Дженнифер Роберсон - Создатель меча
Необычно было чувствовать ее так близко после столь долгой разлуки. Я вдыхал знакомый запах, чувствовал знакомые прикосновения, видел знакомое лицо, легкую морщинку меж бровей. Трудно определить, какое чувство возникало между нами в такие моменты.
А были и другие времена, и я слишком хорошо их помнил.
Аиды, баска… слишком много песка выдуло из пустыни.
Не знаю, почувствовала ли Дел, с каким вниманием я рассматривал ее. Она просто осмотрела мое горло, слегка кивнула и убрала руки.
— Ну, — сказала она, — они кое-чему научились. А мы вернулись к тому, с чего начали.
— Не совсем, — пробормотал я. — Слишком много песка выдуло из пустыни.
Дел недоуменно нахмурилась.
— Что?
Я почему-то разозлился.
— Мы не вернулись к тому, с чего начали потому что слишком многое изменилось, — я пошевелился, почувствовал как натянулся шрам, и постарался не скривиться от боли. Дел тоже ничем не выдавала своих страданий. — Ложись спать, Дел. Я посторожу первым.
— Тебе нужно выспаться.
— И мне нужно выспаться, и тебе нужно выспаться, но сторожить будем по очереди, так что можно начать и с меня.
Она хотела запротестовать, но не стала. Дел понимала, что я был прав. И она легла спать по другую сторону костра, завернувшись в шкуры так, что я видел только приглушенное сияние светлых волос.
Я разобрался в своих скомканных одеялах, разложил их, удобно устроился, закутавшись в плащ и шкуры, и приготовился просидеть всю ночь. Мне хотелось дать Дел отдохнуть до рассвета; она бы сделала то же для меня. Беда была в том, что выдержать такое я еще не мог.
Время летело быстро, и в конце концов я решился взглянуть на Дел. Я смотрел на ее светлые волосы, слушал ее ровное дыхание и вспоминал.
Все мышцы были напряжены, а к горлу подкатывал комок. Суставы болели, рана ныла, кожа чесалась. Даже сердце болело. Поэтому я и сжимал зубы так, что они скрипели, угрожая рассыпаться.
Просто скажи ей, дурак. Скажи ей правду.
Сквозь пламя костра я заметил, что она пошевелилась. Ее, как и меня, терзала боль. И внутри, и снаружи.
Я сидел напряженно, и виной тому было не желание, а нечто более могущественное — чувство унижения. Больно и плохо было не только телу, но и духу.
Аиды, дурак, просто скажи ей правду.
Нужно только открыть рот и сказать. Почему же это так трудно?
Ты заставил Дел просить прощения. По меньшей мере она заслуживает объяснений.
Но она ничего не спрашивала, и от этого мне было еще хуже.
Что-то внутри меня дрогнуло. Чувство вины. Сожаление. Раскаяние. Этого достаточно, чтобы сломить мужчину.
А женщина заслуживала слов.
Я пристально вглядывался в темноту. Ночь была тихой, холодный воздух пробирался под шкуры. В постели одному всегда холоднее, но с приближением весны ночи должны были потеплеть. Земля почти сбросила ледяное покрывало.
Ты бежишь от правды, старина.
Женщина заслуживает слов. Они все время звучат у тебя в голове, но ты должен произнести их вслух, чтобы она могла услышать.
Легче подумать, чем сделать.
Я снова взглянул на Дел. Я понимал, что хотя она была неправа — упорно не желая это признавать — не только от нее, но и от меня зависело, сможем ли мы изменить все к лучшему. Мне тоже придется признать свои ошибки, потому что когда дела начинают идти наперекос, нужны двое чтобы все исправить.
Я глубоко вздохнул. Очень глубоко, чтобы голова закружилась, и медленно выдохнул. И наконец открыл рот. Я должен был заставить себя сказать все.
— Я боялся, — с усилием выговорил я. — Я был испуган до смерти. Я вспоминал все твои слова. И поэтому я уехал из Стаал-Уста и оставил тебя.
Я знал, что она не спала, но Дел ничего не ответила.
— Я оставил Обитель по своему желанию, — бесстрастно говорил я. — Меня не выгнали и не попросили убраться. Я был кайдином, согласно всем вашим обычаям, и они не могли просить меня об этом. Я мог остаться. Они бы позволили мне остаться, чтобы узнать, выживешь ты или умрешь… но я не мог. Я видел, как ты лежала там, в круге, и в тебе был мой меч. И я уехал.
Дел не шевелилась.
Я провел языком по пересохшим губам.
— Они отнесли тебя в дом Телека — Телека! — потому что его дом был ближайшим. И еще потому что они были уверены, что ты умрешь, а твоя дочь должна была быть рядом, чтобы слышать поминальные песни по тебе.
Ее дыхание едва заметно участилось.
— Они зашили мне рану — ты довольно чувствительно разрезала мне живот
— и преподнесли подарки, достойные нового ан-кайдина. Я, сказали они, танцевал достойно, а значит заслуживал не только ранга, но и даров. Она подлечили меня и перевезли через озеро, — я болезненно сглотнул. Вспоминать было тяжелее, чем я думал. — Я знал, что ты была еще жива. Когда я уезжал… я знал. Но я думал, что ты умрешь. Я думал, что ты умираешь. Я думал… я был в этом уверен… я просто… И я не мог, я просто не мог… — я не закончил фразу. Во мне уже ничего не осталось, только пустота. — Аиды, Дел… Я отнял столько жизней, но я не мог смотреть как ты умираешь.
Тишина. Я сказал все не так, как хотел. Получился набор несвязных фраз, я а должен был все объяснить. Но я не мог передать словами, что пережил, когда почувствовал, что мой меч входит в ее тело. Как я мог рассказать ей, каково было видеть ее лежащей на утрамбованной земле, как марионетка, разрезанная моим мечом? Как я мог передать свой испуг, свое отчаяние? Рассказать, что в тот момент я бы отдал все, лишь бы оказаться на ее месте?
Как я мог объяснить ей, что был абсолютно уверен, что она умрет, и не в силах был смотреть на это.
И тогда я оставил ее. Хотя она была еще жива. Чтобы в моей памяти она осталась только живой.
Это было важно для меня. Просто необходимо. Как необходимо было сделать кое-что еще, для самого себя.
В полной тишине я сидел и ждал, что сейчас она скажет что-нибудь о моей трусости, бессердечности, о моем решении оставить ее в Стаал-Уста, не зная, выживет она или умрет. Я заставил Дел просить прощения, а теперь сам нуждался в ее прощении.
В конце концов она ответила, но ее голос был непривычно отрешенным.
— Лучше бы ты убил меня. Лучше бы ты покончил с этим. Если бы ты напоил меч моей кровью и призвал его, ты стал бы непобедимым, — Дел слабо вздохнула. — Магия Севера и сила Юга. Их союз не победить, Тигр. С таким человеком никто бы не связался.
Я постарался дышать ровно. Для меня худшее было позади. По крайней мере я на это надеялся.
— Со мной и без магии никто не связывается, — сухо сказал я. — Я такой, каким хочу быть, сейчас, здесь. И магические силы мне не нужны. И уж тем более, если эти силы пробудила смерть человека.
