Анна Клименко - Сказочник
– Быть может, Селкирет явила тебе место, где он спрятан? – вяло поинтересовался Хофру.
– К сожалению, нет. Но я точно знаю, что ключ здесь... И точно также я уверен, что существует ключ от самой пирамиды, нужно только...
Говорящий-с-Царицей так и не завершил начатый монолог, потому что из-за поворота выскочил нобель. Хофру только и успел заметить, что его лицо скрыто под белым шарфом; а нобель, в два прыжка очутившись рядом с Говорящим, замахнулся на старого жреца узким и весьма удобным стилетом.
– Умри!
* * *...Тело, закаленное в тренировках, оказалось быстрее мыслей.
Пальцы сомкнулись на светлом запястье нобеля, рванули его на себя. Захрустели кости, но убийца даже не пикнул: резко крутнувшись, он ухитрился выпустить из-под рукава свободной руки еще стилет, походя ткнул сталью в живот Хофру... Клинок царапнул черную броню, нобель взвыл – но уже валяясь на полу, обезоруженный и беззащитный.
И только потом Хофру удивился. Это было нечто новенькое – кидаться на Говорящего с ножом.
– Лежи, предатель! – прикрикнул он на извивающегося серкт.
Глянул на спасенного Говорящего – тот хранил привычное спокойствие деревяхи, словно и не его собирались прирезать.
– Ты отменный боец, брат Хофру.
– Я никогда не видел, чтобы на жрецов нападали, – усмешка далась ох как нелегко, – что случилось, Говорящий? Куда катится наш мир?
– Чтоб ты сдох, тварь! Верни мне мою дочь!.. Чтоб твои внутренности пожрала Селкирет! Чтоб в твоих глазах ползали черви!
Говорящий нахмурился, а затем быстро наклонился и умелым движением свернул нобелю шею.
«Все интереснее и интереснее», – подумал Хофру, но вслух ничего не сказал.
У Говорящего-с-Царицей, похоже, были кое-какие тайны – лезть в которые до поры до времени не следовало.
– Тело уберут стражи, – проскрежетал жрец, поправляя капюшон, – а ты помалкивай о случившемся, брат Хофру. Известно ведь, что молчание – золото.
– Разумеется, Говорящий, – послушно сказал Хофру, – но позволь мне первому заглянуть за поворот. Вдруг там притаились еще враги?
– Ты прав, брат Хофру. Говорящий-с-Царицей один, а хранителей таинств много.
На мгновение прикрыв глаза, жрец погрузился в медитацию, как будто с головой нырнул в горячую воду. Там, вне телесного мира, было темно и спокойно – и где-то совсем рядом шевельнулось черное тело богини Селкирет. Хофру потянулся к ней – «Силы, прошу у тебя Силы» – и, возвращаясь в собственное тело, уже знал, кто поджидает за поворотом, в двадцати шагах.
...Их оказалось трое. Нобелиат, неоперившиеся юнцы в белоснежных одеяниях, вооруженные короткими мечами. Наверное, они были друзьями тому, первому, а скорее всего – приходились родственниками. Ибо только связанные кровными узами могли выступить против Говорящего... И на что, спрашивается, рассчитывали? На то, что подстерегут одинокого жреца в пустынном коридоре, нападут и запросто выпустят ему внутренности?
А ведь Говорящий с Царицей и сам по себе был крепким орешком для убийц. Будь он слаб – разве стал бы первым среди равных? И то, что Хофру вмешался… Хм. Это было скорее данью уважения, которую младший в иерархии неизменно платит старшему.
Хофру выскользнул из-за угла, принимая на себя первый рубящий удар. Сталь заскрежетала по глянцевому панцирю, а через мгновение тело нобеля дернулось и мешком начало заваливаться на пол. Хофру потянул на себя клешню, на стену плеснуло темной кровью из разрубленной артерии... Но оставшиеся два нобеля догадались (наконец-то!), что напали не на того. Побросав оружие, они рванули прочь, да так, что Хофру едва успел схватить одного из них за край одеяния. Рывок – и мальчишка, подвывая от ужаса, оказался под ногами.
Выбор есть всегда – и Хофру почти видел самого себя, стоящим на перепутье. Но времени размышлять уже не осталось: он быстро оглянулся и, убедившись, что Говорящий по-прежнему стоит за углом, сгреб дергающегося нобеля в охапку.
– Говори, быстро. Почему вы хотели убить Говорящего?
Мокрое от пота лицо мальчишки оказалось так близко, что Хофру ощутил на щеке его горячее дыхание. Конечно же, юнец ничего не сказал – да и не мог, хрипя от ужаса. Но страх сделал свое дело, и мысли нобеля плеснулись в сознание Хофру.
Жертва. Юная, прекрасная серкт, принесенная Говорящим в жертву…
– Беги, дурак!
Он разжал руки, неловко упал на одно колено. Как раз в то самое, нужное мгновение, когда из-за угла появился Говорящий – к слову, после невольных откровений нобеля ставший фигурой еще более любопытной, чем раньше.
– Брат Хофру, – укоризненно прошелестел жрец, – ты упустил двоих?
– Я не столь близок Селкирет, как того бы хотелось, – отряхивая руки, Хофру быстро поднялся на ноги, – я уверен, что эти двое более не побеспокоят тебя.
– Что ж, очень жаль... Жаль, что придется заняться этим самому.
Вздохнув, Говорящий засеменил дальше по коридору. Хофру послушно шел следом и старался – из последних сил старался! – не думать о том, что узнал от перепуганного насмерть нобеля.
* * *История получалась интересной до неприятного.
Нобели хотели смерти Говорящего-с-Царицей вовсе не потому, что им пришелся не по вкусу скрежещущий голос жреца. Оказывается, пока он, Хофру, мерз на севере и едва не стал обедом для пирамиды, Говорящий отправил на жертвенный алтарь дочь одного из именитых аристократов – того самого, что напал первым. Это было неправильно, и Говорящий не должен был так поступать! Богиня Селкирет не принимала в качестве жертв собственных детей. Неугодных серкт просто… убивали, тихо и незаметно – но в жертву не приносили никогда. Только скорпионов, отражение Селкирет в мире тварей бездушных. Но в этот раз никто не посмел перечить самому Говорящему, ну а сломленный горем отец... Попросту решил отомстить.
… Распластавшись на жесткой лежанке, Хофру давал отдых телу, в то время как мысли размеренно, словно мельничные жернова, крутились.
Говорящий-с-Царицей мог попросту выжить из ума. Но мог действовать по плану, который заключался... Хм...
Ненужная жертва. Была ли она связана с Ключом? Или с Вратами? К сожалению, наверняка мог сказать только сам Говорящий. А если все его выходки – не более, чем результат помешательства? Тогда... Тогда все-таки придется вести речь о замещении Говорящего кем-то другим.
А отчего бы самому не стать Говорящим-с-Царицей?
Хофру усмехнулся. Мысль была недурственной, совершенно бредовой и заманчивой одновременно.
Он повернулся набок, подтянул к груди ноги – как назло, в храме было всегда прохладно, хотя снаружи царил зной. Согреться не удалось, жрец поднялся и принялся ходить по келье.
