Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны
— Беженцы, — вздохнул Ли, вспоминая невольно лагеря у стен Сычуяня, виденные им лишь вскользь почти два года назад.
— Да, и их здесь гораздо больше. Многих просто решили «спрятать» перед вашим приездом, — зло усмехнулся Кэй. — Тем, кто приехал по дорогам, на время стоянки эскадры Хэйан вообще запрещено появляться в городе. А том, что творится в других районах провинции, лучше и не говорить.
— Они надеются на помощь Империи, а получают лишь подобное пренебрежительное отношение со стороны местных властей, — начал закипать Ли, чувствуя знакомую злую ненависть, которая так часто помогала ему принять нужное решение.
— Они ни на что не надеются, — безразлично отмахнулся Реёко. — Они просто бегут. Бегут от тех, кто грабит, насилует и убивает просто потому, что получил возможность делать это. А командиры юньских солдат, еще вчера бывших простыми деревенскими парнями, с радостью позволяют им совершать самые отвратительные поступки, превращая эту озверелую вседозволенность в награду за верную службу.
— Да, вы правы, — вынужден был согласиться Ли. — Война, в любой ее форме, это всегда тысячи загубленных жизней и судеб. Но правила войны и средства, которыми она ведется, определяют лишь сами люди. Тот, кто не может оставаться человеком за пределами собственного дома, села или царства, не имеет права на снисхождение. Тот, кто первым пришел на чужую землю, чтобы чинить разорение и смерть, не имеет даже такого нелепого оправдания, как месть за былые утраты. Но мы сделаем все, чтобы остановить это безумие.
Оттолкнувшись от перил, тайпэн широко расправил плеч и посмотрел вдаль.
— Я прикажу оставить большую часть продовольствия флота для нужд беженцев.
— И чем мы будем кормить матросов? — удивился Кэй, видимо, никак не ожидавший подобной развязки беседы.
— Я вижу лишь один способ получить нужные нам припасы, — криво усмехнулся Ли, и губы Реёко растянулись в ответной понимающей улыбке. — Все, что нам нужно, мы просто отберем у генерала Манчи.
— А эта прогулка, похоже, будет совсем не такой скучной, как мне казалось, — певучий голос кумицо заставил обоих полководцев обернуться. — Так заманчиво и так рискованно.
— Так глупо и так самонадеянно, — согласилась стоявшая рядом Таката. — Но зато, вполне в твоем стиле, Ли.
— Я знал, что вам понравится.
Глава 3
Башня Второго Дома династии Великих Таголов пришла в упадок и запустение еще в те времена, когда его дед учился делать свои первые шаги. И, направляясь теперь по расколотым плитам в сторону возвышающейся серой громады, осыпавшейся и увитой ползучими лианами, Маади испытывал чувство легкого суеверного страха, впитавшееся в его кровь с молоком матери. Лица старых богов, разбитые дождем, ветром и временем, взирали на него со всех сторон, и казалось, что в любой момент заброшенный храмовый комплекс может возродиться к жизни, жестоко покарав тех, кто посмел нарушить покой запретного места. Но слава и величие Таголов ушли уже безвозвратно, и шумящий полевой лагерь, развернутый в развалинах у подножия древнего святилища, внушавшего некогда ужас всем окрестным землям, был живым доказательством их падения.
Многочисленные шатры и круглые хижины из бамбуковых жердей, покрытые листьями древесных фикусов, занимали собой все расчищенные каменные площадки, сохранившие относительную целостность. Однако, вопреки ожиданиям большинства гостей, бивуак воинов Ранджана не был похож на кочевой табор цынь–гань, и наметанный глаз легко подмечал те детали, что были свойственны лишь людям, придающим должное значение дисциплине. Каждая сотня и каждый малый отряд располагались на своем отдельном месте, не смешиваясь между собой. На замшелых и обрушившихся кое–где стенах жреческих построек, огораживавших лагерь, маячили фигуры часовых с длинными загнутыми луками. К навесу, под которым расположилась походная кухня, выстроилась длинная очередь, в которой слышались разговоры и смех, но не было и намека на ругань или попытки пролезть к котлу с рисовой кашей вперед других.
У входа в башню замерли двое воинов с перекрещенными копьями, но при приближении Маади и его спутников, стражи разомкнули свое оружие и сделали шаг в сторону. Ни в одном из шести северных владений никто не осмеливался преграждать путь свободным раджам Шаанга, даже если сам служил одному из них.
Внутри старых стен было душно и влажно. На лестничных пролетах с выломанными ступенями безраздельно властвовали темно–зеленая плесень и гибкие ветви ползунов, пробиравшиеся в башню через узкие щели бойниц. Новые пары стражников стояли на каждой круглой площадке, отмечавшей очередной виток крутой каменной спирали, взбиравшейся ввысь. Вершина заброшенной резиденции Второго Дома давно рухнула в узкое ущелье, на краю которого была когда–то возведена, и крышей башни теперь служили растянутые полосатые полотнища из дорогого имперского сукна, отталкивающего воду.
Ранджан поджидал гостей лежа на боку на возвышении из пуховых подушек, задумчиво подперев голову правой рукой. Кальян, благоухавший ароматами ядреной опиумной смеси, возвышался посередине низкого стола в окружении блюд с сушеными финиками, инжиром и засахаренными фруктами. Кривые кинжалы в ножнах из крокодильей кожи, лучащиеся самоцветы, грубые поделки из слоновьего бивня, элементы броских доспехов, раскиданные в беспорядке, страницы с рукописными и печатными текстами на разных языках — если лагерь внизу и не был похож на тот, какой мог бы принадлежать одному из Отринувших, то вот личные покои Ранджана соответствовали всем известным канонам. С другой стороны не стоило забывать, что этот человек был одним из немногих раджей, кто отказался от покровительства всех известных богов, и, несмотря на мстительный характер многоруких прародителей народов Умбея, продолжал жить в свое удовольствие, в достатке и процветании. Впрочем, именно о последнем с ним и прибыли сюда поговорить пятеро других вождей, имевшие свои вольные отряды.
— Ты даже не хочешь встать, чтобы приветствовать нас как равных? — рыкнул Маади, еще с порога настраиваясь на нужный тон.
Четверо могучих воинов с длинными кривыми мечами, облаченные в открытые конусовидные шлемы и ламелярные доспехи, спускавшиеся до колен, молча, взирали на гостей из темных ниш, разбросанных по стенам. Безмолвные и неподвижные, они напоминали статуи древних богов, случайно уцелевшие в этом месте. В окружении таких верных соратников Ранджан чувствовал себя достаточно расковано, чтобы ответить на реплику Маади в довольно глумливом тоне:
— Нагпур, я ведь, кажется, велел не впускать на свой порог всяких нищих? Так почему же слово владыки остается для его слуг лишь пустым звуком?
