считается жутким святотатством. Крестьянское дело благородное, а землю нельзя насиловать. В этой деревне наделы непрерывно возделываются уже около трех веков, поэтому земля на них тучная, плодоносная и прекрасно ухоженная. Если семья временно слабеет из-за недостатка рабочих рук, считается правильным засаживать лишь часть надела, не снижая качества работ, а на остальной земле уничтожать лишь злокачественные сорняки. В крайнем случае можно попросить помощи у друзей-крестьян и поделиться с ними затем плодами земли.
Семейство Ликаринов старших считалось одним из зажиточнейших в окрестных деревнях. Уже несколько поколений в семье у них хватало рабочих рук, они удачно благословились на возделывание лекарственных трав и пряностей, которые стоили намного больше, чем обычные крестьянские продукты. Кормились они плодами своих собственных полей, иначе было бы неприлично, а вот продавали отнюдь не рис, капусту или пшеницу. Естественно, что часовня рядом с их двором была посвящена Иклиту Целителю.
С крестьян-граждан сюзерен в принципе не брал никаких поборов, поскольку они были обязаны военной службой (часто заменявшейся повинностями, но без превышения 50 дней в году и без того, чтобы это стало прецедентом). Но по традиции на них распространялись налоговые и фискальные привилегии сюзерена, а за это они добровольно платили ему натуральные либо денежные взносы за защиту.
Смерды каждый год вносили фиксированный натуральный платеж и платежи за защиту. Военной службой они обязаны не были, но тридцать дней в году должны были по приказу сюзерена отбывать повинности. Их дворы обычно были победнее, но тоже отнюдь не нищие: ведь у них действовали те же правила неприкосновенности надела.
Сегодня утром Банжасса, молодая жена наследника Сина Ликарина, пораньше куда-то сбежала. В принципе подоить коров и коз могла и служанка (семья была настолько благополучна, что имела служанку и слугу, а также раба и рабыню), это не столь благородная работа. Но свекровь Диртусса была крайне недовольна поведением молодой невестки. Она шпыняла служанку, слугу и раба так, что слуга даже пригрозил уйти. Конечно, старушку-рабыню Чимор, бывшую кормилицу своего свекра, она задеть даже словами не могла, но и, проходя мимо нее, тоже фыркала. Та смотрела на нее своим желтым узкоглазым лицом чистокровной шжи и ехидно улыбалась, все понимая и предвкушая моральную победу в скором будущем.
Когда ближе к завтраку Банжасса вернулась, свекровь, не говоря ни слова, стукнула ее палкой и стала костерить:
— Из-за тебя, лентяйка, завтрак как следует не готов! Хозяин и муж твой должны будут идти работать полуголодные! Служанка за тебя коров доила, пироги подгорели, рис еще не доварен!
Конечно, в основном в этом была виновата сама свекровь, которая вместо приготовления завтрака занималась руганью и поисками невестки, посмевшей без спросу куда-то отлучиться. И вдруг свекровь остолбенела. Невестка выпрямилась и внешне спокойно сказала:
![Айзек Азимов - Прелюдия к Основанию [Прелюдия к Академии]](/uploads/posts/books/52099/52099.jpg)